Симфония убийства - Игорь Лысов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
V
У ресторана он проскочил входную дверь и быстро мелькнул мимо окон. Николай сидел на своем месте, накрыв деньги обеими руками. Силов вернулся в ресторан.
— Мало, — бросил он, садясь за столик. — Человек стоит больше…
— С собой у меня нет, поехали ко мне домой. Я дам, сколько ты скажешь.
К Виктору вернулись уверенность, желание принять мир и не бороться, вернулась жажда легкомысленности, приятной бессмысленности и безответственности. Ему хотелось доиграть свою роль, которую случай назначил ему в этот вечер. И вообще, надо что-то делать — самим собой быть противно уже и неинтересно. Пятьдесят лет он только и делал, что был самим собой — не всегда это показывал, не всегда и сам себе открывал настоящие чувства, но это и было по-настоящему «самим собой» Силова. Вот от этого Виктор устал, и к этому возвращаться не хотелось ни при каких обстоятельствах. Сейчас же было все совсем другое — Силов понимал, что, играя в другую реальность, он действительно может открыть новое и интересное в ней, интересное для самого себя.
Первое устрашающее чувство ушло, давно ушло — еще там, сидя на урне. Теперь он хорошо протрезвел и чувствовал себя даже легче и лучше, чем два-три часа назад, когда только вошел в Дом актера и выпил первый глоток коньяка. Потянулся за бокалом — маленьким глоточком пригубил коньяк. Коньяк был хороший — он медленно стекал по стеклу, оставляя жирные следы, — Силов покручивал бокал в руках, рассматривая со всех сторон маслянистые следы.
— Не надо… И деньги эти забери, потом все отдашь, — процедил сквозь зубы киллер-неофит. — А где он живет?
— Кто?
— Мужик твой… Адрес и как выглядит — есть?
— Есть, все есть. Вот он. — Николай подсунул Силову смартфон, на экране которого была фотография, какие обычно выставляют в фейсбуке. Парень, полная противоположность Николаю, сидел на фоне какого-то памятника с бокалом вина.
— Австрия? — Силов достал свой мобильный телефон и сфотографировал этого жизнерадостного человека.
— Хрен его знает, наверное. — Николай взял телефон и стал искать адрес.
Виктор еще раз посмотрел на будущую жертву, уже на своем телефоне, поелозил пальцем по экрану и поднес трубку к уху, отвернувшись от Николая. Пауза была долгой — на том конце никто не отвечал. Собственно, и ответить никто не мог — Силов набрал первые пришедшие в голову и в палец цифры, которые даже при тщательном изучении не напоминали номер телефона.
— Привет, — очень тихо наконец-то произнес кому-то Силов. — Бери ручку и пиши…
Виктор отодвинул от себя как можно дальше руку с телефоном и повернулся с затихшему рогоносцу:
— Адрес…
Николай сказал адрес, Силов повторил…
— Сейчас скину фотографию… Вариант В — сроков нет, как сможешь… Ну, как знаешь… Хорошо, я посмотрю сам… Пока.
Виктор легко улыбался и смотрел на Николая, как на ребенка, который мило проштрафился. Тот ждал команды или какого-то решения.
— Деньги свои забери, и поехали…
— Куда?
— К твоему мужику…Ты расплатился?
— Давно уже, как пересел к тебе… к вам, извините.
Силов отметил это «к вам», его просто распирало от игры, которую он затеял сам для себя. Положив свою тысячу под недопитую бутылку коньяка, игрок и его зритель вышли. Виктор закурил и направился к театру. Николай поплелся за ним. Силов шел героем, он был собран, спокоен и внутренне парил над прежней своей жизнью. У урны, на которой он приходил в себя, притормозил и чему-то улыбнулся своему: «Ни фига себе, куда дошел!»
Театр стоял на островке-пустыре и напоминал своими угрожающими формами на фоне черного неба банно-прачечный комбинат. Ни одного окна не светилось — всего лишь мрачный склеп для всех попыток произвести на свет музыку, которой гордится человечество. На театр Силов смотрел без всякого трепета или переживания…
Мужчины подошли к нескольким автомобилям, которые пристроились на ночь у театра:
— Правый руль, садись с той стороны, — Виктор щелкнул сигнализацией — фары одобрительно мигнули со всех сторон.
— Ты же выпил, Виктор Силов. — Николай не решался садиться к пьяному водителю.
— А мы медленно поедем и нарушать не будем, садись.
Николай жертвенно сел.
Действительно, ехали не быстро, но уверенно. Район был известен под названием «Живые и мертвые». Еще в советское время там находился один на весь город магазин, где отоваривали по справкам из загса — на свадьбу или на похороны.
Силов протрезвел уже давно и теперь вел машину по навигатору, спокойно стряхивая пепел в приоткрытое окно. Ехали молча — киллер-шулер был очарован своей игрой, Николай же не мог вымолвить ни одного слова. У группы домов, которые при всем уходе жильцов и зелени вокруг все-таки оставались хрущевками — милыми, родными и отвратительными хрущевками, — машина остановилась, и Силов выключил все опознавательные знаки. Что делать дальше, он не знал, но заканчивать так просто начатую игру ему не хотелось.
Первые этажи еще были как-то расцвечены разными вывесками: от молочной кухни до шахматного клуба. Светодиодный синий конь и красный король манили каспаровых и карповых, живущих в этом районе. И, конечно же, без трех аптек да парочки парикмахерских тут тоже не обошлось. Все остальное, что было выше, терялось в темноте неба — ни одного окна, выдающего хоть какую-то жизнь, не было.
— Райончик не фонтанец, — прикуривая очередную сигарету, пробурчал бывший дирижер.
Окно машины было открыто, не холодно, где-то сзади доносился приближающийся мужской гур-гур. В зеркале заднего вида двое мужчин обсуждали какую-то ерунду. Силов курил и наблюдал за этой парочкой, которая приближалась по тротуару прямо к нему. Нетрезвые, но громкие философы прошли мимо машины, как неожиданно один из них оглянулся и встретился глазами с Виктором.
— Оба-на, — обернувшийся дернул своего товарища. Оба смотрели на машину, выискивая повод для незатейливого общения.
— Закурить не найдется?
Силов, понимая смысл вопроса, молча вытряхнул из пачки две сигареты, протянул руку через окно.
— А деньги?
— Наличных нет…
— Поехали снимем?
— Начальник, торгуй бахилами в больничке — не ищи встречи с правильными людьми. — Силов сказал тихо, но в этой ситуации словно прозвучал гром!
Фразу эту Виктор давно хотел применить — он ее когда-то слышал, сейчас уже не вспомнить, но не в кино. Она тогда произвела и на него, и на того, кому была адресована, неизгладимое впечатление…
— Понял. — Наглость философа без денег и сигарет исчезла даже раньше, чем Силов закончил фразу. К тому же Виктор, почти не дав себе договорить, нажал клавишу на дверной ручке — стекло медленно и уверенно поползло вверх. Ночной шум исчез, вместе с ним исчезли и эти двое, даже испуганное
