Мера любви. Избранное - Лариса Захарова

Моим друзьям – репрессированным

Я в ожиданье всю ночь не уснула,Вся в мыслях о прошлом, былом,Вот и еще опустели два стулаЗа нашим печальным столом.Стареем, уходим – подчас неприметно,И к нам беспощадны года.Как люди – мы все, разумеется, смертны,Бессмертна лишь наша беда.И пусть мы грустим в долгожданный наш вечер,Но дружбы у нас не отнять.И тихо сияют зажженные свечи,И светятся лица от радости встречи,И мы молодеем опять.Нет, доброта у нас – не с кулаками,Коль надо – поможет любой.До вздоха последнего – мы могикане,Сплоченные общей судьбой.Нас всех согревает тепло и участье,Сознанье, что все мы друзья.Сильнее, чем горе, – великое счастье,Единая наша семья.На трудном пути пусть всегда вам поможет,Кто не однажды любому помог,С кем были мы нашей судьбою похожи,Кто был, как и мы, репрессирован тоже.Вторично воскресший и праведный Бог!Да, наши ряды с каждым днем все редеют,Но дружба у нас – до последнего дня…Когда ж за столом и мой стул опустеет —Добром помяните меня…

Минута молчания

Мы уходим

Посвящается военному поколению моих ровесников

Отряд защитников страныТак неуклонно убывает…Осколки умершей войныИх постепенно убивают.Прошли вы бури и бои,Вы шли на подвиг, смерть и муку.Я вам, ровесники мои,Сейчас протягиваю руку.Да, сердце чувствует вину,Что не сражалась с вами рядом.Не уходила на войну —Она пришла, с доставкой на дом.Фронт сам пришел. На то война.Я в час жестокий и суровый,Как вы, была опаленаОгнем боев сорок второго.Сражаться вам пришлось, а мнеНе довелось – не воевала.Я не стреляла на войне,Я ваши раны бинтовалаИ, старая, на старых васСмотрю с тревогой и любовью,Все было общее у нас —Сроднились возрастом и кровью.Нам всем навеки суждена —Хоть долго жить или недолго —Сидит, проклятая, войнаВ сердцах зазубренным осколком.Теперь – уходим. Потому,Что так положено в природе.Уходим мы по одному —И вместе все-таки уходим.Но мы уйдем не без следа,И будет то уже неплохо,Что вместе с нами навсегдаУйдет военная эпоха.И рады мы землею стать,Чтоб, бед не ведая на свете,На той земле смогли игратьСпокойно маленькие дети…

Минута молчания

Нет, воскресение из мертвых – не легенда,А истина великая войны,Как мост соединяющая годы,Вселяющая веру и надежду.Да, молодые, пали вы геройской смертью,Чтобы воскреснуть жизнями живых.Все продолжается, все движется и дышит;И несколько десятков урожаевДала многострадальная, святая,Напоенная кровью и слезами,Взрыхленная снарядами земля.Для нас, ровесников, вы – близкие, родные,От плоти плоть, от крови нашей кровь.Но поколенья, выросшие позже,В естественном для юных эгоизме,Бывает, слишком заняты собою,Работой, отдыхом, делами и любовью,Чтоб сердцем чувствовать, понять и оценитьВаш подвиг так, как матери и жены,Что пережили вас – и все еще живут.На юных не рассердитесь.За эту их беспечностьНа фронте пали вы.Но словно сгустокЭнергии, что с небывалой мощьюПружиною спрессован в атомном ядре,Так Вечность силой слез, беды и скорби,Сжимаясь, превращается в минуту,Ей равную по боли и значенью,Ту самую, важнейшую в году,Когда стихают люди и машины,И стар и млад одной объяты больюВ отсветах скорбных Вечного огня,Когда, в тоске заламывая руки,Рыдает овдовевшая планетаИ обнажают головы потомки…Минута молчания…

Мамаев курган

Для меня война – не легенда,Давней ставшая стариной.Не по книгам и кинолентамПознакомилась я с войной.Для меня она – боль утраты,Кровью политая стезя.Это – оба погибших брата,Невернувшиеся друзья.Снег покрывшая черная копоть,Наших раненых скорбный вид,И изорванный в клочья локоть,Что на жилке одной висит.Потому пришла не туристкойВ город подвигов и наград,Где мне дорого все и близко,В героический Волгоград!Здесь когда-то, совсем обессилев,Утопая в крови от ран,Защищали, как всю Россию,Сталинградцы Мамаев курган.Погибали во имя долга,Чтобы, Родина, ты жила.Покрывала красная ВолгаКрасным знаменем их тела.Подвиг их не прошел бесследно,Откатилась вражья волна.Историческая победаНа Мамаевом рождена.Плиты мраморные по кручамВозвещают нам о былом.Стал сильней курган и могучейОт героев, зарытых в нем.А имен здесь – такое множество…Плачет сердце, лишь словом тронь.Породнившись своей похожестью,Мы обходим Вечный огонь.Пусть идут сюда не молиться —На колени хочется стать…И с мечом в поднятой десницеОхраняет покой гробницыДни и ночи Родина-мать.

