Искрящее сердце - Юлия Шолох
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проснулась Марьяна от оглушительного жужжания – так как оконная створка перекосила раму, сетка перестала прилегать плотно и больше не препятствовала доступу в помещение насекомым, которые немедленно проникли внутрь и уже вовсю пировали. Над оставленной на столе черешней клубились мошки, по ноге ползала муха, потом вторая села на нос, над потолком жужжал толстый недовольных жук, в общем, сон себя исчерпал.
Так как телевизор отсутствовал, оставалось только гонять насекомых или читать. Первое оказалось занятием бесполезным, поэтому Марьяна выбрала второе – классический детектив со злодеем, чьё имя открывается только в конце и, в принципе, не так уж и часто отрывалась от чтения.
Девчонки вернулись домой, когда совсем стемнело. А Юсбер не пришёл. До утра они не спали, а мучились, ругая напропалую насекомых, коих в мире, оказывается, такое количество разновидностей, что зла не хватает. И создаётся впечатление, что все они только и ждали, когда же можно проникнуть в эту вожделенную комнату и устроить там светопреставление!
В общем, ужасная ночка выдалась. Под простыней жарко, без неё – тут же кто-то кусает или просто мерзко или на крайний случай щекотно ползает.
А по возвращению с завтрака ещё издалека стало видно, что у домика стоит Юсбер, а у его ног – ящик с инструментами. Марьяна замедлила шаг и упустила момент, когда он обернулся и их увидел. Сегодня на нем были джинсовые, криво обрезанные шорты и светло-голубая футболка, от которой его глаза из голубых превратились в синие.
Пси подлетела к предполагаемому спасителю первой, судорожно перебегая глазами с Юсбера на волшебный ящик для ремонта – и обратно.
– Боже, какое счастье! – затараторила она. – Ты не представляешь, какой это был ужас! Ночь была просто кошмарной! Да если ты поставишь на место сетку и выгонишь всех насекомых, можешь просить чего хочешь. Я даже… с тобой пересплю, обещаю!
Марьяна тут же споткнулась, хотя дорожка была крайне ровной. Пси редко высказывалась так откровенно, видимо, действительно испытывала приступ чрезмерной радости, но слышать всё равно было неприятно.
– Я не занимают уничтожением насекомых, – ответил Юсбер слегка скучающим тоном.
– Или не я! Да кто угодно с тобой переспит, только скажи! Да, девчонки? Согласны?
Он резко обернулся к Марьяне, и неудачная шутка всколыхнулось вокруг него невидимым облаком, которое немедленно взбудоражило в ней все внутренности. Вот уж не знаешь, радоваться такой неожиданной помощи со стороны, или пугаться её. Скорее, второе. Услуга явно медвежья.
– Я пошутила, – тут же спохватилась Пси.
Юсбер перевёл глаза на дверь, которую открывала Алла.
– Надеюсь.
Прозвучавшая в его голосе сталь вдруг выставила всех женщин вокруг круглыми дурами, способными торговать собой из-за сущей ерунды вроде кривого окна. Правда, никто этого не заметил, ну, кроме неё.
Конечно, тут же вскипела про себя Марьяна. Когда у тебя на поводке стерва, пусть расчётливая и бездушная, зато вся такая сексуальная и без комплексов, какое тебе дело до остальных девушек, не таких ярких? Какое дело до покрытой загаром Марьяны, чей нос от солнца покраснел и шелушится, а наряды в последнее время состоят из одних только шорт?
Но ведь я тоже могу устроить тебе такое…
Мысль захватывала. Да чего уж там, она просто поглощала, требуя немедленных действий. Ну, покажи ему, покажи!
– Отстать от него уже и дай сделать свою работу, – Алла не разделяла восторга Пси и вообще скучала. Оказавшись в комнате, она оперативно освободила место у окна, убрала вещи и переставила стул – а тумбочку в сторону отодвинул Юсбер. Потом огляделась и разочаровано вздохнула. В воздухе красиво кружила поднятая незапланированной перестановкой пыль.
Алла так сильно не любила находиться в закрытых помещениях, что это походило на болезнь. Особенно если в них душно – она просто дурела.
– И вообще, второй день без дела сидим, может, хоть в ближайший городок смотаемся? Посмотрим, что там есть?
– Да, я за. Парней с собой позовем? – сразу согласилась Пси, которой тоже не улыбалось торчать в комнате.
– Я останусь, – вставила Марьяна.
– Почему? Олег давно говорил, что хочет в городок. Вместе веселее.
– Останусь, сказала!
Пси поморщилась.
– Ну и оставайся, чего голос повышать. Что-то ты раздражительная в последнее время, прямо как будто жизнь не удалась.
– Хватит, – быстро сказала Алла. – У всех бывает плохое настроение. Сама разве идеальна? В определенные дни к тебе даже мы стараемся не приближаться, чтобы не придушить в ответ на твоё хамское поведение.
– Это да, – призналась Пси. – Извини.
– Пошли лучше вдвоём, ну их, этих парней, надоели. – Алла зыркнула на Юсбера, потом вокруг, но ничего не заподозрила. Марьяна знала – иначе подруга ни отстала бы ни за какие коврижки, а осталась бы в комнате и наблюдала за развитием событий со стороны. Вероятно, для незнакомцев такая привычка Аллы быть в курсе всего происходящего выглядела жестоко, но она просто такой была – и интересовалась не ради наслаждения зрелищем, а просто ради научного интереса.
Однако в этот раз ей не повезло разглядеть ничего странного. А Марьяне очень даже повезло.
Когда подружки ушли, Марьяна не смогла усидеть на месте и принялась копошиться в вещах переставленной тумбочки, потом на столе, потом в шкафу, то и дело поглядывая на Юсбера. Тот молча снял оконную створку и отвинчивал петлю.
– Как дела? – наконец, спросила она.
– Да так… – он повертел в руках снятую с рамы петлю, не поднимая от неё глаз.
– Ясно.
Что еще можно сказать? А голову не лезло ничего кроме каких-то несуразных претензий и намёков, но хватало ума помолчать. Это просто жесть, вот так взять и обвинить кого-то малознакомого в наличие подружки. Ну да, есть у него подружка, и что? Но с другой стороны, не пускать же всё на самотёк?
– Вообще-то, похоже на то, что створка сломалась не сама, – неожиданно заявил Юсбер. – Сами петли так не гнуться.
Свет из окна упал на его профиль, когда он чуть повернул голову вбок и кожа стала золотистой, как цветочная пыльца.
Нужно было немедленно отвлекаться!
– Да ну? Хочешь сказать, что её кто-то сломал? И зачем?
Марьяна даже не поняла, что кричит, иначе, конечно же, сразу бы понизила голос.
Он прищурился, а мышцы на руках напряглись. Золотистая кожа мерцала на солнце, обрисовывая мышцы, и влекла к себе,
