В них и язык, и душа, и свобода. Русь в древних текстах - Владимир Леонов

В еще большей степени идеологическая заданность и риторическая организация были свойственны проповедям Феодосия Печерского. Так, его «Слово о вере христианской и латинской» (1069 г.) содержит идею неприятия католической веры. При этом оно заострено публицистически: это обращение к киевскому князю Изяславу, вступившему в военный союз с поляками, то есть католиками. Прямое указание Изяславу на его неправоту было затруднительно, да и небезопасно. Поэтому Феодосий избирает косвенный путь: он бранит католичество (что очень соответствовало духу тогдашней иностранной, в первую очередь византийской, православной публицистики), и в этом контексте представляет недопустимым военное сотрудничество с католиками-поляками. Скрытая и притом основная тактика Слова обличает Запад вообще и конкретно – союз с ним князя Изяслава.

Будучи предназначено для Изяслава в тот момент, когда он ополчился против киевских граждан с помощью поляков, Слово призывает его отказаться от подобного союза. При этом используются обыкновенные в публицистике всех времен «софистические» приемы: «приклеивание ярлыков», «игра обрывочными цитатами», «аксиоматичность доказательства» и тому подобные.

Подчеркнем еще раз бытование письменности киевского периода лишь в высших социокультурных слоях. Распространенное заблуждение насчет всеобщего характера просвещения в это время выпукло проявляется в обыкновенной школьной трактовке известного «Поучения» Владимира Мономаха как свода правил, обязательных для исполнения любым человеком. Однако даже при самом первом приближении к непредвзятому рассмотрению памятника в нем обнаруживаются указания на то, как содержать слуг и рабов, как вести себя во время выезда на охоту и т. п., выдающие обращенность именно к аристократической аудитории. «„Поучение“ <…> ориентировалось на сравнительно узкий круг лиц, было предназначено княжескому окружению. Мономах говорит не о христианском долге вообще, но о добродетелях князя, правителя, полководца, ратника, воспитателя, полновластного господина подданных».

Все сказанное позволяет сделать обобщение. Ранний этап развития русской словесности (XI – XII вв.) был этапом спецификации (обособления) письма. На этом этапе происходило разделение риторик (речевых типов) книжности и устной словесности. Институциализация письменности противопоставила ее устной поэзии; письмо оказалось маркировано в культурном отношении. Дальнейшее развитие словесности происходило в пространстве письменного, а не устного слова. Письменность возникала и развивалась как идеологический язык власти.

Создание оригинальной книжности становилось насущной задачей, решение которой позволяло утвердить культурную и политическую независимость Руси от Византии. Спецификация письма обеспечивала оформление и структурирование смыслового поля русской христианской культуры. Знакомство с византийской и европейской литературой задало русской словесности модель жанровой системы, но эту модель предстояло наполнить собственным материалом. Наполнение совершалось в продолжение XI – XII вв. В этом «наполнении» и проявилось содержания этапа спецификации письма, времени созидания самого «тела» книжной культуры.

Вопросы для самопроверки

– С чего начинает летописец свое повествование? Как такое начало влияет на интерпретацию истории?

– Для чего в Повести включается легенда об апостоле Андрее?

– Каково происхождение мотива «трех братьев»? Как и для чего он включается в Повести?

– Как и для чего в контексте фольклорной образности Повести интерпретирует фигуру княгини Ольги?

– В каких случаях и для чего в Повести задействуется архаический паттерн «взятие города – брак – воцарение»?

– Какие средства в Повести помогают представить русскую историю как продолжение византийской?

– Охарактеризуйте конструкцию и концепцию Слова о Законе и Благодати.

– Найдите в словарях значение слов «акафист», «икос»; проследите в «Слове о Законе и Благодати» использование формы икоса.

– Какова публицистическая задача и средства ее решения в «Слове о вере христианской и латинской» Феодосия Печерского?

– С опорой на текст охарактеризуйте аудиторию «Поучения» Владимира Мономаха.

– Охарактеризуйте содержание эволюционного этапа спецификации письма.

