Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава - Семён Афанасьев

ведь занятная история. Эхх. Слушай, ну мне уж признайся, что у вас там не срослось?! Верняк же дело было! Она тебя только что не просверлила глазами в том заведении, где вы были.

— Ты это успела за четверть секунды заметить? Пока по ней взглядом мазала?

— Угу. Да. Это несложно.

— Да нажрались они с сестрой, пока мы с тобой болтали. Поначалу я, если честно, сомневался: а надо ли оно мне? Или есть какие-то подводные неочевидные моменты? А потом, когда решил, что мне терять всё равно нечего, позвонила ты.

— Уа-а-а-ха-ха-ха-ха… Блин. Прикольно. Прости. — Весело говорит через полминуты сотрясаний красноволосая. — Не хотела. Хотя и неясно: ну напились, и что?

— Лежали на тахте в зале трупами, только пузыри пускали.

— Странный ты тип, Асада, — жизнерадостная Кимишима отчего-то плотнее прижимается ко мне на ходу. — Любой другой на твоём месте только бы и момент ловил, тем более что она тебе какие-то знаки внимания наверняка сама делала… Было? Ну коли-и-и-ись, — её палец без предупреждения впивается мне в рёбра, сбивая дыхание.

— Голые сиськи в разрезе халата считаются за знак внимания? Если она перед этим сама мне на колени села?

— Считаются, — компетентно кивает Цубаса. — Ещё как считаются. А ты тормоз. Хи-и-и-хи-хи-хи-хи…

— Помнишь, ты сама сказала, что она мутная? — напоминаю.

— Может и сказала, — озадачивается одноклассница. — Я вообще часто говорю, что думаю. И не запоминаю деталей. А что?

— Ну вот и мне что-то такое показалось. Знаешь, я не гений всех этих нейро-манипуляций, но искренность или её отсутствие порой чувствую. Вот что-то было такое, что не давало расслабиться.

— Ладно, твоё дело. — Весело итожит красноволосая. — Вот метро, почти пришли. Хотя, конечно, любой другой на твоём месте моментом бы пользовался. Не вдаваясь в рефлексии. И-и-и-и-ихи-хи-хи-хи…

— Вот будешь так себя вести — ничего больше рассказывать не буду! — говорю почти серьёзно.

— С твоей рожей, Маса, этого и не требуется иногда, — никак не успокаивается Кимишима, продолжая хихикать. — У тебя на лбу через раз всё написано.

А вот это очень хорошо. Но вслух я этого не говорю.

Самой большой потенциальной опасностью, с моей точки зрения, в моём положении тут было бы несоответствие моего внутреннего содержания почти сорокалетнего мужика внешней форме подростка.

Иногда невидимое оставляет очень даже осязаемые следы. Чтоб быть подростком, им надо просто быть. Значит, с дисциплиной в мозгу у меня пока всё в порядке. Понятно, что где-то перестраховываюсь; но мало ли… В общем, «…иногда лучше перебздеть, чем недобдеть».

— Э-э-э, а ты сейчас куда? — удивляется Цубаса, когда в метро я залезаю в один с ней вагон. — Тебе же в другую сторону?!

— Сейчас еду в полицию. Надо кое с кем там пообщаться.

* * *

— Эй, там тебя внизу спрашивают! — В двери кабинки туалета постучал товарищ по работе.

— Бля, с ума сошёл?! — Хидэоми Садатоши, инспектор девятого бюро токийской полиции, занимавшегося исключительно якудзой, даже подпрыгнул от неожиданности.

Несмотря на интересные положение и ситуацию.

— Ты тут уже час заседаешь! — явно сгустил краски коллега. — Он снизу три раза набирал! На твоём столе аппарат дымится! Ты тут гадишь по часу, а я там работать не могу! На беззвучный ставь, когда срать уходишь!

— И не час, а минут десять, — не согласился полицейский. — А кто там?

— А я знаю?! Пацан какой-то. Говорит, с тобой знаком. И имя назвал, и жетон.

— Интересно, кто это… сейчас буду.

* * *

— … финансист недоступен. — Завершил доклад боссу один из так называемых лейтенантов, вака-гасира, отвечавший, кроме прочего, за взаимодействие с соседями. — По опыту: если он вот так не отвечает в течение первых суток, потом до него ещё неделю не дозвонишься.

— Ух ты. — Глава организации, чьими финансами управлял общий с соседями специалист, оживился, хотя виду и не подал. — А какой срок коррекции заявки на тендер?

— Ну, две недели ещё точно есть, — подумав, ответил подчинённый. — У нас в тендерной комиссии всё давно оговорено. Кроме нас, этого подряда никто не получит. Либо по подземным коммуникациям такие требования муниципалитета всплывут, что любые конкуренты сами откажутся.

— А мы можем сказать Томиясу, что всё не совсем так? Что коррекция нужна была срочно, а финансисту мы не дозвонились? Оттого подряд вынуждены были выигрывать в одиночестве? — кумитё откровенно выложил карты на стол.

— Некрасиво, босс. — После незначительной паузы ответил сотрудник. — Да, формально они нам ничего не предъявят: глава тендерной комиссии — наш человек. Но после того, как они порешали все вопросы в подкомиссиях, забрать всё себе было бы… Впрочем, решать вам. — Вака-гасира мгновенно перестроился, заметив опасный блеск в глазах начальника. — Если вы знаете, как потянете строительство без организации Томиясу.

— Зачем без них? — делано удивился оябун. — С ними, только с ними! Но не в роли полноправных партнёров. Увы, теперь только в роли субподрядчиков. Денежный поток будет заходить только через нас. И делить деньги между участниками проекта будем только мы. Да, — продолжил он, утверждаясь в новой позиции. — Кто будет основным застройщиком этого стадиона, тот потом и будет без муниципальных налогов там всеми ресторанами десять лет оперировать. За такой куш, да на новом стадионе, есть смысл чуть поторопиться… Иди, спасибо.

Глава 33

— О, добрый день. — Полицейский, который приезжал от девятого бюро в Тамагава после драки в методическом кабинете, спускается ко мне вниз далеко не сразу. — А ты тут какими судьбами?

— А я к вам по делу: сейчас затевается один проект. Вот консультант по этому проекту строго-настрого приказал получить вашу визу.

— Да мы вроде бы не по этой части, — удивлённо оглядывается он по сторонам, словно в поисках поддержки.

Однако в холле здания кроме нас нет никого, если не считать каких-то дежурных за стеклянными окошками.

— У меня уйдет около пяти минут, чтобы изложить вам суть. Если хотите, могу начать прямо здесь, — предлагаю.

— Ладно, пойдём наверх, — решается он. — Только в специальное помещение не пойдём, там регистрироваться долго. На моём рабочем месте поговорим.

На его этаже вдоль длинного коридора идут стеклянные