В верховьях «русской Амазонки»: Хроники орнитологической экспедиции - Евгений Александрович Коблик

Николай то ходил с нами, то оставался на базе выполнять продовольственную программу. Он ловил ленков и пластал их надвое, затем наносил поперечные надрезы на мякоть, не трогая кожу. Между прочим, чукчи, готовя юколу (сушеная или вяленая рыба, чаще лосось), к таким ухищрениям обычно не прибегают. Усыхая на солнце, подсоленная рыбья плоть скукоживалась кверху и книзу от надрезов и превращалась в твердые кубики с изнанки кожи – отличный порционный сухпай. Провялившиеся половинки ленков с деревянным стуком раскачивались на вешалах вокруг избы, напоминая гирлянды узких красновато-бурых флажков. А к нашему возвращению, экономя казенные продукты, Николай готовил манэ – удэгейское блюдо из рыбы, томленной большими кусками в малом количестве едва кипящей воды. К утру остывшее малы превращалось в настоящее заливное с очень нежным вкусом.

Придя с маршрута и окинув взглядом очередной улов Николая, столь же азартный рыбак Юра забывал про усталость, хватал спиннинг и убегал на ближний перекат. Он не успокаивался, пока не приносил хоть одного ленка или парочку «хайрюзов». Все ленки были мерные – полуметровые и полуторакилограммовые, очень красивой окраски – жемчужно-золотисто-оливковые с россыпью круглых черных пятнышек, окаймленных светлыми ореолами. Плавники отливали малиновым. Снулые ленки быстро темнели, и на боках рыб вдруг проступали рыжие ромбовидные пятна. Некрупные серебристые хариусы с радужными знаменами на спинах шли в основном на уху. Увы, как известно, какой бы вкусной ни была уха, без сопровождения стопочкой ее можно смело переименовывать в рыбный суп!

Желудки ленков оказывались неизменно набитыми небольшими раками, длиной примерно в мизинец. Некоторые рыбы были уже с икрой, и мы делали малосолку в большой алюминиевой миске. В бассейне Бикина нам везде встречался только тупорылый ленок, которого ихтиологи считают то отдельным видом, то экологической расой ленка острорылого. В среднем течении иногда попадались рыбины по пять и больше килограммов.

Юрий

Важное весеннее мероприятие в любой деревне, любом селе на большей части нашей страны – посадка картошки на личном огороде или поле. Базируясь в Верхнем Перевале, мы почти сразу же по приезде помогали старикам-хозяевам – Борису Константиновичу и Анастасии Ивановне в этом хлопотливом трудоемком занятии. Мероприятие происходило на майские праздники, порой позже, в зависимости от погоды и фенологии. Помочь родителям обычно приезжали и Юрий Борисович с женой Инной. Оба были сотрудниками заповедника «Кедровая падь», он – орнитологом, она – ботаником. Тогда-то, лет пять назад, мы с Юрой и познакомились.

На Юру мы смотрели как на живую легенду. Он родился на Бикине, в не существующем ныне таежном поселке Сяин, когда его отец работал там учителем. С 19 лет Юра вел наблюдения за животными в «Кедровой пади» и на озере Ханка. Затем, параллельно с учебой в Уссурийском пединституте, обследовал почти весь нижний и средний Бикин в качестве младшего напарника известного ленинградского орнитолога Юрия Болеславовича Пукинского. Пукинский десять сезонов изучал жизнь дальневосточных сов, в первую очередь загадочного и малоизученного рыбного филина. Начал в 1969 г. на юге Приморья – в той же «Кедровой пади», затем по совету Бориса Константиновича перебрался на Бикин. В фокусе исследований оказались и другие редкие и скрытные птицы, в том числе черные журавли, или журавли-монахи. Первые в истории гнезда этих журавлей два Юрия и Борис нашли на марях среднего Бикина в середине 1970-х. Натуралисты не обошли вниманием и особенности распределения, экологических предпочтений, гнездовой биологии фоновых птиц Уссурийского края, включая воробьиных. Самостоятельные исследования Юры на Бикине до и после сотрудничества с Пукинским тоже заслуживали уважения.

Однако куда больше, чем просто орнитолог, Юра был известен как замечательный фотограф дикой дальневосточной природы. Его снимки гнездовой жизни птиц, запечатленной сначала на черно-белую, а затем на цветную пленку, считались классическими, а многие виды пернатых были сфотографированы впервые в мире. Он первым обнаружил и сфотографировал тростниковую сутору в тростниковых крепях озера Ханки (и нашел ее гнездо), нашел гнездо синей мухоловки с яйцом ширококрылой кукушки, доказал гнездование хохлатого орла в России. В 1991 г. Юра стал первым российским фотографом-натуралистом – лауреатом известного международного конкурса Wildlife Photographer of the Year.

Глядя на потрясающие кадры с гнездами черных, даурских и японских журавлей, а также выкармливающих птенцов рыбных филинов, ястребиных сарычей, зеленых квакв, личинкоедов, широкоротов, китайских иволг, райских мухоловок, мы всегда спрашивали: как возможно снять такое? И Юра охотно делился премудростями ремесла – как неделями искал гнезда, сутками безвылазно сидел в скрадках, боясь не то что выйти, а лишний раз пошевелиться, чтобы не демаскировать себя и камеру. Как строил лабазы на соседних деревьях, вровень с интересующим гнездом, и долго ждал, пока привыкнут птицы (сейчас достаточно поднять в небо дрон с аппаратурой!). Как на Ханке по ночам, по пояс в воде буквально по метру двигал вперед лодку с шалашом, чтобы подобраться по заросшему низкой осокой мелководью к гнезду пугливых японских журавлей.

В своем заповеднике он устраивал хитроумные засидки на дальневосточных леопардов, настораживал фотоаппарат натянутой леской и стал первым, кто снял этих замечательных пятнистых кошек. Он с удовольствием показывал нам распечатанные кадры из готовящегося альбома: леопардов, осторожно крадущихся в зарослях, сидящих на скальных останцах, переходящих ручей по поваленному дереву. И это учитывая, что о цифровых фотоаппаратах и реагирующих на движение фотоловушках никто из нас в те времена почти не имел представления. А вот нынче крупными планами леопардов из «Кедровой пади» уже никого не удивить!

Время от времени Юра принимал участие в наших коротких вылазках вокруг Верхнего Перевала, но в большой экспедиции оказался в такой компании впервые. Начальство заповедника со скрипом отпустило сотрудника на несколько месяцев в самый полевой сезон – только после писем из академии наук, организованных Костей. Юра никогда не поднимался выше Улунги, и посмотреть самые верховья бассейна Бикина было его давней мечтой. Кроме того, Костя соблазнил Юру съемками для телеканала National Geographic – будучи опытнейшим фотографом, он куда менее уверенно чувствовал себя в плане видеосъемок, хотя нельзя сказать, что делал только первые шаги на этой стезе.

У Юры жилистый кряжистый торс, выпуклые крестьянские скулы, обветренное лицо с вечным землисто-бурым загаром, лучи морщинок у чуть прищуренных глаз. Прямые темные волосы падают на лоб отросшей челкой, окладистая борода разделена ровно посередине, от центра усов до подбородка, контрастным ромбом чисто-белых волос. На симметричный седой клок в бороде, придающий Юре определенный шарм, я непроизвольно обращал внимание в первые