Марина. Серия «Знакомые лица» - Татьяна Краснова

– Было бы желание, – буркнула Жанна.

Дверь школы отворилась, и все, замолчав, одновременно повернулись в ту сторону. Но это была не Марина.

– Я этой Рахили окна перебью, – пообещал Рудик.

– Ну и тебя выгонят – за хулиганство.

– Вот! Правильно! Всех пусть выгоняют!

Дверь отворилась еще раз; Марина, очень бледная, стояла на крыльце.

– Что?

– Что?

– Что?!

– Рахиль всё знает… Она говорит, что всё знает. Будто бы у меня дома собираются хулиганы… подонки… И мы ведем непозволительные разговоры… ужасно антиобщественные. Ругаем школу, учителей. Над ней смеемся, ее ругаем. Что у нас хохот и музыка до полуночи. Мы запираемся от взрослых, видимо, курим и пьем. И можно догадаться, чем мы еще занимаемся. Тебя, Артур, надо спасать. Мы дурно на тебя влияем и мешаем учиться. Ты, Рафаэль, должен прекратить писать на уроках свои дурацкие… глупые стихи, и вообще бросить это бесполезное занятие. Надо вызвать твоих родителей, пусть побольше следят за тобой. А мне она сказала, что я вскружила вам всем головы… что я… что мое поведение…

Жанна скрипнула зубами, шагнула к двери.

– Не вздумай еще реветь! Я пойду скажу ей, кто она такая!

Невольно навернувшиеся слезы исчезли из глаз Марины.

– Постой, не ходи. Мне ты не поможешь, а себе навредишь. Рахиль и так грозилась вызвать тебя на педсовет. Твоя дерзость, мол, переходит всякие границы, и если ты хочешь продолжать учиться, то должна прикусить свой язык.

– Но откуда она знает столько подробностей? – недоуменно спросил Рафаэль.

– Да, откуда? – подхватила Марина. – У нее целая коллекция твоих записок ко мне, и стихов. И разговоры наши она знает до мелочей. Ведь не могла же она шпионить под окнами!

– Конечно, нет. – Пронзительный, твердый взгляд Жанны устремился ей прямо в лицо. – Шпионила твоя «сестрица».

– Кларисса?

– Больше некому. Только она бывала дома, когда мы собирались. Только она могла видеть, кто приходил. Вспомни, как она торчала под дверью.

– Может, просто из любопытства торчала. Зачем ей доносить?

– О! – рассмеялась Жанна. – Да она же видит, что Рахиль тебя терпеть не может. А ты у нее всегда на глазах. Самый выгодный товар. Не захочешь, а продашь!

Марина всё еще качала головой.

– Чего уж проще! Слушай и запоминай, гляди и рассказывай…

– Пойдем по морде дадим, – предложил Рудик.

– Да, надо, – согласилась Жанна.

– Ну уж нет! – Марина вскинула голову. – Я сама! Это мое дело!

Птица Феникс пока не работает

ВЗЛЕТЕВ на крыльцо и распахнув двери, Марина начала говорить, кричать, но от быстрого бега голос прерывался.

– Переведи дух, попей водички, – предложила Кларисса. Она сидела, как всегда, развалившись в кресле и вытянув ноги на журнальный столик, но, приглядевшись к Марине, вскочила. – О! Э! Ты драться, что ли, собираешься!

– Ах ты тварь! Живешь в моем доме и доносишь на меня! – Марина гневно наступала, Кларисса отодвигалась к стене. – Да еще врешь! Я тебе покажу, как врать на моих друзей!

Кларисса ловко вывернулась и побежала.

– Куда? Теперь боишься!

Тут Марина наткнулась на хнычущего Павлика.

– Что с тобой?

Притихший было Павлик заплакал еще громче:

– Мы с Рольдом тут играли… а она… она сказала, чтоб мы убирались, что нечего тут галдеть. Мы не убрались… тогда она начала нас выпихивать…

Марина опустилась на диван, провела рукой по волосам, коротко усмехнулась, словно удивляясь чему-то. И правда, кто бы мог подумать, что собственный дом может заполниться вражьей силой и стать местом побоища. Но спокойствие постепенно возвращалось.

– Наплевать на нее, – сказала она, успокаивая брата. – Наплевать, пускай бесится. А мы пойдем… Бери Рольда, пойдем гулять.

Спускаясь с крыльца, Павлик взглянул на хилый саженец адамова дерева.

– Ты не замечаешь, – спросил он озабоченно и серьезно, – что эта птица Феникс вместо счастья приносит одни неприятности? Если она вообще летает на наше дерево.

– Да нет, она еще не прилетала, потому что оно еще не цвело.

– А может, тебе подсунули не то дерево, не адамово? – не унимался Павлик.

– То самое, – уверила его Марина. – Скоро оно приживется, зацветет, тогда и прилетит птица Феникс.

