Марина. Серия «Знакомые лица» - Татьяна Краснова

– Ага, правда глаза колет!

– А ну, пошла отсюда! – закричала Марина, выхватывая журнал.

Кларисса картинно хохотала, закатывая глаза и не думая никуда уходить.

«На самом деле не обязательно отношения девушки и юноши, мужчины и женщины бывают и должны быть любовными», – мелькнуло на странице. Марина присела на ковер. Что там дальше?

«Более правильным и честным было бы четко определить жанр отношений. Сказать: „Романы не для меня, я о них пока не думаю“. Или так: „Мы с тобой (может быть, пока) только друзья (приятели) “. Или: „У меня есть парень, к которому я испытываю серьезные чувства. А ты для меня просто товарищ, друг, интересный человек“. Больше того, некоторые ребята будут только рады такой определенности, потому что жанр приятельских отношений проще и ни к чему такому не обязывает».

И впрямь похоже на их запутанность. Как в журнале всё просто и ясно. Вот только странно представить себя с декларацией на устах: «Артур (или Рафаэль), мы просто товарищи!» Театр. А если серьезно, сомнения берут, что они будут рады такой определенности, а не почувствуют себя оскорбленными. Уж она-то их знает.

А «серьезные чувства к другому»? Есть рецепты и на этот случай? Марина открыла еще один «Cool» – и увидела рецепт, только не для себя. «Овидий, древнеримский поэт, в книге „Наука любви“ советовал растерянным юношам следующее: чтобы нравиться девушкам, надо быть опрятным, спортивным, изобретательным и настойчивым. Во-первых, твоя одежда должна быть безукоризненно чистой, так же, как твое тело, твои волосы и зубы…»

Сразу же представился всегда безукоризненный Ник в его всегда свеженьких маечках. Совпадает! Значит, он… Надо же, а полгода назад, когда она только покупала эти журналы, то на эти рубрики совсем не обращала внимания.

Но тут за окнами послышался шум подъехавшей машины, и Дора из кухни крикнула:

– Пал Палыч приехал!

Как его зовут?

КЛАРИССА дернула плечом, когда Марина и Павлик понеслись встречать отца, а Рольд их обогнал и уже радостно лаял в прихожей.

– Предлагаю сделать перерыв и поесть, – сказал Пал Палыч, появляясь в комнате.

– Нет, сначала подарки! – завопил Павлик, повисая на его руке, в которой было множество пакетов.

Вместе с Пал Палычем из Москвы всегда приезжали подарки. Он очень любил ощущать себя рогом изобилия и иногда чересчур увлекался.

– Конечно, сейчас будет ваза, – сказала Марина, и они с Дорой засмеялись.

– Ничего подобного. Книжка. Третья часть «Властелина колец» – «Возвращение государя», как заказано…

– Ура! Это мне.

– У нас аукцион: тысяча – кто больше?

– Десять тысяч! – Марина выхватила книгу. – Наконец-то дочитаю, чем кончилось! А сейчас будет ваза.

– Никакая не ваза. Краска для пасхальных яиц, какая-то особенная, все брали, и я взял. Посмотрим, чем она отличается от луковой шелухи. Две тысячи!

– Три тысячи! Это Доре, – заявил Павлик, передавая засмущавшейся Доре пакетики.

– Продано. Большой мешок «Чаппи», он в багажнике. Миллион.

– Рольдик, плати! – заливался Павлик.

Расплачивались с Пал Палычем по-настоящему, честно – бумажными деньгами из «Монополии». Он только успевал рассовывать их по карманам.

А Марина, еще раз напоминая про вазу, взглянула на Клариссу, которая сидела среди этого гвалта с отсутствующим видом.

– Земфира! – провозгласил Пал Палыч, вытаскивая диск и предвкушая дочкин восторг, но Марина безразлично произнесла:

– Снимаем с аукциона. Это Клариссе. – И добавила: – У меня такой есть.

