На рубеже (СИ) - Иминова Ольга

— И ты? — удивилась Рената. — Прямо день неожиданных встреч. И кого же?

— Помнишь, я как-то рассказывал тебе про своего родственника? Марка?

Рената задумалась.

— Это тот, который потерял жену в автокатастрофе?

— Да. Но у него теперь другая семья. Так вот, они тоже приехали к сыну-студенту. Надо же, — удивленно ухмыльнулся он, — я и не подозревал, что этот университет пользуется такой популярностью. А ты переживала, что Николь его выбрала.

Он прибавил газу, машина взревела и понесла их в обратный путь.

На улице, махая родителям на прощание, Николь несколько раз ловила на себе внимательный взгляд подруги. Особенно когда вблизи появлялись другие люди.

— Не смотри на меня так, — возмутилась она. — Я в порядке.

— Вот никак не могу понять, как тебе это удаётся? — спросила Стеф, когда они вернулись домой.

— Ты о чём? — удивилась Николь.

— О том, как ты реагируешь на людей.

— А что, мне теперь всегда нужно держаться от них подальше? Их запах будет рождать во мне чудовище? — Николь сделала устрашающее лицо и оскалила зубы.

— Угомонись, никакое ты не чудовище. Просто сейчас нужно поостеречься, привыкнуть к своему новому состоянию. Ведь изменение сущности у тебя только началось. Будет очень неприятно, если ты не сдержишься. Я, конечно, постараюсь всё поправить, но это будет не очень просто.

— Не понимаю, — пожала плечами Николь. — Даже если я другая, должно же у меня что-то происходить по правилам. И как это происходило у других: по правилам или нет? А у тебя как было?

— Было по-всякому, — вздохнула Стеф.

— Расскажешь? — Николь умоляюще смотрела на неё. — Ты не представляешь, как тяготит незнание того, что меня ждёт.

— Это мне знакомо, — опять вздохнув, покачала головой Стеф. — Я сама была такой же: напуганной, ничего не понимающей. Но у тебя есть одно преимущество: рядом с тобой родные и любящие люди. У меня такого не было.

Стеф замолчала. Николь замерла в ожидании, хотя и сомневалась, что Стеф поведает ей свою историю. С чего это её многоопытный наставник будет изливать перед ней свою душу?

— Я бы рада рассказать, что тебя ждёт, — пожала плечами Стеф, — но сама ничего не знаю. Ты другая, и у тебя всё по-другому. И я могу только быть рядом, присматривать и, если надо, помогать.

— Тогда расскажи, как было у тебя, — нетерпеливо попросила Николь и добавила: — Если, конечно, можно.

— Можно. Но это довольно долгая история и нам лучше присесть.

Глава 7

— Со мной это произошло давно, очень давно — сто десять лет тому назад, — начала свой рассказ Стеф, когда они уселись в гостиной на диван.

Я с родителями жила в столице Сербии, Белграде. Моё настоящее имя — Стефания Радонич. Мои родители. Лазар и Мелисса Радонич, были учёными, антропологами. Они постоянно находились в разъездах: то на раскопках, то в какой-нибудь глуши изучали новые племена, то на симпозиумах или конференциях. В общем, они были очень увлечены своей работой, и моим воспитанием занималась бабушка. Но когда мне исполнилось шестнадцать лет, бабушка умерла, и родителям пришлось изменить свой стиль жизни. Не круто, но пришлось. Я ведь уже была достаточно взрослая. Поездки были, но ненадолго, и уезжал кто-то один. А если вместе, то максимум на неделю.

У нас был свой дом с небольшим садом и огородом. Родители наняли экономку, Ирину. Она вела хозяйство, готовила и присматривала за мной. Два раза в неделю приходил садовник. Мы были довольно состоятельная семья и могли себе позволить помощников.

Естественно, при таком ритме жизни родители старались угодить всем моим желаниям и прихотям. Сказать, что я не пользовалась этим, — ничего не сказать. Иногда в мою голову приходили такие идеи, что другие родители стукнули бы кулаком по столу и заперли ребенка под замок. А у меня всё было по- другому. Я бессовестно пользовалась их безграничной любовью ко мне и чувством вины за долгое отсутствие.

