Юлов Юрий Фермер - Неизвестно

- Какая работа предстоит нам? - не выдержав, спросил я.

- Фатер Вильгельм сообщил мне основные аспекты своей деятельности, - успо­коил Артур. - Вам придется столкнуться с тем, что вы в своей жизни и видеть не могли. В настоящее время на острове проводятся исследования человеческого мозга. Завершив определенный этап, Шонер рассчитывает выйти с результатами в мировую науку и впоследствии продолжить опыты, организовав легальную лабораторию на средства какого-нибудь крупного исследовательского института, тем самым не только реабилитировав свое имя в науке, но и обессмертив его. Пока Шонер расходует личные средства и средства спонсорской организации, название которой держится в секрете.

- То есть остров Шонера - место нелегальное? - зацепился Валерка.

- Остров Шонера - место никакое, оно неизвестно миру. Законы нынешних цивилизаций не определены в отношении эксперимента, который проводится здесь.

- Какие функции отводятся нам?

- Все вместе мы будем помогать ему. Шонер определит обязанности, исходя из личного потенциала каждого. Для этого, разумеется, всем нам, включая меня, придется доверить ему собственные головы для всестороннего изучения. Я про­ходил подобный тест, когда работал у Шонера студентом.

- Слышишь, Артур? - насторожился Валерка (как мне показалось - притвор­но). - Меня пугает твоя откровенность. Может быть, не стоит говорить нам лиш­него?

- Я не собираюсь рассказывать больше того, что мне поручено и дозволено. Вводить в курс дела вас будет сам фатер Вильгельм. И не сомневайтесь, он - дей­ствительно гений.

- То есть мы полностью во власти человека, который имеет некоторый иде­фикс.

- Не волнуйтесь. Он несомненно уникальный специалист в области изучения человеческого мозга. Он ничем не рискует.

- А мы? - подала голос Марина.

- И вы. Он в самом деле классный специалист. Принцип «Primum non noc- ere» Шонер соблюдает. К тому же вполне допускаю: через какое-то время вы поймете, что никуда уезжать не надо. И это не будет зависеть от того, чем вы будете заниматься.

- Надеюсь, в его планы не входит извлечение мозгов из наших скромных черепушек и помещение их в кунсткамеру? - поинтересовался Валерка.

Артур рассмеялся.

- У Шонера достаточно материала и без вас! Неужели вы думаете, что он стал бы доставлять людей через полпланеты для того, чтобы убить их? Конечно, он будет наблюдать за вами и изучать вас. Поверьте, нарушение морали здесь не большее, чем при обычном устройстве на работу с испытательным сроком, хотя методы и не общепринятые.

- А откуда в кунсткамере человеческий мозг?

- Естественная смерть, издержки. К тому же они не совсем человеческие.

КЛИНИКА

Клиника находилась, как выяснилось, за танком «Стюарт» и даже за пересо­хшим ручьем, скрытая в мангровых зарослях. Над козырьком из железной арма­туры задорно помигивала сигнальная лампочка. Далее, как и «Хаймат», клиника уходила в скалу.

- Давно хотел спросить: откуда электричество, Артур?

- Отмель видишь? Дамбу на ней? Все просто - энергия никуда не пропадает, пока мы ее не израсходуем! Впрочем, это заслуга американцев, еще с войны, как и помещение для клиники. Шонер рассказывал, что ее четыре года назад пришлось реставрировать, очищать от раковин и тины. У него тогда работали румыны. Может быть, я неправильно понял фатера Вильгельма, но остров Шонера, как бы это объяснить. Поворачивается с боку на бок. Здесь (то ли он так обмолвился, то ли мне показалось) даже чуть ли не признанное государство между этими пере­кладываниями существовало.

Дверь нам открыл туземец, который дежурил по клинике. В руке он держал ме­тровую палку с металлической ошиповкой на набалдашнике. Одет был в кожаные брюки и жилетку с заклепками. «Хэви металл жив!» - отметил Жеребцов.

Шонер с дежурным обменялись приветствием на местном наречии, после чего мы были приглашены войти.

- Это Туолини - мой постоянный помощник из островитян. Он неплохо справ­ляется с обязанностями надсмотрщика и кормителя животных, но интеллект дикаря-островитянина, вернее сказать, низкий уровень образования, не позволяет ему быть хотя бы лаборантом. Зато его психика совершенно естественно воспри­нимает все происходящее, и он беспрекословно послушен. Поэтому он является старшим санитаром.