Кларисса не сразу протянула руку. Никогда еще она не чувствовала себя более чужой на празднике жизни, а свою игру в счастье – более фальшивой, и не сразу поверила, что ей на самом деле что-то полагается.

– А Еве? – тихонько спросила Марина.

– Еве – конфиденциальное письмо от Алика, – так же тихо ответил отец.

– Как его работа?

– За книжку с цветочками тебя благодарит. А дальше навести справки взялся Фольц. Пусть милиция поработает, раз у нас ничего не выходит. – Марина тревожно вскинула глаза, но Пал Палыч уже извлек еще что-то и громким цирковым голосом объявлял: – Маска для подводного плавания – десять тысяч!

– Двадцать! – закричал Павлик, оглушая всех, и, деловито примеряя маску, обратился к сестре: – Меня Ник научит, да?

Марина замешкалась с ответом, а Пал Палыч как ни в чем не бывало сообщил, усаживаясь за стол:

– Когда нога моя покинула автомобиль, но еще не ступила на землю, я услышал дуэт, состоящий из обвинений, сплетен и народных причитаний. Таинственный чужак! Ночные похождения! Зеленая улица в шоке!

– Всё врут, – убежденно сказала Дора, тревожно глядя на него.

– Врут, – равнодушно согласился Пал Палыч, включая телевизор. – Я тут же уточнил у Лончинского, он как раз с работы шел. – И уже потеплевшим голосом: – Это сын Леночки Берестовой из нашего класса. Как его зовут?

– Ник. Николай, – ответила Марина немного напряженно, с удивлением улавливая в последних фразах отца нотки необычной нежности – не к ней, Марине, относящейся.

– А почему я тут один налегаю? Отличная курица. Вы что, мороженым объелись? Значит, его в честь легендарного деда назвали. Николай Берестов – основатель нашего парка. Елена и фамилию девичью оставила, и дело продолжает.

– Ник тоже Берестов.

– Резонно. Громкая фамилия пригождается в жизни. И как он, тоже по этой части пойдет?

– Не знаю. Экзамены в июне будет в химбио сдавать. В профильный биологический класс, – расшифровала Марина, совершенно успокоившись.

– А ты куда решила?

– В гуманитарный. Поменьше Рахиль буду видеть.

– Кто кого допёк?

– Взаимно. У вас ведь она тоже была.

– И монологи были всё из той же оперы.

– Не монологи, а арии. А форму девочки какую носили?

– Да примерно как у вас, но с черными фартуками и белыми воротничками. Вы мне напоминаете наших девчонок, только им не разрешалось побрякушки надевать… А что это у тебя на шее? Батюшки, куриный бог!

– Да что вам всем дался мой куриный бог, – возмутилась Марина. – Ты, папа, еще похвались, как соседки, что сто лет на пляж не ходил и в озере не купался.

– Ну, это было бы слегка преувеличено…

– Не увиливай. – Марина подобрала слова и тщательно выговорила: – Ты говоришь с аристократическим высокомерием аборигена.

– Я раздавлен. Я труп. И зачем было нападать на замечательного куриного бога? У тебя, кажется, еще есть ожерелье из яблочных семечек. Никогда о нем худого слова не скажу…

– Да ну тебя! А какая девчонка в вашем классе была самая красивая?

– Было две самых красивых, мы их так и называли: Ева-королева и Елена Прекрасная. В Леночку Берестову я был влюблен, но ее внимания не заслужил. Подозреваю, что казался ей слишком легкомысленным.

Так интересно и трогательно было представлять взрослых молодыми, да еще в знакомых школьных декорациях. Прямо кино!

– А вот Марининой маме казалось, что я состою из сплошных достоинств, – продолжал Пал Палыч, поворачиваясь к Клариссе. – Это обезоруживало, и приходилось соответствовать.

Конец ознакомительного фрагмента.