– Да ты еще в сказочки веришь! – Кларисса хихикала в окне.

Почему он в тебя не влюбился?

ОНИ уже полчаса бродили по бесконечному парку, где кроме обычных липовых, березовых и кленовых аллей было полно диковин – где причудливо-кудрявый кустарник гинкго, прародитель пальм и кипарисов, помнит, как выглядели динозавры, и сам выглядит так же, как в те времена; где в мае зацветают каштаны, а в июле, когда всё вокруг уже отцвело, – индийская сирень, пышная и изящная.

Четверть века назад этот парк, посаженный вокруг Белогорского НИИ, стал украшением и гордостью города. Впрочем, весь город вышел из научного института, как всё живое – из воды. Сложилась традиция: когда приезжали научные делегации из разных стран, в честь гостей сажали что-нибудь из флоры их родины. Отсюда – американские, японские и прочие азиатские диковины. Основатель парка, знаменитый биолог Берестов, поддерживал его в великолепном состоянии, а теперь, говорят, этим занимается его дочь…

Ну конечно! Та синеглазая брюнетка. Не она ли это там, сажает тюльпаны на центральной клумбе? Марина хотела спросить у нее, что делать с адамовым деревом – уж очень оно чахлое, никак не приживается. Может, надо его отливать – или наоборот оно воды не любит?

Но куда делись Павлик и Рольд? Только что были здесь, на аллее. Наверное, побежали вперед. И Марина поспешила за ними, решив сначала найти братика, а уж потом расспросить обо всем хозяйку питомника.

Она шла всё дальше, но на аллее было пусто. И куда теперь?

Парк не просто огромен – это особый мир со своеобразным населением, и у каждого существа – свой характер. Красивая иглица с колючками, которые можно принять за листья, и броскими красными плодами – вылитая Жанна. Светлая плакучая ива, плачущая так поэтично – Рафаэль. Огромная секвойя с непрошибаемым стволом в три обхвата – Рудик. А роща живучей дзельквы, деревья которой срастаются корнями и ветками, образуя единый организм – вся их неразлучная компания. Марина начала высматривать и своего двойника, как вдруг увидела Павлика.

Вдоль боковой дорожки тянулась живая стена каменного дуба – листва его к зиме не опадает, а древесина вдвое тяжелее воды. Если отломить веточку потолще и пустить в лужу, она не поплывет, а потонет. Они любили так экспериментировать в детстве. В тени каменного дуба и сидел Павлик, прямо на траве, рядом с каким-то незнакомцем, и слушал его, раскрыв рот. Красавец дог лежал рядом, и рот его тоже был раскрыт, а язык высунут. Марина тихо подошла. Незнакомец был примерно ее лет, и физиономия малыша выражала удовольствие и гордость: взрослый парень удостоил его беседы. Изредка он почтительно задавал вопросы, и тот серьезно на них отвечал. Марина прислушалась…

Речь шла о курганах на юге России, где до сих пор находят греческие вазы, монеты с изображением храма, ожерелья, медальоны и оружие. Подробности, брошенные мимоходом, наводили на мысль, что он видел всё это своими глазами. Стало завидно. А небрежные ссылки на глиняное озеро в пещере, купание в водопаде и остров с русскими неграми доконали окончательно. Марина поняла, что морские курорты, куда их с Павликом обычно вывозит папа, – до невозможности банальный вариант с тупым лежанием на пляже, и что кроме пляжа, она ничего никогда и не видела. «Как это он умудрился везде побывать? Ведь он если и старше меня, то чуть-чуть».

Марина слушала, и ей начинал нравиться голос незнакомца. Она мысленно сказала: «Да повернись же! Мне надоело разглядывать тебя со спины». Действительно, сколько можно стоять в стороне и прислушиваться. Но как подойти? Этот вопрос оказался неожиданно сложным. И всё же, сделав несколько шагов, она предстала перед собеседниками. Павлик не заметил сестру. Рольд, даже не взглянув на нее, махнул хвостом. Незнакомец едва повернулся – на Марину взглянули ярко-синие глаза из-под шапки черных волос – и продолжал говорить, ни лицо его, ни голос не изменились.

Марину словно окатило ледяной волной. Расположение мгновенно обернулось враждебностью.

– Павлик, пойдем.

Пусть сам себе рассказывает свои истории! Но незнакомец не захотел остаться в дураках, он оборвал себя на полуслове, быстро встал и быстро ушел. Павлик проводил его огорченным воплем.

– Что ты болтаешь со всякими! Ты хоть знаешь, кто это такой? Он тебе зубы заговаривает, а ты и раскис!

– А ты всё испортила, – не слушая сестру, простонал Павлик. – Мне теперь всю ночь будут сниться приключения, дворцы, разбойники… – А потом, задумавшись, поднял серьезные глаза и спросил: – А почему он в тебя не влюбился?