Юлов Юрий Фермер - Неизвестно

.. .Казуар Ричард, такой же обнаженный и грязный, как и «хунде», мелко семе­ня на задних лапах, с дружелюбным воркованием подбежал к Туолини, который первым вошел в палату, и нерешительно приостановился, увидев за своим корми­телем нас.

- Туолини, принеси крысу! - скомандовал Шонер.

Крыса, выпущенная санитаром из пластиковой коробочки, понеслась в свобод­ный угол, но Ричард мгновенно настиг ее, ловко вонзил в спину ноготь большого пальца левой ноги и, столь же стремительно поднеся конвульсивно дергающегося грызуна этой же ногой ко рту, проглотил его.

Марину вырвало.

- Пойдем отсюда, господа! Убирать за Мариной не надо - это для казуара тоже еда. Туолини, подбрось ему зерен и песка. А затем закрой в клетку и подключи проволоку. Птицам необходим песок для пищеварения, а контакт с проволокой под напряжением дает тот самый условный рефлекс боязни изгороди. - Последнее было пояснением для нас.

- Битте, гер Вильгельм, ерклэрен зи.- неожиданно встрял Валерка, сразу перейдя на жуткую смесь немецкого и русского: - Его фрау рожать будет или яйца нести?

Шонер притворился, что не понял, ибо ответил: «Понимаю Ваше беспокой­ство, мой друг, но хотел бы вас предупредить, что забегать вперед - подставлять свою .»

Жеребцов, похоже, понял только последнее слово. И, видимо, решил, что его элементарно послали, что полностью соответствовало действительности.

- Пожалуй, чтобы клиника не показалась вам домом ужасов, я познакомлю вас с Генрихом-дельфиненком.

Дельфиненок сидел в овальном бассейне. Увидев нас, он отвел руки за спину и нырнул, пытаясь уйти в глубину, но стукнулся головой о стенку и, вынырнув, фыркнул.

- Генрих, малыш!

Человек-дельфиненок уставился на Шонера живыми глазенками.

- Обратите внимание, господа. Температура воды в бассейне шестнадцать гра­дусов. Не так уж мало, чтобы не искупаться, хотя и не очень комфортно. Но кто из вас сумеет провести в такой воде хотя бы сутки? Генрих может постоянно жить и в более холодной среде. Его гипоталамус способен выдерживать в воде более низкую, чем у обычного человека, температуру. Под водой может пробыть не ме­нее пяти минут. И при этом плыть. Да! И ему не нужны жабры: он стал амфибией в пределах человеческой анатомии.

- Он способен жить на суше? - Вопрос задал Артур.

- Несомненно. Но предпочитает не уходить далеко от воды и питается с моря. И еще: общение с дельфинами развило у Г енриха телепатические возможности. Поэтому он в какой-то степени умнее человека. Очевидно, что период осознания борьбы за существование совпал с приливами, во время которых дельфины под­плывали к отмелям и ловили летучих найменов. Скорее всего, ему доставались остатки - и дельфины стали ему попечителями. Ну, думаю, на сегодня натурных демонстраций достаточно. А еще я хотел бы показать вам процедурный кабинет.

На прощанье Генрих проверещал что-то дружелюбное и, сложив руки за спи­ну, опять нырнул. Я обернулся, чтобы увидеть, не стукнется ли он на этот раз. Генрих только коснулся носом бортика бассейна и, перекинувшись через спину, пошевеливая ладошками, как ластами, снова ушел на дно и там замер.

ПРОЦЕДУРНЫЙ КАБИНЕТ

Процедурный кабинет находился в конце коридора напротив палаты с надпи­сью на латыни «Гомо веритас». Шонер пресек вопросы, подняв открытую ладонь и сообщив: «Люди истинные тоже иногда нуждаются во врачебном вмешатель­стве». Затем отвел ладонь в сторону двери, приглашая проходить. Внешне ка­бинет не произвел впечатления, по крайней мере на меня. Он напомнил кабинет магнитно-резонансной терапии, который мне довелось видеть, будучи на курсах повышения квалификации в областном центре. Это была последняя мысль, перед тем как я расстался с сознанием.

.Первое, что довелось услышать после обморока, был голос вертолетчика Гюнтера:

- Они приходят в себя, фатер Вильгельм!

- Г еру Жеребцову (Шонеру не давался звук «ж» в начале слова в принципе) понадобится вколоть что-нибудь тонизирующее: алкоголь, содержащийся в его крови, усилил действие мескалина.

Шонер подошел ко мне и пальцем приподнял веко.

- Гер Турчин, поскольку вы первым пришли в себя и имеете к медицине более близкое отношение, чем остальные, я изложу вам суть происходящего. Вы на­ходитесь в палате для людей. Мне понадобилось на некоторое время лишить вас воли и памяти, чтобы провести обследование, о котором вас должен был преду­предить Артур. То, что я лично не спросил на то вашего соизволения, формально является нарушением врачебной этики, но фактически - неизбежное следствие вашего прибытия на остров. Я не хочу работать с темными лошадками.

