Джокер старого сыскаря - Юрий Шурупов

– Язык музыки, ты хочешь сказать?

– Именно! Хотя и всем понятным языком можно по-разному говорить об одних и тех же вещах. Глеб здесь совершенно прав. Рок – он заставляет думать, почему ты именно в этой тусовке, с этими людьми, а не с какими-то другими. Не помню, где Юра Шевчук сказал, что попсу волнует проблема «спать или не спать», а рокеров «быть или не быть». Вот, Серж, и выбирай, по чьему совету искать свою Истину, по какой дороге двигаться к ней.

– Но мы-то с тобой эту дорогу давно выбрали и, кажется, не ошиблись. И дети наши на попсульку не западают. Только до Истины нам ещё ой-ёй-ёй как далеко! Между прочим, Татьяна, наверное, быстрее всех нас дойдёт до своей Истины. Она у меня старается не пропускать даже воскресные службы в церкви, не говоря уж о праздниках. Нам с Лорой перед ней стыдно порой становится. Да у неё ведь и специализация в университете богословская.

– Нет, Глеб пока не такой.

– Ничего, Танюшка его выправит. – Сергей Михайлович рассмеялся. – А вот нам бы с Костей Громом встретиться. Вспомнили отца Божидара, и у меня руки зачесались взять интервьюшку у нашего батюшки-хиппи-рокера. Глядя на тебя, Паша, я давно сделал вывод, что бывших ни хиппарей, ни рокеров не бывает. Интересно, как Костя шёл к своей Истине? Раззадорил ты меня сегодня своей подшивкой. А вообще-то, спасибо тебе, старик. Уважил…

– Мне с Костей тоже увидеться хочется. Давай, Серж, махнём к нему на Рождество! Заберём Лору, Веру – и в Сосновку. Здесь же рядом. Ты как?

– Что за вопрос? Только его предупредить, наверное, надо?

– Зачем? Заявимся в качестве рождественского подарка. Он только рад будет, это я тебе точно говорю.

…Недолог зимний день. За окном уже стало смеркаться, когда в комнате снова появился Глеб. Он был одет в тёплую куртку, собирался уходить. В руках держал футляр с отцовской гитарой: она у них до сих пор была одна на двоих.

– Честь имею, господа! – Глеб театрально поднял руку в знак прощания.

– Ну и куда ты на ночь глядя? – прервав разговор с другом, Кузнецов выдавил из себя всю строгость, на какую был способен по отношению к сыну.

– Пап, ты же знаешь – в Запрудовку, на репетицию. Зачем лишние вопросы? Маме я позвонил. Не волнуйтесь. Сергей Михайлович, Танюхе привет!

– Спасибо, обязательно передам. Ты Глеб, действительно, осторожнее по ночам-то. Теперь какой только урлы[44] нет на улице.

– Да я же не один. Сейчас зайду за нашими. Вызовем такси – и вся недолга. – Приятная белозубая улыбка Глеба действовала всегда обезоруживающе. И всегда безотказно. Особенно при общении с родителями. – Обратно тем же макаром. Так что всё будет о’кей…

– Чтобы каждый час отзванивался! Слышишь?

– Слышу, папочка, слы-ы-ышу…

Щёлкнул дверной замок, и на какое-то время в квартире Кузнецовых наступила тишина. Друзья смотрели друг на друга и молчали. Вдруг на их лицах снова начали непроизвольно расползаться улыбки, вызванные воспоминаниями о хиппово-рокерской молодости.

Шведов встал и тоже стал прощаться.

– И мне пора скипать[45], пипл, время уже позднее.

Павел Николаевич не удерживал, зная, что напрасно. Понимающе улыбнувшись, он крепко обнял друга и долго ещё стоял у открытой двери, пока каблуки Шведова стучали по лестничному маршу.

Лёгкий морозец бодрил, поддерживая отличное настроение после встречи с другом. До трамвайной остановки было метров триста, и Шведов не спеша направился в её сторону. Одно за другим в домах загорались окна. Ему с детства нравилось наблюдать за этим забавным проявлением жизни. Увлёкшись, он едва не разминулся с возвращавшейся с работы Верой – женой Кузнецова.

– Не проходите мимо, Сергей Михайлович!

Шведов сразу узнал ровный, с лёгкой картавинкой голос. Быстро оглянувшись, он в двух шагах увидел приветливо улыбающуюся моложавую женщину с небольшой сумкой через плечо.

– Верочка! Здравствуй, дорогая! – Сергей Михайлович быстро подошёл и, как всегда, поцеловал Веру в щёку. – Как же это я тебя не заметил? – виновато улыбаясь, проговорил он.

– Привет, Серёжа! Ты же вечно смотришь по сторонам, вот и не заметил, – засмеялась Вера. – У нас был?

– Да, весь день проболтали с Пашкой. Сколько уже не виделись!

– И не говори. Не жизнь, а одна суета какая-то бестолковая. Как Лора? Танюша изредка забегает к нам, а вот вам с Лорой – выговор.

– Позвольте, Вера Георгиевна, отрикошетить его в ваш адрес…

Оба рассмеялись взаимной виноватости.

– У Лоры пока всё нормально. Так в своей филармонии и работает. А я пишу, пишу и пишу… Который раз до тошноты уже. А куда денешься? Больше ничего не умею, а до пенсии ещё как медному котелку, сама знаешь. Вспоминали сегодня с Пашей нашу молодость. Оказывается, куда-то стремились, радовались чему-то, кипели, хотя своим же паром и обжигались. Но всё равно хорошо было!

– Это уж точно, Серёжа. Тогда мы жили, а сейчас существуем. Ну да ладно, на всё воля Божья. Давай поворачивай оглобли. Чайку попьём, музыку послушаем…

– Спасибо, Верочка, это уж как-нибудь в другой раз. Мы с твоим благоверным, между прочим, придумали, как будем встречать Рождество. Так что скоро свидимся.

– Да уж, чего путного от вас не дождёшься, а на выдумку вы горазды, – добродушно улыбнулась Вера. – Тогда до скорого, Серёжа. Большущий привет Лоре!

– Обязательно передам! – помахав Вере рукой, Шведов зашагал к остановке, наметившейся вдали светом яркого фонаря.

Глава 4. Первая зацепка

Через настежь открытую форточку морозный воздух с трудом освежал прокуренный кабинет начальника следственного отдела полковника юстиции Дмитрия Петровича Игнатова, с утра не находившего себе места. Конец года, а грабёж профессора и убийство староверов в Святом Поле обещали повиснуть безнадёжными «глухарями». Грабёж и грабёж с двойным убийством… И это за какой-то месяц! Такого в его отделе не было уже давно. С профессором Свиридовым более-менее ясно: сам впустил по интеллигентской доверчивости бандитов. Не успел слова сказать – сняли со стены «Чёрный квадрат» и скрылись. С перепугу старик даже не разглядел своих посетителей. Двое – и всё. Один повыше, другой пониже… Вот и лови ветер в поле! Ясно, что была наводка. Но кто? Следователь Жаров занимается, да зацепок пока никаких. Со староверами и того хуже. Там бандитов вообще никто не видел. Одно известно: два трупа и ограбленная молельня – унесли восемнадцать деревянных и медных икон, прихватив вдобавок какой-то редкий серебряный крест. Начальство шкуру спустит за эти «глухари», а что делать?..

Дверь неожиданно распахнулась, и в кабинет почти вбежал капитан Жаров, ещё молодой, но самый продуктивный сыскарь в отделе Игнатова. Правда, на общественно-семейных началах помогает ему тесть – отставной старший следователь Запрудовской районной прокуратуры Тимофей Кузьмич Репнин. Ну и хорошо, пусть помогает, учит сыскному ремеслу! Лишь бы раскрываемость была высокой, начальству ведь только показатели и нужны, а там, кто кому помогает – дело пятое.

– Разрешите, Дмитрий Петрович?

– Так ты уже вошёл…

– Здравия желаю!

– Здравствуй. Что случилось, Саша? Чего такой взъерошенный?

– Только что звонил участковый из Сосновки, ну, старший лейтенант Сухов. Помните? Туда приехал дедок из Святого Поля. Привёз, говорит, в подарок тамошнему священнику какую-то старинную икону, что обронили бандиты во время грабежа молельни. Надо бы наведаться в посёлок, порасспросить старика хорошенько. Может, что и проклюнется. Всё равно с нас не слезут за эту «мокроту».

– Поезжай немедленно! Из оперативников возьми с собой майора Кротова, и поезжайте. Да, а Тимофей Кузьмич в курсе? – Игнатов втайне от руководства давно уже считал Репнина сотрудником своего отдела.

– Конечно, в курсе!

– Ну, давай тогда, не трать время зря.

– Слушаюсь, Дмитрий Петрович!

…Полковник Игнатов уже безоглядно хватался за любую возможность продвинуть следствие по этому сложному делу. Ладно бы там иконы, так ведь ещё убийство! А «мокроту», как известно, начальство держит на особом контроле. Интуиция подсказывала Дмитрию Петровичу, что и «Чёрный квадрат», и староверческая молельня, и прежние антикварные «глухари» – работа одних и тех же рук.

Безжалостно теребя пуговицу кителя, как будто она была в чём-то виновата, полковник угрюмо шагал по кабинету. Он уже не сомневался, что в городе появился крупный «искусствовед». Летом из областного музея снова пытались выкрасть Острожскую Библию, найденную лет десять назад в Сосновке школьниками. А ведь цена той книжечки не всем известна, только профессионалам. Жалко, вспугнули тогда музейщики вора своей несговорчивостью, не удалось выйти на его след. Потом ограбили самую старую в городе и особенно почитаемую православными верующими Богородичную церковь. Правда, дело быстро закрыли, сочтя его внутриконфессиональным, но факт остаётся фактом – действует дерзкий и знающий толк в церковном антиквариате преступник. Или преступники? Местные или залётные? Кому, по каким каналам сбывается краденое?.. Одни только вопросы. А Игнатова интересовали ответы и ещё раз ответы, которых у него пока не было.