Нашим воинам, моим ровесникам…

Нам всем давно уже за шестьдесят.С годами шире временная площадь.«То было двадцать, тридцать лет назад» —Для нас сказать становится все проще.Жить довелось мне в те же времена.Хоть рядовая я, не с пьедестала,Но щупальцами спрутьими меняВойна, как вас, в моем дому достала.Фронт налетел и был со всех сторонВокруг избы – частички всей Отчизны.Двух похоронных похоронный звонПришел визитной карточкой фашизма.Я не солдат. Но каждый обелискВчеканен в сердце – крепко и надолго.Ведь не снаряды с воем взорвались —То детство разлетелось на осколки.А женщины, нарушив естество,Свершая над природою насилье,Под сердцем не ребенка своего —Куски железа рваного носили.Войны солдаты!Я еще тружусьИ помню ваши подвиги всечасно.И я уж тем, любимые, горжусь,Что к вам была по времени причастна.Горжусь своей причастностью, поверьте,К тем временам, где был и меч и стих,Где каждый вздох, и помысел, и мигДышал геройским подвигом и смертью.Конечно, жаль, что я не молода,Но не хотела бы начать все снова,И никому на свете не отдамТой памяти о юности суровой…Но жду, чтоб наступили времена,Когда не будут воевать солдатыИ будут знать потомки, что война —На мраморе погибших именаДа вы, друзья, – живые экспонаты.Все меньше вас, но каждый – великанИ мир от войн собою заслоняет.Примите благодарность на века!Пред каждым из последних могиканМы низко-низко голову склоняем…

Сосна

Этот холм и сосна.Мы встречаемся снова,Как это бывало лет сорок назад.Под холмиком этим, под этой сосноюЗарыт неизвестный советский солдат.Три дня и три ночи недвижно лежал онНа рваном от пуль черно-красном снегу.Я, помню, девчонкой его увидалаИ никогда позабыть не смогу.Шел бой девять дней. Грохотали разрывы,И пули визжали… Строчил автомат…Как плакали все мы, встречая родимых,Своих, долгожданных, любимых солдат!И каждая баба смеялась и выла,И счастье и горе у всех на селе…И часто, бойца опуская в могилуНа им отвоеванной нашей земле,Мы так и не знали, кто был этот воин…В карманах шинели – как есть ничего.Роняла сосна опаленную хвоюНа неподвижное тело его.На братских могилах стоят обелиски,Куда мы цветы отнесем по весне.Могиле родной мы поклонимся низкоИ «Здравствуй!» приветливо скажем сосне.На холмик глядит она с прежней любовью.Пусть дождь заливает и солнышко жжет,Но, руки ветвей заломивши по-вдовьи,Могилу солдата она бережет.Скорежился ствол ее, в горести замер,Но ей ли забыть о минувшей поре?…Все плачет сосна золотыми слезами,Что каплями стынут на темной коре…

В Петергофе

Четыре года воевалаВойн не желавшая страна.И лет с тех пор прошло немало…Для многих все далеким стало:«Тыл», «фронт», «бомбежки»и «война»,«Фашизм»,«сожженные деревни»…Но жив тех дней немой укор:Под Ленинградом, в парке древнем,В бомбежках ранены,деревьяСтоят в повязках до сих пор.Пестрят бессчетные заплаты —Длинны, овальны и круглы…И словно требуют расплатыПетра видавшие когда-тоМногострадальные стволы.Когда дневные стихнут звуки,Скрипят и стонут в тишинеОни, познав людские муки,Воздев израненные рукиС немым проклятием войне.

Памятник эпохи

Евгению – участнику и инвалиду Великой Отечественной войны

Добры все, слишком веселы,При встрече с ним не хмурятся,Ему почет и пенсия,И помощь от тимуровцев,И в жизни многоликойОн с нами – каждым чувством,Приученный не хныкать —Как высшему искусству.И вроде всем доволен,В делах видна сноровка…Судьбу своею волейСкрутил он, как веревку.Но и ребята круты,Хоть помогают много:Ведь путь до института —Не торная дорога.Промолвят среди прочего:– Поете замечательно!Потом – «Спокойной ночи вам!» —И щелкнут выключателем.И он один останется,Вторичной тьмой окутан,И на часы оглянется,И слушает минуты,И тяжко, как с веригами,Возьмет стихи поэта —Нечитаную книгу,Как песню, что не спета,Что яркой, алой, чистойЗабрызгана капелью…Нашли ее танкистыУ сердца под шинелью.Теперь – вся в пятнах, ржавая…Писателю не снилось,Что книги содержаниеЕще обогатилось,Что образами, мыслямиНа кровь она испытана,Была она дописана —Осталась недочитанной…Не довелось ей выстоять,Был путь ее недолог…В глаза и книгу искрамиРассыпался осколок…А может, лучше в сердце быПопасть ему, зубчатому?Эх, знать бы, насмотреться быНа зори и закаты,На чьи-то очи ясные…Но где-то на сетчаткеЛишь танки паукастыеПоследними впечатаны.Очками скрыты раны.Не стала жизнь меняться.Ему под той охраной,Как прежде, восемнадцать.Под тенью стекол черныхНельзя ему согреться.Но как стучит упорноЕго живое сердце!И своего добьется —Большого, настоящего!Оно не ошибется,Оно ведь, сердце, – зрячее!Шепнет: «Уйми печаль ты!Свою тревогу брось ты!»Незрячий по асфальтуПостукивает тростью.Проходит незаметно,Не любит охи-вздохи…Простой шагает смертный —И памятник эпохи.

Память войны