На рубеже (СИ) - Иминова Ольга

Схватив стакан с подноса, она залпом выпила содержимое. Официантка с ужасом смотрела на неё.

— Не волнуйтесь, мы заплатим, — поспешно произнесла Стеф и протянула ей купюру.

Официантка, взяв деньги, отошла, все ещё находясь в недоумении от произошедшего.

— Ты что творишь? — тихо спросила Стеф.

— Я сама не знаю, что со мной, — в растерянности произнесла Николь. — У меня было такое ощущение, что если я сейчас не выпью этот сок, то умру.

— Ну и как? — Стеф внимательно смотрела на неё. — Стало легче?

— Нет, — Николь покачала головой, — у меня горло горит огнём. Это точно какой-то вирус.

Николь поднесла к губам стакан с водой и сделала глоток. В горле как будто снова провели наждачной бумагой, и в желудке появились спазмы. Она вскочила из-за стола, с грохотом опрокинула стул, и, выбежав из помещения, выплюнула воду на землю. Чувствуя в голове тяжесть, в желудке — взрывы, она оперлась о стену, подставляя ветру лицо и отяжелевшую голову.

Стеф вышла за ней, неся в руках пакеты, и встала рядом.

— И сколько времени у нас осталось до твоего дня рождения? — спросила она.

— Не переживай, ещё не скоро, — не открывая глаз, произнесла Николь. — До этого дня я оклемаюсь.

— Что-то я сомневаюсь. Надо позвонить Ренате.

— Не надо никому звонить. Я скоро поправлюсь. Просто прицепился какой-то вирус. Пойдём домой.

Стеф медленно пошла по дорожке. Николь послушно плелась вслед за ней, чувствуя себя разбитой и усталой, чего с ней раньше никогда не было. Она прислушивалась к себе, пытаясь понять, что с ней происходит.

И тут в её голове что-то щёлкнуло.

— Постой, — остановившись, обратилась она к Стеф. — Кому ты хотела звонить? Стеф непонимающе смотрела на неё.

— Ну, там, в кафе.

— Твоей маме, — всё ещё не понимая, к чему она клонит, произнесла Стеф.

— А как ты её назвала?

— Рената. Ведь так зовут твою маму.

— Да, — подтвердила Николь, — но ты никогда не спрашивала, как её зовут?

— Ты сама мне сказала, — невозмутимо произнесла Стеф, — иначе откуда бы я узнала? Давай уже пойдём домой и будем разбираться с твоим вирусом.

Дома Николь даже не стала разбирать покупки. Бросив их в углу комнаты, она почти рухнула на кровать, так сильно кружилась у неё голова. Она никогда ещё не чувствовала себя так паршиво: все мышцы рук и ног ныли, как после многочасовой тренировки, а во рту словно поминутно водили наждачкой. Она старалась сглатывать слюну как можно реже, потому что каждое глотательное движение приносило ей новые муки.

Головокружение усилилось. Она всё видела и слышала, что говорила ей Стеф, но голос подруги звучал приглушённо и как будто откуда-то издалека. Николь закрыла глаза в надежде, что головокружение прекратится. Но стало ещё хуже. Её тошнило, а в голове пульсировало и что-то постукивало.

Сколько это продолжалась, она не знала. Но вдруг ей стало легко и свободно. Она куда-то плыла сквозь пелену облаков. Тело её не слушалось, но было приятно и совсем не страшно. Вдруг сквозь дымку, окутывавшую её, появился образ Стеф с медленно шевелящимися губами. Вскоре послышался и голос, зовущий её по имени.

— Николь, ты слышишь меня? Скажи хоть что-нибудь.

— Я тебя слышу. Стеф, что со мной? — едва шевеля губами, произнесла Николь.

— Я не знаю, — ответила та, с беспокойством смотря на неё. — Я уже позвонила Ренате. А пока тебе нужно поспать.

Николь послушно закрыла глаза и вскоре уснула. Ей приснился странный сон. Она видела одинокий дом на поляне, окружённой со всех сторон деревьями. Из-за деревьев вышел волк и медленно двинулся к дому. Подойдя к двери, он осторожно обнюхал её и сел на крыльцо.

В этот момент из леса вышел другой волк и сел рядом с первым. Они смотрели друг на друга и как будто мысленно переговаривались. На этом сон оборвался, и она проснулась.

Открыв глаза, Николь уставилась в потолок. На нём плясали солнечные зайчики. Прислушавшись к себе, она отметила, что чувствует себя лучше: боль в горле утихла, саднило не так мучительно, но глотать было всё так же больно.