- И что же. - Голос появился не сразу, пришлось откашляться. - И что же особенного вам удалось узнать обо мне?

- Детали, пожалуй, являются врачебной тайной, а выводы сообщу. Вы - врач средней руки с подавленными амбициями. В настоящее время несколько сму­щены тем, что узнали, но готовность к совместной работе у вас на достаточно высоком уровне. Ваше увольнение было не менее несправедливым, чем мое, но, в отличие от моего, не остановило движения науки. Должен сообщить, что цитаты «Если исцелившийся не вручит врачующему хотя бы пальмовой ветви - лечение будет бесполезным и для врача, и для больного», которую я снял с вашего созна­ния, в клятве Гиппократа нет. Кстати, я обнаружил у вас предсимптоматическую атрофию путамена. Я оформлю эпикриз, и, если вы дадите согласие, мы проведем курс лечения.

Поскольку вы считаетесь принятым в штат в качестве моего ассистента, со­общаю о ваших товарищах.

Марина Савич отрабатывала знание немецкого языка на туристах из Германии. Вы понимаете, о чем я? Шесть вакуумных аспираций. В настоящее время ее инте­ресуют только деньги, ради них она готова на всё. У нее есть внебрачный ребенок: все свои действия она оправдывает тем, что борется за его будущее. Возможно, мне даже придется снижать ее страсть к деньгам допамином. Она единственная из вас четверых, кто настоял, чтобы контракт с указанием суммы был заключен до отлета. И передала копию контракта доверенному лицу. Она вполне справится с работой на кухне, также я буду привлекать ее к оформлению отчетов - у нее есть опыт секретарской работы. Возможно, она применит свои педагогические навыки в очеловечивании зооморфов, хотя я и считаю это бесперспективным.

Валера Жеребцов последние три года не был занят ничем, кроме прожигания жизни за счет старых связей, ибо больше двух недель нигде не работал. У него обнаружено значительное снижение плотности вещества мозга в медиальном таламусе. Догадываетесь, отчего? Готовность к работе - практически нулевая, знание языка - на критическом уровне. Максимум, на что он способен, - быть охотником: отлавливать, усыплять и доставлять интересующих меня особей с фермы в клинику. Сейчас этим занимаются аборигены, но, к сожалению, они не очень четко умеют обращаться с рацией поиска, из-за чего часто доставляют не тех, кто нужен.

- А Артур?

- Он еще не проходил обследование. Если вы достаточно хорошо себя чув­ствуете, мы можем провести его вместе. Мне нет необходимости тратить время на то, чтобы убеждать его или же прибегать к волевым методам, как в случае с вами и вашими коллегами.

Артур, сделавший инъекцию Валерке, вызывающе взглянул на меня и под­мигнул.

- Остальные придут в себя, и Гюнтер вкратце объяснит им, что делать дальше. А пока - никаких вопросов. Надеюсь, я хотя бы частично ослабил ваше недо­верие. После обследования Артура, а это займет не более получаса, вы, как и все остальные, можете быть свободны до утра. А через тридцать минут после завтрака я покажу вам накопленный видеоматериал, прочитаю лекцию и отвечу на любой вопрос, если таковые останутся. В вашей комнате, гер Турчин, будет аптечка с необходимыми медикаментами. Если понадобится, выдайте успокоительное же­лающим. Все-таки сегодняшний день достаточно стрессовый, поэтому отдохните. И. пожалуй, я проведу обследование Артура без вас. Вы мне представляетесь утомленным.

ПОСЛЕ ОБСЛЕДОВАНИЯ

Я вышел из клиники и стал дожидаться остальных. Обстоятельства, в которых я оказался волей судьбы, были, мягко говоря, несколько необычными. От Виль­гельма Шонера разительно веяло той сумасшедшинкой, которая отличает людей, поведенчески, психологически или интеллектуально перешагнувших за рамки повседневности.

Внутри клиники послышалась какая-то возня, и через минуту из двери с руга­нью вылетел покрасневший Валерка:

- Блин, абвер хренов!

Оказалось, что Гюнтер, пытаясь ускорить пробуждение, отвесил пощечину экс-журналисту, на что тот отреагировал мгновенно: схватил вертолетчика обеи­ми руками за рубашку и притянул к себе на лоб его лицо. Гюнтер, моментально оправившись, схватил Валерку за глотку и сел ему на ноги.

Впрочем, недоразумение быстро разрешилось: пока Валерка окончательно приходил в сознание, Гюнтер, ослабляя нажим, принес извинения и пояснил, что и почему произошло. Валерка, казалось, успокоился, и они направились к выходу. Но, как только Гюнтер зашел вперед, чтобы открыть дверь, Валерка не сдержался и полушутя-полусерьезно двинул того между лопаток. Гюнтер, не оборачиваясь, локтем ударил Валерку в солнечное сплетение и сразу же - тыльной стороной ладони по лицу. Затем взял ручищами за плечи и объяснил, что когда-то служил в спецподразделении.