Симфония убийства - Игорь Лысов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Виктор сидел на скамейке у театра и не знал, куда себя девать до вечернего спектакля. Хотя где бы он ни находился сейчас, мысли были бы теми же.
Сигареты кончились, он пошел к машине. Возле дома Силов никогда не парковался — редко-редко. У театра было надежнее, и идти до дома несколько минут. Открыв салон, он достал новую пачку сигарет, сел в машину, не закрывая дверь. Неожиданно Виктор выскочил из машины и открыл багажник. Тот был пустой, но Силов долго смотрел, хотя разглядывать в багажнике было нечего. Как-то облегченно ухнув, хлопнул крышкой багажника.
«Живые и мертвые», — пронеслось в голове Силова, и он поехал в этот проклятый район.
Вспомнить место он не мог. Зачем-то включил телефон и стал смотреть фотографии. Адреса не было, он тогда просто повторил за Николаем — это Силов помнил. Руки дрогнули — с экрана телефона на него смотрел мужчина с бокалом в руке на фоне какой-то Австрии…
Виктор ходил вдоль домов и старался вспомнить хотя бы очертания домов, дороги и поворота, за которым скрылись два идиота-убийцы и этот, в красном шарфе… Ничего не вспоминалось… Силов сел на скамейку у автобусной остановки и закурил.
— Зачем я сюда приехал, только светиться, и все! Что значит — светиться? Я убийца, что ли… Кому я здесь нужен… Тогда на хрена приехал сюда? — Силов говорил сам с собой, скандалил, ворчал, соглашался, спорил. Иногда мысли прорывались, он говорил вслух. Сам пугался голоса и на некоторое время замолкал…
— Что ты тут расселся?
— Автобус жду…
— Слепой, что ли? Вот написано, что остановка перенесена к дому шестьдесят четыре…
Силов смотрел на маленькую женщину, почти старушку, во всяком случае, еще года два-три, и получится классика, которая везде сует свой нос.
— Спасибо, а где этот дом? Шестьдесят четвертый?
— А за парикмахерской, за углом сразу.
Парикмахерская! Силов вспомнил светящуюся надпись «Парикмахерская», вспомнил… «Надо было сюда ночью приехать — узнал бы», — подумал Виктор и зачем-то вслух сказал:
— Шахматный клуб…
— Ну! Вот перед ним и остановка. А ты тут расселся и ждешь, — будущая старушка захихикала. — Там, милый, там остановка. Там третьего дня убийство было, почти рядом с остановкой. Вовку убили…
Силов вскочил со скамейки в сторону новой остановки. Он шел быстро и зачем-то оборачивался. Старушка шла за ним, но медленно — ей совсем не нужно спешить. Виктор занервничал: «Зачем она за мной плетется?» — и тут же сам себе ответил, что она не плетется за ним, а идет своей дорогой…
Он ускорил шаг, но потом неожиданно развернулся и почти побежал к женщине.
— Этого? — чуть хрипло проговорил Силов, показывая в телефоне фотографию парня с бокалом.
Старушка отшатнулась — так близко рассматривать ей не позволяла дальнозоркость. Но, отпрянув, она внимательно посмотрела на экран телефона и кивнула:
— Его, милого… Блядун был, прости господи…
— А кто убил?
— Мужик, чью бабу попиливал, кто же еще! А ты откуда его знаешь? Тоже рога наставил? — продолжала идти старуха-молодуха, Силов плелся за ней.
— Ничего подобного, — он даже покраснел немножко от возмущения.
— А! Мент, значит…
— Менты уже в Союзе закончились, мадам, сейчас полиция.
— Ну, ищи, полиция, ищи…
— Да я не полиция, я просто интересуюсь, и все. Нашли его?
— Кого?
— Ну, мужика того, который убил?
— Щас, разбежался… Это полгорода надо обойти. У Вовки баб чужих было столько, сколько ты огурцов не ел. Да еще, наверное, и свои были.
Силов остановился. Идти дальше он просто не мог. Старуха, не обращая внимания, шла дальше и постепенно исчезала из мыслей Виктора. Он вернулся к машине.
II
Дома он долго и упорно смотрел вместе с Лизой какой-то сериал. Лиза не приставала ни с вопросами, ни с лаской. Как обычно, в мужской рубашке, она сидела на краю кровати и внимательно следила за происходящим на экране. Силов тупо смотрел в одну точку…
«Как начать спрашивать? — Виктор искоса смотрел на Лизу. Та, совсем не обращая внимания на мужа, шевелила губами, повторяя слова героев сериала. — Неужели не надоедает?» — еще немного потерпев, Силов тихо позвал:
— Лиза…
Девушка очнулась, поискала пульт по кровати, выключила телевизор и села на пол прямо перед Виктором, так близко, что подбородок ее почти касался коленок мужа. Силов не ожидал, он машинально обнял ее лицо руками:
— Лиза… Я тут надрался, как свинья… Ты молчишь, что-то случилось? — более нелепого вопроса Силов не мог придумать. Лиза молчала и просто улыбалась в ладонях Виктора. — Случилось? Лиза, расскажи…
— Ты позавчера мне напомнил моего отца, только я была совсем маленькая тогда, совсем маленькая, но почему-то это хорошо помню. Он сидел пьяный на кухне, и меня подвела к нему мама, не знаю зачем. Он тогда поднял голову на меня, приподнял за подбородок и, чтобы я не выскользнула, большим пальцем держал меня за нижние зубы. Было очень больно, но я терпела, и мне нравилось, что он говорит со мной, как со взрослой… Он тогда потянул меня и сказал: «Вырастешь, всегда так стой перед мужчинами. Это у тебя получится лучше всех!» Потом он ушел, я никогда его больше не видела, — Лиза очень легко потерлась щекой о ладонь Виктора, — ты вчера точно так же меня взял…
— И что сказал?
— Ничего, — Лиза еще больше улыбнулась, — я же уже выросла и стою перед мужчиной…
Внутри Силова что-то пискнуло, вскочило, завертелось… Он подхватил Лизу, прижал ее к себе и упал на кровать. Девушка поджала ноги и, как младенец в утробе, прижалась к груди и животу Виктора. Совершенно неожиданно, просто сумасшедше неожиданно, Лиза стала издавать какие-то тихие высокие звуки-ноты, стоны какие-то, но стоны легкие-легкие… Силов хотел даже переспросить, что случилось, но вдруг он услышал в попискивании Лизы музыку Верди — первые такты арии Манрико. Они всегда были самыми загадочными во всей опере — начинались за кулисами, — только звук, самого трубадура не видно. Со всей силы Виктор прижал к себе Лизу — он вскрикнула, Силов ослабил руки — звуки-писки опять зазвенели по комнате маленькими прыгающими светлячками.
Виктор осторожно снял рубашку с Лизы и посадил ее на себя. Лиза продолжала издавать тоненькие звуки, Силов запрокинул руки за голову, смотрел на нее. Девушка плавно покачивалась, как легкая лодка в тихую погоду озера, поскрипывали уключины весел — это появлялась нота изнутри жены. Звуки стали длиннее и
