Ковент-Гарден - Юлия Боднарюк

киосках, каменный орнамент на стенах, афиша кинотеатра, старушка с пончиком в руках в дверях кафе, парень в костюме при галстуке на велосипеде… Хотя улица была широкой, солнце уже перевалило зенит и не доставало до её дна, но сверкало на остеклении универмага и в зеленых макушках не успевших поддаться осени деревьев. Впереди показалась треугольная площадь. Этот пятачок среди расступившихся неоготических зданий был залит ярким светом, и люди, с трех сторон двинувшие через дорогу на «зеленый», словно спешили поскорее выйти под этот свет.

Биргстрем остановил машину на светофоре.

Порой выход из сложной ситуации настолько прост, что в него трудно поверить. Он открывается внезапно, словно портал в параллельный мир, и так же внезапно растворяется в воздухе, чтобы теперь уже навсегда кануть в прошлое.

…Биргстрем остановил машину на светофоре.

На обдумывание порядка действий ушла пара секунд, потом Анна одновременно утопила кнопку ремня безопасности и нажала на ручку дверцы, скинула ремень и плечом вперед метнулась прочь из машины, словно та должна была вот-вот взорваться. Машинальным движением Анна даже захлопнула за собой дверцу. Главное – не оглядываться, главное – поскорее скрыться из виду Карла Биргстрема, не дать ему возможности себя окликнуть. Она с разбега вклинилась в группу людей, входивших в большой магазин, едва не сбив кого-то из них с ног, и пробежала через весь зал, огибая столы, продавщиц и вешалки с одеждой. Как она и ожидала, магазин имел еще один выход – она оказалась уже на другой улице, которая тоже была торговой и многолюдной. Анна пробежала насквозь еще один универмаг, а потом вышла и зашагала спокойно. Потому что сердце уже готово было выскочить горлом, и еще потому, что она с самого начала знала – никто за ней не гонится.

Слух выхватывал обрывки чужой речи. Сбившееся дыхание еще не унялось, и воздух, который она со свистом втягивала носом, холодил грудь изнутри. Анна не задумывалась, ни о том, куда идти, ни о том, что делать теперь. Это было что-то новое для неё – наконец-то можно было не думать ни об Инге, ни о её болезни, ни о деньгах.

Сложнее всего было не думать о Биргстреме.

Август 2017.

Квартирник

Здесь кто-то жил, но стёрся номер,

Танкист давно уехал прочь.

Мы спали, а в соседнем доме

Свет горел всю ночь.

«Сплин»

Концерт давно закончился, аппаратуру отключили, с соседями объяснились, и кое-кто из благодарных слушателей помог музыкантам стащить по лестнице установку и усилители. Задумчивый организатор квартирника в узких очках слонялся по запущенной квартире, подбирая мусор. Половина собравшихся упорно не желала расходиться, откопала на кухне старый чайник и теперь пила чай с добавками разной крепости.

Кира, миниатюрная девушка лет двадцати, осторожно отхлебнула из старой чужой чашки, посмотрела на часы и глянула за окно, где в тёплом сентябрьском вечере перебегали из одного фонарного пятна в другое редкие прохожие. Ей не хотелось уходить. Но панки, прочие неформалы и стремившиеся ими быть уже разбредались, и с каждым хлопком двери улетучивалась народившаяся здесь рок-н-рольная атмосфера. Снятая на вечер концерта хата пустела. Значит, скоро отсюда попросят всех.

То, что происходило здесь всего час назад, спешило стать прошлым, и от этого Кире было немного обидно. Но всё же тот восторг, который к финишу концерта вытеснил из головы все серьёзные, грустные и попросту прозаические мысли, не покидал её, напоминал гитарную струну, которая уже испустила звук, но всё еще дрожит в микроскопической амплитуде. И жалко было расставаться с ребятами, чьих имён она не знала, но в которых успела уловить что-то очень ей близкое.

На Киру уже долго смотрел один парень. Кира была заметная девушка, она это знала и беззастенчиво этим пользовалась. У неё были ярко-рыжие волосы, подстриженные коротким каре с чёлкой. Они никогда не лежали гладко и при малейшем дуновении ветра летали вокруг головы. У неё были большие серые глаза и штук десять бледных веснушек. Ещё у неё была худенькая шея, на которой сейчас болтались два шнурка с кулонами, и тонкие руки, по которым от запястий до локтей свободно ездили часы и кожаный проклёпанный напульсник.

Парень поднялся со своего стула и направился к ней. Кира улыбнулась ему и про себя заодно. Вид у него был характерный – тощий, бледный, чёрные волосы стоят торчком. Впечатление сглаживали глаза – живые и весёлые.

– Ты уже уходишь? Проводить тебя?

– Я далеко живу. Разве что до такси, а то мне не вызвать, телефон сел.

– О’кей! Пошли, рыжая моя подруга! Веня, – он протянул руку, которую Кира с удовольствием пожала. – Можно Веник. Но нежелательно.

У дверей они столкнулись с крепким белобрысым парнем, стриженным почти наголо. Он задержал взгляд на Кире, и это заставило её притормозить. Секунду-другую они оба стояли, не двигаясь, и разглядывали друг друга, но потом парень отвернулся к стенке и уставился в висящий на ней старый календарь.

… Сквозь ещё густые кроны сквера светили фонари, наливая листву где лимонным, где апельсиновым цветом. Свет стекал по решётке сада, испещрял узорчатыми бликами тротуар. Он взбирался на бледные стены, но поднимаясь, слабел, и верхним этажам оставалось довольствоваться сиянием жёлтой, почти полностью округлившейся луны.

Они шли молча. Веня, который поначалу показался Кире разговорчивым, теперь будто воды в рот набрал. Девушку немного раздражало это молчание, в ней ещё не рассосалась постконцертная эйфория, хотелось веселиться, общаться, дурачиться. Один лишь раз он спросил, куда она вообще направляется, и предложил срезать путь.

Снопу едкого электрического света, рождённому низко висящим фонарём, было тесно в квадрате двора. Карнизы и углы заявили о себе резкими тенями. «Будто нежилой», – подумалось Кире. Она подняла глаза наверх, куда отступила ночь и где бледно светили несколько окон, и поняла, что на улице чувствовала себя уютнее.

Видимо, это ощущение оказалось заразным. Венька несколько раз отставал от неё, сбавляя шаг. В арке он резко обернулся.

– Ты чего? – Кира остановилась.

– Ничего, – отозвался он настолько беспечно, что ей сразу стало не по себе.

В переулке Венька ещё раз обернулся, а Кира смотрела вперёд и догадывалась, что они забрали в сторону, иначе их путь давно бы пересёк проспект.

– Кира, – тихо и нарочито спокойно сказал Венька. – Зайди в парадное, дверь закрой и держи изнутри.

– Зачем? – парадное зияло чёрным провалом в стене, и девушка впервые с подозрением глянула на спутника.

– Затем, что за нами идёт кто-то. Давно.

– А ты?

– А я пойду дальше. Надо узнать, кто это. Потом за тобой вернусь.

– Хорошо, – согласилась Кира.