Тропы, которые я выбрала. Повести - Валерия Дмитриевна Фролова

ней под себя, а нам было неловко ее выгнать, хотя никто не упомянул о ней в договоре, мы поняли, что Москва улыбается хитро — всё главное прячет.

И я до сих пор не знаю, что тут в ней такого настоящего есть.

Пойдём по знакомому уже маршруту. Кофе в Маке. Мы праздновали здесь его шестнадцатый День рождения.

— Эй. Это мой чизбургер.

— Ты же именинник, мама тебе еще купит. А мне нет. Поделись!

— Ладно, малявка.

— Я не младше тебя!

— Но теперь и не старше.

— Учи алгебру, дурачок.

Казалось, мы брат и сестра.

Кофе. Большой стакан. Как будто уже взрослая.

— Мам, а ты что пьешь?

— Латте.

Как всегда отстранённо.

— А можно попробовать?

— Да ты глупая, это ж кофе, оно горькое.

— Егор! Кофе — он. Горький. Да, можно.

Я показываю ему язык, который через секунду обжигает кофе. Реально горький.

— Не, все-таки правильно мы молочный коктейль берем.

Мама как будто улыбается.

Хороший был день. Хотя с момента смерти мамы Егора не прошло и года. Я делаю глоток — я становлюсь похожей на маму?

В чебуречной на углу покупаю рюмку коньяка и вливаю в стакан, закрываю крышкой. И никто ничего не узнает, не сделает глоток.

— Мелочи не будет?

— Дед, сама всё отдала.

Я брезгую и отхожу. Егор бы его обнял и стрельнул две сигареты — Егор с четырнадцати тайком курил. Точнее, курил-то он открыто, а тайком — только от моей мамы.

— Влюбился в неё, что ли?

— Ага, ещё че. Не смей так говорить про неё.

— А что? Она моя мама. Что хочу, то и говорю.

— Ты зря так.

— Ну, влюбился?

— Да ни в кого я не влюбился…

И смотрит на меня. Делает затяжку. Выдыхает. Красиво. Предлагает мне:

— Будешь?

И протягивает, зажатую между двумя пальцами. Я ещё не курила, но я не могу отказаться.

— Вот, тут фильтр. Так что всё самое плохое в тебя не попадёт. Это как мне дед рассказывал — раньше курили по-настоящему. Скрутишь табачку и все. А теперь… так что не бойся.

— Ага.

Я смотрю на него исподлобья. Фильтр чуть влажный, и сама сигарета тёплая от его рук. И делаю затяжку. И — ничего. В каком-то смысле курить — почти как летать. Быстро привыкаешь к новому способу существования.

— Ты бы покашляла хоть для приличия.

— Кхе-кхе.

— Ну, глупая. Так я и поверил, что никогда не курила.

Я хочу отдать ему сигарету.

— Да ладно, докуривай уже, святая.

Он достаёт для себя вторую. Я делаю новый глоток.

У прилавка с клубникой стоят какие-то хиппаны. Я стреляю у них сигарету. Потом не выдерживаю и подхожу стрельнуть еще одну. Потом вспоминаю, что у меня нет с собой зажигалки. Снова подхожу — прошу подкурить.

— А ты че грустная такая?

Я поднимаю взгляд к небу, как будто там есть ответ.

— Да не, ничего. Просто спала мало.

— О-о, кайф, мы тоже. Слышала, что без сна у организма включается особый режим? Как под таблетками, только круче. Типа органичный.

И почему мне на таких везёт?

— Вы из восьмидесятых, ребята?

Они как-то съеживаются в усмешке и я успеваю ретироваться. Выхожу на узкую улочку, где целуются подростки в шортах.

Кайф, чистый кайф.

— Не будь занудой.

— Да он же щас её съест!

— Егор, это нормально, все целуются. Ты же не маленький уже.

— Целовать надо не так, как будто хочешь съесть человеку нос.

— А как?

Он ничего не говорит и снова закуривает. Передаёт сигарету мне. И очень внимательно смотрит, как я затягиваюсь.

— Красиво.

Вот так просто. Красиво.

— Спасибо, Егор.

Я пытаюсь потрепать ему волосы — хоть как-то коснуться. Он уворачивается, наклоняя голову. Я оставляю попытки и просто курю дальше.

— Слушай, а ты вот не думала, ну, что после школы делать будешь?

— А?

— После школы планы какие?

— Как все — в институт.

— А-а… понял.

— А чего?

— Да не, ничего. Думал уехать к себе.

— К себе?

— Ну, к бабе с дедом. Они зовут че-то. Хотят внука видеть.

— Так и чего? Прощаемся, что ли?

— Да ты, глупая, ну. Ты еще в одиннадцатый не перешла даже.

— Вот я и удивляюсь — чего так заранее прощаться?

— Да не, ну я это… я думал, может, ты со мной?

— С тобой?

— Ну, туда поедешь. Я уже не могу без тебя…

Тут он сделал паузу.

— Не могу без тебя, ну, спать, то есть.

Попытался исправить. Мы смеёмся, вышло неловко.

— Ну, ты поняла, короче.

— Поняла. Я подумаю.

— Да, да. Ты подумай. Хорошенько.

Мы снова смеёмся.

— Хорошо, Егор. А может для начала на каникулы слетаем? Познакомиться.

— С кем?

— Егор…

— А-а, да. Ты же не знакома. Да. Давай.

— Давай.

Так и договорились. Покупали билеты на его сэкономленные — оказалось, он давно копил. Знал, что мама даст, но с условием. Он боялся всяких условий. Взяли без обратных билетов — не зря. Мы провели там всё лето.

Кофе остыл, перестал горчить. На стене передо мной виднеется: «Буду пить». Само собой продолжается:

— Хорошо бы собаку купить.

— Реально собаку хочешь?

— Да нет, глупая, ну это Бунин же.

— Чего?

— Бунин.

— Который «Тёмные аллеи»?

— Да. Но не только. Это стихи его.

— Он стихи писал?

— Ага.

— Кайф.

Егор стал таскать мне книжки непонятно откуда.

— Вот, а это Рыжий, короче.

— Что, прям такая фамилия — Рыжий?

— Ну, типа того. Я тебе потом видео с ним покажу, он там ходит по городу своему.

— Егор, а откуда ты его знаешь?

— У меня мама любила его.

— Он твой отец?

— Ау, мозг включаем! Она у меня поэзию любила просто. Творческая штучка была.

— Ага.

— Ага.

Мы молчим.

— Мне не хватает нежности в стихах.

Пауза.

— А я хочу, чтоб получалась нежность.

Пауза.

— Прикол.

— Ещё какой.

Он смотрит на меня.

— Пошли покурим. Только тихо.

За окном уже ночь и мы выбираемся тихо курить, пока у мамы в комнату закрыта дверь. На углу дома перебегаем от подъезда к клумбам — окно мамы выходит как раз на парковку.

Кажется, будто мы свободны и всё можем. Я кружусь в ночнушке и курю. Он подходит меня обнимать.

Я всё-таки хочу, чтобы он меня поцеловал.

Он берёт из моей руки сигарету. Наклоняется так, что мы лбами и носами касаемся лиц друг друга. Мы улыбаемся. Он отходит и продолжает курить.

Я хочу, чтобы эта ночь не кончалась.

Я допиваю остывший кофе, отдаёт испарениями коньяка. Сколько я выпила? Почти ничего. Но на пустой желудок. Ладно.

Уже порядком рассвело и припекает солнце.

Как будто бы нужно возвращаться к жизни.