Пес Ее Высочества - Мария Камардина

которые можно уйти с головой, аккуратно лавирует между скованными снежной бронёй стволами вековых деревьев, так и норовившими схватить своими чёрными ветвями за полы плаща, и упорно поднимает ввысь, чтобы перелететь огромные валуны, в изобилии разбросанные по ничейным землям.

Эти края как будто вспахивали великаны своими огромными плугами, но бросили — слишком каменистая местность.

И на камнях растут деревья, лесу не помеха. Вот корни оплетают валун, удерживая причудливой сетью не то себя, не то его — так друиды серебряной и медной проволокой оплетают гладкие самоцветные камни и капля янтаря, повторяя природные изгибы, и выходят талисманы, способные впитать силу леса и поделиться ею. Дремлет камень в своей колыбели, слушает шёпот ветвей, а дерево сильное тянется ввысь, противостоит всем ветрам.

Рассвет только занимался, а они уже давно были в пути. Хелен хотела поскорее выбраться из лабиринта валунов, скал и почти вплотную стоящих деревьев к руслу реки — вдоль него можно лететь быстро. Вампир отдал ей карту с указанным источником, и Хелен прикинула, что по пути к отшельнику придётся сделать небольшой крюк, но в целом разброс не сильный.

Теобальд в облике летучей мыши дремал в заплечном мешке, не смотрел на ветви деревьев, обвисшие под тяжестью снега, искрящиеся нежно-розовым в лучах восходящего солнца, не слушал треск стволов, редкие крики птиц и тихий шёпот ветра. Хелен упивалась красотой, несмотря на замёрзший нос и немеющие пальцы, но настороженность слегка мешала полному погружению в природу: было чересчур тихо, как перед штормом. Вчера в городе уже мело, а сегодня обманчиво спокойно. Хелен понимала, что ритмы зимы возьмут своё в ближайшие часы, и их накроет метелями и колючими ветрами.

Проклятье, как сильно они задержались на тракте, если бы на несколько дней раньше…

Метла тяжело перелетела через самый большой камень — скорее даже холм, — и перед ведьмой открылось свободное пространство: замёрзшее русло реки петляло змеёй, уходя вглубь леса. Хелен воодушевилась и чуть прибавила ходу.

На заснеженных берегах виднелись следы животных. Ближе к середине реки виднелись небольших полыньи, а снег вытоптан копытами и лапами: ведь даже зимой иногда нужно пить. Там же красной клюквой рассыпались следы отдельных трагедий в круговороте жизни.

Лес — существо с собственным характером и душой, но Хелен больше любила свою стихию, неукротимые воды морей и океанов.

Прогнозы сбылись — солнце не успело высоко подняться, как его заволокло дымкой, с горизонта накатывали тучи, нет — одна большая, как будто натягивали одеяло на небосвод, стирая границу между землёй и небом.

Пора было сделать привал и собраться с мыслями и силами перед дальнейшим путешествием.

Хелен плавно взяла вправо и приземлилась под разлапистой елью, такой высокой и толстой, что будь у неё разум, непременно бы поведала, как образовался этот край. Нижние ветви дерева почти касались земли, задерживая снег на своих густых хвоинках и в этом своеобразном шалаше было как будто теплее, а вокруг ствола почва оказалась вовсе сухой, мягкой, усыпанной старыми шишками и рыжеватой от старости хвоей. Сладко пахло смолой. Сумрак не подкрадывался — нёсся на крыльях быстрее дракона. Хелен стянула рукавицы, размяла занемевшие пальцы, сняла заплечный мешок и проворчала в него:

— Вылезай, беззубик, разговор есть.

Летучая мышь сладко зевнула, встрепенулась, блеснула глазками и выползла наружу.

— Ты, Хелен, сильная ведьма… — вздохнул Теобальд, потягиваясь.

— Знаю, но с чего это ты начал?

— Одним словом убить можешь.

Хелен присмотрелась к попутчику: обиделся. Стало совестно.

— Прости, — она достала из кармана трубку и табак, принялась набивать и раскуривать, а когда выпустила первый дым, добавила: — Найдём тебе клык краше прежнего.

— Нельзя на женщину сердиться дольше одного вздоха, — услышала она в ответ.

Теобальд вышел из укрытия могучих еловых лап и прищурился на небо, затем чихнул и проворчал:

— Ты бы не дымила, в морозном воздухе запах разносится далеко. Вампиры унюхают вперёд волков.

Хелен выругалась поминая тухлую воду и вонь от водорослей блюэ у берегов Селёдочных островов, но убрала трубку.

— Единственной радости лишаюсь из-за твоих соплеменников.

— Как это единственной? А как же я, — Теобальд хитро улыбнулся, полез за пазуху, — и книжечка моя?

Хелен неверящим взглядом уставилась на проклятую срамную книжонку.

— Тео! На кой ты её потащил?

— Смех отлично согревает. А если подумать, то история такая романтичная…

— Тебе вместе в клыком мозги вырвали? — заворчала Хелен. — Сам не свой после врача.

— Какой чудесный день, какой чудесный я и книжица моя-я-я! — тихонько затянул вампир, удивляя всё больше.

— Тебе там выпить что-то дали? Ты ещё на пеньке станцуй! Собери хворост, погреемся, посмотрим на погоду.

Сухих веток и шишек под деревом было в достатке. Поднялся ветер, принёс первые хлопья снега.

— Дует в сторону Приграничья, думаю можно и подымить и чай спокойно заварить.

Хелен и правда без трубки не могла хорошо думать, сам процесс успокаивал её мысли, прояснял голову. Маленький костерок уютно затрещал под ладонями ведьмы, послушный колдовским словам, еловый шалаш успешно притворялся домиком, на мощных нижних ветвях налипало всё больше снега — вскоре укрытие нарастит себе холодные белые стены. Почти берлога.

— Карта твоя, коли не врёт, указывает на источник в дне хода от нас.

Ведьма расстелила на коленях пожелтевший кусок бумаги с заломами и ветхими краями.

— Как думаешь, на такого, как я, он подействует? — Теобальд глянул поверх книжки с такой надеждой, что…

— Да ты влюбился, старый прохвост! — поняла Хелен и обнаружила, как её губы растягиваются в радостную улыбку, а так искреннее она улыбалась примерно четыре выпавших зуба назад. — И что ты будешь делать, если она превратится в одну большую мурашку?

Хелен хрипло рассмеялась и тут же закашлялась от дыма, но Теобальд вопреки ожиданиям не ответил. Он сдвинул брови, повертел головой и понизил голос:

— Там кто-то есть. Слышишь?

Хелен прислушалась, и между шелестом ветра и едва слышным потрескиванием костерка уловила фырканье и хруст снега.

Похоже, к чаю явились гости.

Эпизод 28, в котором ржут, пилят и говорят о чувствах

Зимняя маскировка удалась гостю на славу: белая шкура, белые грива и хвост, светло-голубые глаза и прозрачный, похожий на сосульку, рог длиной не менее двух локтей едва выделялись на фоне падающего снега. Теобальд отвёл в сторону пышную еловую ветвь, присмотрелся получше и укусил кулак, чтобы не завопить от радости. Правду говорят: