На рубеже (СИ) - Иминова Ольга

В этот момент, весело насвистывая, в комнату вошел Тони. Увидев озабоченные лица жены и Стеф, он посерьёзнел.

— Что случилось? Ники? Что с ней?

— В бешенстве, — ответила Стеф и вышла за дверь.

«Ох уж мне эти ваши эксперименты, — подумала она, спускаясь по лестнице. — Я лучше старым способом».

На улице она размеренным шагом прошла многолюдную аллею и, свернув в сторону, прибавила скорость. Ни один листок не шелохнулся от её молниеносных движений, никто не обратил внимание на едва заметное завихрение пыли на дорожке.

Вскоре она уже была в парке. Николь рассказывала ей про своё укромное место. Именно туда она и направилась.

Увидев Николь, сидящую на скамейке с закрытыми глазами, Стеф спряталась за ближайшими кустами и принялась мысленно передавать ей сообщение.

Николь всеми силами пыталась осмыслить происходящее, но мысли путались, перескакивая с одного события на другое.

«То, что я не совсем обычная, понятно. То, что моя мама совсем необычная — это факт. И ещё Стеф. Кто она такая? Совсем непонятно».

При мыслях о подруге у неё перед глазами появилась картинка: Стеф обращается прямо к ней, медленно произнося слова:

— Николь, если ты меня слышишь, позвони маме. Она очень за тебя волнуется.

И так несколько раз.

Трясущимися руками Николь достала телефон и набрала Стеф.

— Ты получила моё послание? — раздался в трубке голос подруги.

Николь крепко сжала телефон и, стараясь скрыть дрожь в хриплом от волнения голосе, спросила:

— Стеф, что происходит? Ты где?

— Ты получила моё послание, — утвердительно повторила та. — Возвращайся, пожалуйста, домой. Там и поговорим. Рената очень переживает. Она тебя не видит и не чувствует.

— Что значит «не видит и не чувствует»?

— А то и значит, что ты исчезла из её видений. И это её пугает. Ты, кстати, как себя чувствуешь?

И тут Николь взорвалась и начала кричать:

— Ты ещё спрашиваешь? Да я убита, растоптана и раздавлена. Меня вся эта сверхъестественная чушь просто достала. Я никого не хочу ни видеть, ни слышать. И вообще, пусть всё катится к черту! Никуда я не поеду!

Стеф видела, как она отбросила телефон в сторону и. закрыв лицо руками, опустила голову. Через некоторое время Николь подняла голову и, всматриваясь вдаль, начала покусывать губы. Она всегда так делала, когда о чём-то раздумывала, пытаясь найти решение.

Стеф знала об этой её особенности. Решив, что эмоции улеглись, она облегчённо вздохнула и принялась мысленно передавать новое послание.

У Николь в голове начало пульсировать и постукивать. Она стала тереть виски пальцами, пытаясь унять неприятные ощущения. Но пульсация не проходила.

— Да что же это такое? — плаксиво произнесла она и обхватила голову руками. — Ещё этого мне не хватало. Стеф про это ничего не говорила.

Как только она произнесла эту фразу, боль и пульсация пропали, а перед глазами снова появилась Стеф.

— Ну что, легче? — услышала она голос подруги. — Я прошу, возвращайся домой. Мы ждём тебя.

— Как ты… — вырвалось у Николь, но она тут же прикрыла рот рукой, осознав, что разговаривает с пустотой.

Не понимая, что происходит, она заплакала. Слёзы лились сами по себе, помимо её воли, выплёскивая всё то, что ей пришлось пережить за эти два дня. Через некоторое время они прекратились и неожиданно пришло решение. «Нужно принимать всё как есть. Ничего уже не изменить». От этого ей стало даже как-то легче. Горечь обиды на родственников ушла, как и на Стеф, и на весь белый свет, который, в общем-то, был совершенно ни при чём.

«А, пусть всё идет, как идёт, — в который раз за сегодняшний день решила Николь и почувствовала ещё большее облегчение от своего решения. — Это даже интересно узнать, чем закончится вся эта история. В конце концов, Стеф права: я не одна. А что будет дальше — время покажет».

