Симфония убийства - Игорь Лысов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— До блевотины!.. Витя, не желаю я тебе такой славы!
Силов вскочил, отбросил Лизу, оделся и вышел. Только в подъезде он обнаружил, что совершенно случайно схватил этот клятый пиджак, тот самый, в котором до сих пор лежали деньги…
— Сучка какая! — Виктор уже не ненавидел жену, не презирал, он брезговал ею…
Дойдя до театра, Силов выложил деньги в сундучок под сиденьем пассажира, хлопнул сигнализацией, вышел на улицу, по которой он ходил в ресторан Дома актера. Дойдя до урны, он остановился: что-то скользкое и холодное пронеслось внутри Силова… Воспоминания противные, это ясно. Но вернуться в прошлую жизнь Виктор не хотел, не мог уже всем своим существом. Та новая жизнь, которая мелькнула три дня назад, перевернула все на свете, хотя Силов и понимал, что это лишь чудовищное совпадение — убийство того мужика в красном шарфе. Да и настрадался он сполна за это совпадение, что тут говорить… Он не убивал, он не может жить как прежде, он не знает, как жить иначе — первая попытка не получилась. Силов устал не понимать! Не понимать себя и не понимать жизнь!
— Хорошо… Себя я могу понять — мне отвратительна вся эта бессмысленная суета с театром, с Лизой, с музыкой… Юношеское очарование исчезло — давно исчезло и по инерции делало вид, что оно существует и что жизнь прекрасна… А жизнь — это гадкое единство и борьба! Да еще и противоположностей! Вот что такое жизнь! Своей жизнью обосрать жизнь ближнего — вот жизнь! И уже не докажешь, нет, обратного… Что есть цели, прекрасные цели, которые приведут тебя к счастью! Ложь! Все ложь! Правда в том, что есть те, кому разрешено иметь цели, достигать их и становиться счастливыми! А есть такие, которым это запрещено. Нет, не запрещено, конечно… Мечтай и стремись сколько хочешь, пожалуйста. Только это никому не нужно и даже противно. И будь ты хоть тысячу раз талантлив и тонок — ты не нужен именно с этими своими сраными способностями. И термин даже для тебя придумали — «непризнанный гений»! Хороший термин, правильный, честный! Ты гений, но ты на хер никому не нужен!
Силов вспомнил, как более тридцати лет назад он и Сашка Попов катились в плацкарте в Питер в консу на композиторский. Два друга, два скрипача и пианиста, полные радужных планов — художественных планов, настоящих, лежали на верхних полках и перемигивались. Все только начиналось — они сочинили даже дирижерство в четыре руки, когда музыка звучит от одного маэстро, а хор поет в слабую долю оркестра и им дирижирует другой гений, который слышит нежность оркестра. Сашка и Силов у себя в музучилище даже один раз попробовали нечто подобное, записали на хороший диктофон и отправили в Союз композиторов СССР. Но диск потерялся в пути и не дошел, или там в Союзе не поняли ничего. Ответа не было, друзья решили, что все дело в том, что СССР уже заканчивался и в Союзе композиторов сейчас не до них — молодые дарования самостоятельно должны пробивать дорогу.
Они ехали в плацкартном вагоне, и засыпающий Силов мечтал: мальчишка, простой мальчишка из не очень глухой провинции едет в Мекку музыки и архитектуры — в Питер, где каждая собака осенью стихи пишет, гуляя в Летнем саду.
Виктор знал, что, кроме него с Сашкой, в этом же поезде ехали выпускники музучилища разных факультетов, кто в плацкарте, кто в купе. И сколько еще таких поездов катят сейчас по всей стране! Все ехали покорять Питер, умирающий СССР, мир, вселенную. Засыпая, Силов думал, что всем места не хватит, представлял тысячи поездов, змейками ползущих со всех концов в столицы — и внутри молодые музыканты, и у каждого из них есть мечта!
А места не хватит не только некоторым, никому места не хватит. Потому что не имеют права на это место… Право на это место имеет только один из всей тысячи убежденных, что он гений и имеет право!
Силов опомнился только у ресторана — ноги машинально остановились перед входом. В открытую дверь доносились аккорды любимых народом яблок на снегу, ягод-малин, белых берез…
Виктор не вошел — ресторан все еще держал в нем ужас попытки новой жизни, он прошел вдоль окон, заглядывая в каждое… У последнего окна Силов остановился… Оно было закрыто — никто не курил за его любимым столиком. Виктор прижался к стеклу — вот это да! За столиком сидели красномордый Николай и еще несколько человек!
Виктор отпрянул от окна и рванулся к театру, машине, подальше от Дома актера…
III
Лиза спала. Силов забрался в постель, не раздевшись, укрывшись с головой одеялом. У каждого из супругов было свое одеяло… Виктор с детства вертелся во время сна и очень хорошо знал это — еще Людмила, первая жена, как-то завела второе одеяло, и ночью стало спокойнее…
Гений-полуубийца лежал, уткнувшись лицом в подушку — воздуха не хватало. Повернулся, рядом с ним лежала грудь Лизы, прикрытая рубашкой, — Силов, расстегнув пуговицы, открыл ее. Лиза не шелохнулась — Виктор знал, что никакой реакции не будет…
Он смотрел на грудь, его собственность, поэтому алчности не было…
«Жирный! Сука, ищет меня! Зачем? Он дал мне деньги — я ему ничего не должен! Не должен!»
Силов сжал грудь Лизы так, что она вздрогнула и проснулась!
— Вставай, девочка, — Виктор никак не мог назвать ее иначе — женой, другом… В лучшем случае — Лизой, — поехали!
Девочка послушно оделась. В машине у ресторана Силов достал из-под ног Лизы деньги, пересчитал и медленно проговорил:
— Зайдешь, там направо — две пальмы. У окна сидят три мужика — круглый, в очках, — Николай… Подойди к нему и положи деньги. Все! Поняла?
— Да.
Лиза открыла дверцу и вылезла из машины. Как это она делала! Где этому она научилась — выставив одновременно две ноги на асфальт, девушка оперлась на плечо Силова и, приподняв себя, продвинулась на краю сидения. Все остальное — техника и органика…
Виктор сдал машину немного назад, чтобы точно видеть встречу Николая с деньгами. Вошла Лиза! Он никогда ее такой
