Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава - Семён Афанасьев

стены. За этими стенами, в подобии офисов, вовсю трудятся группы людей.

Прошагав до конца коридора, он заводит меня в небольшой кабинет на двоих, в котором уже кто-то есть. Видимо, он является всё-таки каким-то начальником.

— Он же нам не помешает? — инспектор кивает на мужика за соседним столом.

— Мне нет, — качаю головой. — Суть вопроса такова…

* * *

Там же, через десять минут.

— …это было очень любезно с твоей стороны, — задумчиво выдаёт полицейский, добросовестно выслушав меня до конца и ни разу не перебив. — Известить меня, воспользовавшись личным знакомством.

— Мой консультант специально оговорил: по вашим меркам, вопрос не стоит выеденного яйца. Но порядок должен быть во всём. Соответственно, с кем из ваших говорить, особой разницы нет. А мы с вами, да, знакомы лично. Я потому и решил вначале обратиться к вам.

— Я понимаю, почему твой консультант настоял на согласовании вопроса с нами. — Ровно соглашается инспектор. — Это обычная практика в таких случаях. Но ты не слишком ли рано взялся за такие дела?

— Вот тут не понял? Просто спортивный турнир же. Его цель — показать, что в полном контакте есть и другие школы, кроме местных академических и традиционных. Порой не менее эффективные. В чём криминал?

— Там будут ставки, — поясняет Садатоши. — Это целая индустрия, если ты не в курсе. Поскольку само мероприятие ориентировано на несовершеннолетних, то и всё финансовое сопровождение сплошь и рядом незаконно. А оно будет, поверь. Бесплатно представляемая тобой организация работать не станет, — кажется, он давит скупую улыбку.

— Мне намекали об этом, — вздыхаю. — Но мой консультант очень уверенно заявил: если получить всего лишь принципиальное и устное даже не согласие, а хотя бы уведомление, в вашем девятом бюро — это можно будет считать индульгенцией. Ну, или протоколом негласных намерений, по итогу которого никто никого специально преследовать не станет. Если не заходить за красные линии.

* * *

Садатоши слегка удивился. Посетителем оказался, ни много ни мало, младший отпрыск Асада.

Смешно, но согласовывать пацан пришёл целый будущий турнир по фулл-контакту.

Видимо, кто-то отправлявший его сюда решил изрядно пошутить: сами договорённости между девятым бюро и организаторами подобных мероприятий не были ни секретом, ни чем-то из ряда вон выходящим. Но вот договариваться обо всём с несовершеннолетним… скажем, лично в практике Хидэоми такого пока не было. Тем более что решению подлежал ещё и один деликатный материальный вопрос.

Поболтав с пацаном минут пять-семь, полицейский неожиданно для себя решил поступить нестандартно и спросил в лоб:

— Ты в курсе, что организаторы в этих случаях обычно оплачивают определённый процент от выручки за отсутствие беспокойства?

— Да, он что-то такое говорил. — Как ни в чём ни бывало, кивнул пацан. — Но он также сказал, что это надо будет решать непосредственно с вами, на месте. Какие-то разовые допуски от нас вам в какой-то системе — процедура стандартная; и вы должны быть в курсе.

Речь явно шла о разовом контроле финансовых потоков, проходящих в рамках мероприятия. Это хорошо понимал Садатоши, но не сам младший Асада.

Инспектор молча нарисовал пальцем на крышке стола три процента и спокойно посмотрел на школьника.

— Я понял, — озадаченно кивнул тот. — С моей стороны, не будет ли слишком наивным уточнить: это разовый, ммм, взнос? Оплата за взаимопонимание с обеих сторон, исключительно по конкретному эпизоду?

— Точно, — развеселился Хидэоми.

Формулировка была интересной.

— Хорошо сказал, — продолжил улыбаться инспектор. — Да, это именно оно. Не является никоим образом связанным с чем угодно ещё. Не даёт никаких преференций на будущее. Не освобождает ни от какой ответственности, ни в каком случае. Просто своего рода страховой взнос, гарантирующий спокойное протекание мероприятия. И наше с вами согласование его формата.

Пацан, уложив в мозгах услышанное, кивнул уже гораздо более уверенно:

— Стесняюсь спросить, но не могу промолчать. Каналы передачи суммы? Насколько мне известно, сбор будет происходить…

— Тссссс, — укоризненно поморщился Садатоши. — Не нужно говорить вслух всё подряд, даже когда находишься среди своих… Вот этот момент как раз уже выходит за рамки твоей компетенции. Но его очень хорошо знает твой консультант. Просто сообщи ему, о чём мы с тобой договорились. Он сам будет знать, что делать дальше.

* * *

Там же, через пять минут.

— Что это было? — напарник Хидэоми весело глядит на товарища поверх работающей кофемашины.

Он деликатно просидел в наушниках всё то время, что Садатоши общался с посетителем.

— Да пацана, видимо, к делу подтягивают. Приучают на практике по мелочам, — повёл плечом инспектор. — Ты же слышал всё?

— Не-а. Он так проникновенно начал тебе вещать о принципах судейства, что я даже и слушать не стал. А что, было что-то интересное?

— Нет, обычная бодяга, — нейтрально пожал плечами Хидэоми. — Ажиотажное мероприятие, спортивной направленности, старшие школьники. Масштаб города. Поскольку фулл-контакт, ожидаются ставки. Контора его папаши добросовестно уведомила нас, в рамках…

— Понятно. Три процента?

— Угу.

— Почему больше не заломил? Видно же было, пацан не ориентируется.

— А зачем? Ну придёт пацан к себе, скажет другу сумму. Ему сразу растолкуют, что это условия выше обычных. Что он обо мне подумает?

— А тебе не всё равно?

— Почему-то не всё равно. Ты-то его не слушал, а я наоборот. Конкретно тут, ему действительно интереснее сам спорт. Видно же, что финансы для него — постольку-поскольку.

— Звучит неправдоподобно, — вздыхает напарник, делая глубокий глоток из большой чашки. — Чтоб они — и к деньгам ровно?

— Вот потому ты и помощник инспектора, — замечает Садатоши. — Они тоже бывают разными. Конкретно этот пацан, конкретно сейчас, действительно больше озабочен своими спортивными амбициями. И потом, не забывай, из какой он семьи. Для них эти деньги вполне могут не быть такими значимыми, как…

* * *

Когда после визита в девятое бюро я возвращаюсь домой, на кухне застаю мать, Мивако и Ю.

Сестра почему-то напряжена и только что не звенит от злости.

— О, привет! — мать хлопает меня по плечу, проходя к плите, на которой жарится что-то очень сильно пахнущее тмином.

— Ты в норме? — Мивако, взбивающая что-то миксером в высоком пластиковом контейнере, прекращает на время работу, чтоб поцеловать меня.

— Добрый вечер, — хмуро ворчит Ю, занимающаяся