В этот момент перед глазами появилась картинка: солнце, садящееся в воду, качающиеся ветви прибрежных деревьев. Она готова была поклясться, что почувствовала тёплое дуновение ветра и солоноватый запах, исходящий от воды.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Так не бывает, — удивлению Николь не было предела. — Или бывает? Неужели я увидела какую-то картинку из своего будущего? Всё было так реально. Интересно, а про других я могу что-то увидеть? А если задать какое-то время? Надо будет спросить об этом у мамы, — решила Николь и охнула: — Мама! Она там, наверное, с ума сходит. Надо позвонить.

Рената взяла трубку мгновенно, как будто держала её при себе.

— Ники, ты где? С тобой всё в порядке?

— Мам, не волнуйся, у меня всё хорошо. Я еду домой.

Рената пыталась ещё что сказать, но Николь уже отключила телефон. Вздохнув, она поднялась со скамейки и в задумчивости направилась к выходу из парка.

— Молодец, сама справилась, — Стеф, довольно улыбаясь, углубилась в кусты. Николь было совсем не обязательно знать, что она за ней следила. Убедившись, что та садится в машину, Стеф тоже отправилась в обратный путь.

Глава 5

Открыв дверь в прихожую, Николь столкнулась со Стеф.

— Привет. Ты как? — Стеф говорила так, как будто ничего не произошло.

— Терпимо. Пойду к себе, переоденусь. Что-то мне стало жарко.

Зайдя в свою комнату, она отметила, что кто-то заботливо закрыл шторы, отчего здесь царил полумрак и прохлада. Накинув на себя тунику из лёгкого шёлка, Николь села на диван и стала рассматривать себя в маленькое зеркало. Белки глаз всё ещё оставались красными, но зрачок уже приобрёл нормальные округлые очертания. Зато радужка стала охряного цвета.

Через некоторое время в комнату постучали. Дверь открылась, и на пороге появился улыбающийся Тони.

— Привет, ребёнок, — он всегда так называл дочь. — Как жизнь?

— Отлично, пап, — она вздохнула и отбросила зеркало на диван. — Бьёт ключом и всё больше по голове. Я на грани помешательства.

— Ну-ну, — улыбнулся Тони, — раз ты шутишь, значит всё не так уж и плохо. Он присел с ней рядом и приобнял. — Мама вкратце мне всё обрисовала, — вздохнув, произнёс он. — И что ты обо всём этом думаешь?

— Много чего, но в голове каша и, если честно, я и половины не поняла из того, что она мне рассказала. Что-то про прапрапредков, смешивание родов, какие-то кланы, вампиры, выдающиеся способности. И теперь во всю эту белиберду я пытаюсь вставить себя, твою дочь.

Вдруг она переменилась в лице и с ужасом в глазах посмотрела на отца.

— А может, я и не дочь твоя вовсе? И ты…

— Стоп, — оборвал её Тони, — я последней фразы не слышал. Ты — моя дочь, и никаких сомнений. И самое главное — мы очень сильно тебя любим.

Николь почувствовала, как противно защипало в носу и из глаз потекли слёзы. Она подвинулась к нему поближе и прижалась к плечу. Он молча гладил её по голове, давая выплакаться. Сейчас она была его маленькой девочкой, которую обидели.

Вскоре её всхлипы стали реже, и Тони протянул ей платок. Николь вытерла слёзы и произнесла:

— Пап, ну что во мне такого, что здесь такой переполох?

— Понимаешь, — задумчиво произнёс Тони, — сейчас ты — уникальный результат слияния двух совершенно противоположных семей. И никто не может сказать, что будет с тобой в ближайшее время, и как ты будешь себя вести.

— Но Стеф сказала, что так бывает со всеми такими, как мы.

— Не со всеми. С большинством. Понимаешь, сейчас родственные связи очень запутаны. Старейшины стараются отслеживать чистоту линии, и у них есть определённые правила. Они либо продолжают линию чистокровных, создавая пары из себе подобных, либо из них готовят наставников. Вот Стефани из таких. Она наставник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

От этих слов Николь стало ещё страшней: старейшины, чистокровные, она — какой- то там «результат слияния», причём совершенно непредсказуемый.

— Эй, ребёнок, ты что, боишься? — отец легонько толкнул её в плечо. — Это на тебя не похоже. Ты же всегда была смелой. И потом, мы же рядом и в обиду тебя не дадим. Всё будет хорошо.