Этап интерференции письменного и устного слова

Устнопоэтическая и книжная риторика в «Слове о полку Игореве». – Происхождение воинской повести. – Повесть о разорении Рязани Батыем. – Слово о полку Игореве и Повесть о разорении Рязани. – Житие Александра Невского. – Слово о полку Игореве и Житие Александра. – Христианизация воинской повести. – Содержание этапа интерференции. – Моделирование развития словесности.

Два типа риторики в «Слове о полку Игореве»

В продолжение киевского периода осуществлялось размежевание риторик письменного и устного слова. Письменность раннего средневековья (XI – XII вв.), за исключением «Повести временных лет», стремилась изолироваться от устной словесности и почти не пропускала в себя устнопоэтические влияния. В Киевской Руси «народная поэзия была изгнана из книги, была запрещаема и проклинаема». Таково было содержание периода «спецификации письма».

Но так обстояло дело лишь некоторое время, в продолжение приблизительно полутора столетий. Уже в конце XII века (1187 г.) оказывается возможным создание такого памятника, как «Слово о полку Игореве», которое, будучи несомненно книжным по происхождению произведением, несет на себе очевидный и очень сильный отпечаток влияния устной поэзии. Соотношение книжного и устнопоэтического начал в «Слове» точно охарактеризовал один из ранних его исследователей, М. А. Максимович:

«Песнь Игорю не импровизирована и не пропета, а сочинена и написана, как песнь о Калашникове Лермонтова, или русские песни Мерзлякова и Дельвига. Разница та, что новейшие поэты пробовали придать искусственной письменной поэзии характер поэзии народной; а певец „Игоря“ возводит народную изустную поэзию на степень образования письменного, на степень искусства. Он поэт, родившийся в веке изустной поэзии, полной песнями и верованиями своего народа, но он вместе и поэт грамотный, причастный высшим понятиям своего времени, он поэт писатель».

Выше, когда речь шла о типологии авторства в словесности киевского периода, мы упоминали предложенное Д. С. Лихачевым различение «глашатай / певец». Это различение на поверку не является актуальным для своего времени, оно усматривается лишь из нашей современности. Фигура «глашатая» возникает как субъектная инстанция письменности. Лишь по аналогии с этой фигурой в ХХ веке стало возможно говорить о фигуре «певца» как противоположной ей субъектной инстанции. Но поскольку «певец» в «Слове о полку Игореве» становится субъектом книжности, то это означает, что развитие пришло к некоторой кризисной точке. «Слово о полку Игореве» знаменует собой тот факт, что письменное слово, до сих пор бывшее противоположностью устного, стало утрачивать свою функциональную изолированность. Риторика устной поэзии нашла путь в книжность. Нам кажется, что мысль о «схождении» устного и письменного в «Слове о полку Игореве» выражено довольно сложно.

Создание «Слова о полку Игореве» принято относить к 1187 году. Мы не знаем, были ли подобные этому письменному памятнику другие, в которых также использовалась бы риторика устной поэзии. Возможность их гипотетического существования дала бы повод для некоторого уточнения хронологии, но не отменила самой сути дела. Суть же заключается в том, что на исходе XII века в развитии словесности совершался поворот. Письменность, подошедшая к предельному осуществлению возможностей книжной риторики, в поиске дальнейших путей стала обращаться к риторическим средствам народной поэзии. Письменная и устная ветви словесности начали тяготеть к сближению.

От храброй дружины к православному воинству

Для исследования изменений, происходивших в словесности, мы возьмем ряд текстов одного жанра и проследим, как трансформировался этот жанр на протяжении полутора столетий. Эти тексты – «Слово о полку Игореве» (1187), «Повесть о разорении Рязани Батыем» и «Житие Александра Невского» (рубеж XIII и XIV вв.). Все они принадлежат к жанровой традиции воинской повести. Воинская повесть – один из старейших жанров средневековой русской словесности. Его корни уходят в устный героический эпос, в сказания о подвигах героев и князей. В XI—XII веках эти сказания вошли в состав «Повести временных лет». А позже воинские повести стали существовать как самостоятельные произведения, бытуя в рукописных сборниках. Изменения жанра воинской повести отражают перемены, с течением времени происходившие в русской словесности.