Взглянув на часы, она увидела, что проспала почти четыре часа. Встав с кровати и чувствуя тяжесть в голове, она побрела в ванную.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Включив бра и взглянув в зеркало, она отпрянула, перевернув стоящую на тумбочке корзинку с банными принадлежностями. В её глазах произошли новые изменения: белки стали ещё краснее, а зрачок вытянулся и стал похож на кошачий.

«Что же это мной?» — беспокойно стучало в её голове.

На шум появилась Стеф.

— Что, ещё что-то с глазами произошло?

— Да, они изменили цвет и…. А как ты?.. — Николь не успела закончить фразу.

— Ну что ещё могло тебя напугать рядом с зеркалом? — невозмутимо произнесла Стеф. — Рога у тебя не выросли, крылья тоже. Остаётся одно — глаза.

Включив верхний свет, она развернула Николь к себе. Та невольно зажмурилась, такой слепящей показалась ей лампа под потолком, и дополнительно прикрыла глаза руками.

— Стеф, что со мной? — слегка дрожащим голосом спросила Николь. Было видно, что она явно напугана.

— Я не знаю, — задумчиво произнесла Стеф, выключая свет. — Всё произошло так быстро.

— Быстро? Что ты хочешь этим сказать? — удивилась Николь. — Ты что, знала, что так будет?

— Я не это имела в виду, — смутилась та.

— Стеф, мне страшно. — Николь опустилась на корточки, обхватив себя руками. — А вдруг это неизлечимо? Может, мне обратиться к врачу?

— Не надо ни к кому обращаться. Сейчас должна позвонить твоя мама. Дай мне, пожалуйста, трубку.

— А откуда ты знаешь, что она позвонит? — в голосе Николь сквозила паника. — Ты что, ей всё рассказала?

— Мне пришлось, — Стеф отвела глаза. — Всё должно было быть не так. И этот разговор должна вести не я.

Николь ничего не понимала. Что должно было быть не так? О чём разговор? В этот момент раздался звонок телефона. Николь вздрогнула от неожиданности и посмотрела на подругу.

— Это не мама. Я чувствую, когда она…

— Иди, иди. Это Рената.

Телефон звенел, не переставая, и Николь медленно пошла в комнату, с трудом переставляя ноги. Стеф последовала за ней.

Николь посмотрела на определившийся номер. Мама.

Глядя на надрывающийся телефон, она ничего не предпринимала. Стеф взяла мобильник.

— Привет, Рената. Вам с Тони срочно нужно приехать. Начались изменения.

Николь оцепенела, не веря своим ушам. Стеф разговаривала с её мамой, называя её на «ты». Они что, знакомы? И разговор какой-то странный, как начальника и подчинённого. Только не мама в нём главная.

— Ладно, сейчас дам ей трубку, — Стеф взглянула на ничего не понимающую Николь, — только не переусердствуй. Она не совсем в адеквате.

Она передала Николь трубку и вышла из комнаты.

— Мам… — начала Николь и неожиданно разрыдалась.

— Ники, не плачь, родная. Мы с папой скоро приедем. А пока во всём слушайся Стефани. Она тебе поможет.

— В чём поможет? Мне страшно, — сквозь слёзы проговорила Николь. Паника не проходила, а только усиливалась.

— Ничего не бойся. Стефани не даст тебя в обиду. Мы скоро приедем.

Николь, не моргая, смотрела на телефон, издающий короткие гудки. Бросив его на кровать, она пошла на кухню, откуда доносился звук закипающего чайника.

— Чаю хочешь? — как ни в чём не бывало, спросила Стеф, расставляя на столе чашки и вазочки с вареньем и конфетами. Николь отрицательно покачала головой и села напротив, пристально глядя на подругу.

— Ив чём я должна тебя слушаться? И в чём ты мне поможешь? — она старалась говорить спокойно, но внутри всё кипело и жгло огнём.

— Скоро приедет твоя мама, и она всё тебе расскажет, — невозмутимо ответила Стеф. — А пока, чтобы ты успокоилась, я тебе одно скажу: ты не больна, у тебя нет никакого вируса, и тебе ничто не угрожает. Ты будешь жить долго и счастливо. А твоё состояние сейчас — как гормональная перестройка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Но… — начала Николь.

— Все вопросы к Ренате, — непреклонно отрезала подруга. — Извини, мне нужно кое- что сделать. А тебе лучше отдохнуть и набраться сил. Они тебе понадобятся.