Птичник № 8 - Деб Олин Анферт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, существовала и третья версия жизни, о ней Джейни иногда тоже задумывалась, и вот сейчас ей это опять пришло в голову: версия, в которой Джейни была мертва. В той жизни она не отправилась в тридцатичасовое автобусное путешествие. Не познакомилась с отцом. Он так и остался для нее загадкой. (А разве это было бы так уж плохо? – задавалась она вопросом, бросая взгляд на него, тюленя. Он, конечно же, был тут как тут, с гамбургерами и газировкой, или с чем там еще.) Вместо этого она села в машину с матерью в тот самый день, и они обе разбились на трассе, когда переезжали через мост. (Куда мать ехала? Джейни столько раз думала об этом, но так и не смогла найти ответа. На бескрайних просторах там ничего толком и не было, разве что “Икеа”.) Если бы в тот день она погибла вместе с матерью, в мире не стало бы обеих Джейни. (А разве это было бы так уж плохо?)
Она домотала до самого последнего из сотен объявлений о работе. Отец протянул ей коробку картошки фри. Бросил на клавиатуру лист бумаги, сложенный втрое, – рекламную листовку.
– Решил взять, – сказал он. – В комнате отдыха у нас лежали.
Она взяла листок. На верхней стороне – фотография улыбающихся белых людей, некрасивых и одетых в униформу.
– Что это?
– Да так, ничего. Решил взять для тебя.
– Не надо ничего для меня брать, – сказала она и сунула листовку в щель между диванных подушек.
– Мама была бы рада, если бы ты чего-нибудь добилась в жизни.
– Мама была бы рада, если бы я стала… – Джейни вытянула бумажку обратно и прочитала под фотографией: – “контролером качества продукции птицефабрики”? Это что вообще за хрень?
Иногда, как вот сейчас, Джейни представляла себе умершую Джейни, ту, которая “трагически погибла” вместе с матерью в автокатастрофе. Она видела, как мертвая Джейни парит над землей и смотрит сверху на обеих Джейни: на ту, которая не умерла в Нью-Йорке, и ту, которая не умерла в Айове. Мертвая Джейни была высоко над головами, она называлась “верхняя Джейни”, и сейчас, пока новая Джейни в Айове произносила “контроль качества”, слова, крайне маловероятные в жизни прежней Джейни, верхняя Джейни смогла заглянуть к новой Джейни в голову и заметить, как пять секунд назад мысли ее забуксовали, когда отец произнес слово “мама”. Верхняя Джейни увидела, что слово “мама” впечаталось в разум Джейни, будто приклеенное утюгом. И, возможно, верхняя Джейни увидела прежнюю Джейни там, в Нью-Йорке, и, ну кто знает, вдруг в эту самую секунду у той в голове тоже возникло слово “мама”, потому что, к примеру, ее (их) мать только что вошла в дом, запыхавшись, и теперь стряхивала капли воды с дождевика и начинала что-то рассказывать, а прежняя Джейни смотрела на нее и во весь рот улыбалась. У Джейни в голове мелькнуло, что ведь тут совпали только мысли – и это вообще считается? – и могла ли верхняя Джейни разглядеть настолько тонкую связь между ними, прочную и хрупкую, как паучья сеть, и мысль эта была самая примитивная, та, которая первой возникает в сознании младенца еще до того, как он научится называть ее словом: мама.
– Стабильная работа, – продолжал отец. – Учебу оплачивают. Образование можно получить.
– Ни за что не буду делать то, что делаешь ты.
– Я не это делаю. Там перспектива развития.
– Я уже достаточно развилась, так что пошел ты.
Но как понять, мысли – это считается? Мысли, которые проносятся со скоростью света – мысли вообще похожи на свет? – и сопровождаются таким количеством всякого еще. Мысли – как рыболовные сети, тянут со дна песок и печаль, ил и боль. Она взглянула на листовку.
– У меня нет нужного образования.
– Можно без образования. У меня там знакомая.
– Какая еще знакомая? У тебя нет никаких знакомых.
– Она сказала, что возьмет тебя.
– Знакомая. Твоя новая подружка, что ли?
– Не смешно. – Он откашлялся. – Она дружила с твоей матерью.
День не пробивался сквозь жалюзи, телевизор звякал то победно, то с издевкой, на экране улыбались лица, руки выбрасывались вверх то с искренней радостью, то с напускной, воздух вокруг был полон кислорода, ионов, озона, пыли.
– Твоя мать подрабатывала у нее бебиситтером, когда они были маленькими.
В этот день Джейни почувствовала, с каким значением мигает, зарождаясь внутри нее, каждое слово. Она ощущала, как за ней наблюдает верхняя Джейни.
– Надо только пройти курс подготовки. Всего четыре дня.
Она не сомневалась, что это вот-вот случится, что прямо сейчас родится слово, которое объединит двух Джейни, старую и новую. Обе уже раскрывали рот, готовясь ответить на вопрос. Но о чем сейчас спрашивали у прежней Джейни, которая смотрела, как мать вешает дождевик на стул и капли дождя стекают с него на плиточный пол? Не выйти ли им за дождливым мороженым с фруктами? Не сходить ли в ближайшие выходные в зоопарк?
– Хочешь, я ей позвоню? – спросил отец.
Даже если они произнесут одно и то же слово, Джейни понимала, что значения у него получатся разные: контексты были разные и сами Джейни – тоже разные, но факт пересечения был очевиден, контакт не подлежал сомнению!
Вот только верхняя Джейни не собиралась доставить это удовольствие ни одной из нижних. Она и не думала позволить новой Джейни произнести то самое слово, и не думала допустить, чтобы связь возникла, ремешок защелкнулся. Она хотела утаить это слово от обеих, удержать его в своем крепком кулачке (читай: сердце). Но прежняя Джейни – подлинная, лучшая, та, которая могла бы жить дальше и добиться славы, или по меньшей мере счастья, или по меньшей мере хоть чего-нибудь, если бы не допустила одной-единственной чудовищной ошибки, – та Джейни была из них троих самой сильной. Другие две были лишь тени, тающие в ярком свете. Если кто и мог объединить обеих Джейни, то только она одна. Прежняя Джейни произнесет то, что нужно, и, если новая ее услышит, она произнесет это