Основное назначение клиники - исследовательское, а не лечебное. А осмотр пациентов является частью вводного курса. Поэтому давайте договоримся: во время осмотра вы не задаете никаких вопросов. Чтобы это легче удалось, Артур сделает вам седативные уколы. Ему укол сделаю я сам.

- Я против уколов! - заявила Марина.

- Могу предложить аналогичную таблетку. Только после окончания действия у вас может болеть голова.

- Нет, - решительно ответила Марина.

- Мистер Турчин, - обратился Шонер ко мне, - надеюсь, ваши познания в фармакологии помогут убедить ваших коллег в безвредности применяемых пре­паратов.

Ампулы, которые показал Шонер, оказались резерпином, а таблетки - адель- фаном.

- Если содержимое препаратов соответствует их названиям - это обычные нейролептики.

Марина все равно отказалась и от таблеток.

Дальнейшее напоминало сон.

Фатер Вильгельм подвел нас к помещению с надписью «Хунде» («Собаки») и отвел засов. Из полутемной комнаты пахнуло вонью и раздалось рычание.

- Палата рассчитана на четырех псов. В настоящее время исследованию под­лежат две особи - самец и самка. Всего на острове восемь собак. Это самая рас­пространенная группа. э. - Шонер замялся. - Самая распространенная группа одновидовых особей. Преобладают, естественно, смешанные. Все остальные жи­вотные этой группы находятся на ферме, изгородь которой вы видели по дороге от вертолета в «Хаймат». Фермой я называю зону на острове, где животные суще­ствуют в природных условиях. Изгородь не является физически непреодолимым препятствием, но перебраться через нее они не способны психологически. Ну это, знаете, как красный цвет для волка. Только рефлекс боязни изгороди привитый. А теперь - внимание: я зажигаю свет.

В палате стояли четыре клетки. Они были сделаны из дерева, но снаружи опле­тены колючей проволокой. Две ближайшие клетки были пусты, а в двух других находились голые худые подростки - заросший грязный мальчик-туземец лет семи и столь же неухоженная девочка лет пяти. Девочка, свернувшись калачиком, лежала тихо и только приподняла голову и облизнулась, а мальчик, стоявший на четвереньках, брызжа слюной, остервенело залаял. Санитар Туолини приподнял свою шипованную палку, и мальчик, жалобно заскулив, тоже забился в угол.

- Не обращайте внимания на то, что они имеют человеческий облик. Это насто­ящие псы. Я даю им имена, потому что анатомия у них человеческая. Перед вами Эрнест и Амалия. Эрнеста собачье племя почитало за то, что он был способен разорять птичьи гнезда на деревьях. Амалия из-за собственной меланхоличности была на низшей ступени внутриплеменной иерархии - ей приходилось питаться остатками. Я поместил Эрнеста в клинику для того, чтобы посмотреть, насколько поменялись его инстинкты в условиях острова, где нет собак, но зато есть по­добные ему одичавшие особи. Амалии назначен курс реабилитации - ее здоровье необходимо укрепить, так как самостоятельно ей трудно будет выжить. Очевидно, в той среде, где она воспитывалась, у нее был покровитель и кормилец - вероятнее всего, приемная мать. Не будем больше их беспокоить и перейдем в следующую палату. Там у меня содержится казуар по имени Ричард. Он вырос среди птиц и, когда его рост превысил рост самого крупного самца, стал вожаком у казуаров. Сейчас я хочу проверить, благодаря какой области мозга у него развито инфра­красное зрение, свойственное всем птицам. А оно у него присутствует, в этом я уже убедился. Он абсолютно домашний, как курица.

- Но это же люди! - вырвалось у Марины.

- Это дети людей, фрау Савич! - несколько раздраженно ответил Шонер, выде­лив слово «дети» и произнося фамилию Марины как «Сэвич». - Рок распорядился так, что людьми им никогда не стать. «Обожженная глина не меняет свою фор­му» - запомните эту немецкую пословицу. А «глиной» человек является в чреве, пред тем в момент зачатия получив то, что определит его способности, - генети­ческий код. Обжиг - формирование индивидуума - начинается практически сразу после рождения. Раннее развитие ребенка в среде людей, как правило, проходит в комфортных условиях, не требующих борьбы за жизнь. У животных нет пороч­ной морали спасения неприспособленных. Время, отведенное на так называемое «детство», крайне ограниченно. Поэтому формирование психики человеческих детей в животной среде проходит настолько революционно, что мозг не успевает реализоваться до того, чтобы их хоть в какой-то степени можно было называть людьми. И попрошу впредь оставить реплики до тех пор, пока вам не будут из­вестны хотя бы общие аспекты экспериментов.