Их любовь к антропологии передалась и мне. В те годы я увлекалась египтологией. Моя комната была вся уставлена вазами, статуэтками, фресками. Родители, зная моё увлечение, везли мне весь этот антиквариат. Я сама собрала очень большую библиотеку с книгами и журналами про Египет. Что-то покупала, что-то дарили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Закончив колледж, я поступила в университет и решила, что буду египтологом. А после окончания второго курса мы с друзьями, такими же студентами, решили ехать в Египет. Мы хотели исследовать местность в глубине страны, удалённую от цивилизации, где обитали племена, образ жизни которых практически не изменился со времён фараонов. Они до сих пор обожествляли нильскую воду и устраивали праздники в честь коровы.

Родители были против этой поездки, но я их уговорила, сказав, что это будет их подарок на моё девятнадцатилетие, которое должно было наступить через месяц.

И вот в одно прекрасное утро я оказалась в стране, о которой так много читала и, е общем-то, немало знала. Но здесь нас ждало разочарование: попасть к нашему объекту мы не могли. Среди племён произошел какой-то конфликт, и теперь там шла междоусобная война. Нас сразу предупредили, чтобы мы даже не пробовали самостоятельно пробираться к нашему племени.

Мы и сами понимали, что это опасно. Поэтому пришлось довольствоваться программами местных гидов и посещать достопримечательности по запланированной ими программе.

В один из дней мы поехали в Цветной каньон. У меня до сих пор, когда вспоминаю про него, перед глазами стоят красоты этого места. Разноцветный песок с фиолетовым, оранжевым и ещё какими-то немыслимыми оттенками. Нависающие скалы и узкие лазы, куда может протиснуться только один человек. В общем, загадочный мир. Но самым поразительным для нас была панорама, где мы увидели «глаза каньона».

На высоте двух-трёх метров от земли самой природой были высечены яркие зелёно-голубые глаза. Это было необъяснимо и удивительно. Местный гид много и увлечённо рассказывал про это место, и мы молча слушали его, как заворожённые. «Если дотронуться до глаз, то удача во всём будет вам обеспечена», — закончил свой рассказ гид и повёл группу дальше. Я всё стояла и не могла отвести взгляд от этого чуда природы, а когда очнулась, то оказалось, что стою одна среди скал. Где-то вдалеке слышались голоса моих спутников.

Решив, что судьба подарила мне шанс и глупо будет им не воспользоваться, я потуже затянула лямки рюкзака и начала подъём.

На скале было много разломов и выступов, и я, хоть не была сильна в скалолазании, без труда преодолела половину пути. А когда уже почти добралась до «глаза», кусок скалы в моей руке отломился, и я полетела вниз. Ударившись головой, я потеряла сознание.

Николь тихонько охнула и прикрыла рот рукой. Глаза её были полны неподдельного ужаса. Стеф замолчала, смотря немигающим взглядом в стену, как будто что-то вспоминая, а через некоторое время продолжила рассказ.

Когда я очнулась, всё мое тело горело. Вокруг была темнота. Я не могла пошевелить ни руками, ни ногами. И ощущения были странными: меня то рвало на куски, то поливало ледяной водой. А иногда обдавало таким огнём, что казалось, будто моё тело плавится и внутри медленно разливается лава, затопляя всё пространство, до последней клеточки.

Меня ломало и трясло, кидало то из стороны в сторону, то в бездонную пропасть. Я пробовала кричать, но ничего не услышала: голос мне не подчинялся, а рот даже не открылся. Единственное, что ещё было моё — это зрение и слух. Но всё, что я видела, — это тёмная комната и мерцающая невдалеке полоска света. И тишина: ни звука, ни шороха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я не понимала, что со мной, где я и как я сюда попала. Первая мысль была, что у меня потеря памяти. Я в ужасе начала рыться в своих воспоминаниях и с радостью поняла, что помню всё: детство, родителей, университет, поездку в Египет, экскурсию в Цветной каньон, моё падение.

И тут мне по-настоящему стало страшно: память была при мне, а вот способность двигаться — нет. И этим я только добавила боли своему и без того измученному телу, а заодно и сознанию. У меня не было другого выхода, кроме как лежать и молча принимать все эти мучения. Я закрыла глаза и принялась ждать. Когда-то же это должно было закончиться.