Фрунзик Мкртчян. «Я так думаю…» - Кора Давидовна Церетели

class="p">Жизнь – это театр

С раннего детства я жил театром. Устраивал спектакли на лестничной клетке своей коммунальной квартиры в Гюмри. Потом устроился рабочим в фабричном клубе. На сцену попал случайно. Не хватало людей в массовке.

Действие спектакля «Намус» происходит в Дагестане. Когда я увидел на сцене людей с обнаженными кинжалами, со страху влез под стол. Это был позор…

Однако моя непосредственная реакция показалась зрителю забавной, и я ушел со сцены под общий смех и аплодисменты. Так я стал членом труппы. В клубе ставили что попадется под руку.

Быстро и без особого напряга. «Намус», «Ануш», «Шахнаме», «Ревизор», «Пепо». А в 1947 году меня пригласили в Ленинаканский государственный театр. В первом спектакле я был одним из рабов, которые на своих плечах выносили шатер с Шамирам (Семирамидой). Это была, скажу я вам, непосильная ноша. Исполнительница главной роли Толмасян была довольно упитанной, а я страдал от постоянного недоедания.

Первую свою реплику, всего несколько слов, я произнес от имени какого-то безымянного фрица в спектакле «Молодая гвардия». Меня похвалили. И я был очень горд. Потом я с удовольствием и легкостью брался за любую роль. Иногда играл несколько ролей в одном спектакле. И только когда стал обучаться в театральной студии, понял, что ничего не умею и что поощрительные слова были авансом на будущее, не более.

Впервые я почувствовал, что значит входить в образ, когда сыграл Хлестакова.

И тогда я стал проявлять особый интерес к ролям, в которых комическое совмещалось с драматическим. А это уже была сложная творческая задача, которая требовала подготовки и мастерства. К этому нужно было идти длинной дорогой. И я пошел по ней…

Хроника 1953–1973

1953

Принят в Ереванский академический театра имени Сундукяна.

1954

Принят на второй курс Ереванского театрально-художественного института. Учеба в институте и участие в студенческих спектаклях. Живет в общежитии института.

1955

Съемки в короткометражных фильмах.

1957

Женится на молодой актрисе Донаре Пилосян.

Становится одним из ведущих актеров Ереванского академического театра имени Сундукяна.

Переезд матери, сестер и брата в Ереван.

Всей семьей поселяются в новой квартире на улице Комитаса в Ереване.

1959

Рождение дочери Нунэ.

Активно снимается на киностудиях Еревана, Москвы и Одессы. Первый полнометражный кинофильм с его участием – «Парни музкоманды» (Арсен-Кулак, «Арменфильм»).

Снимается в кинофильмах: «Айболит-66» (Грустный пират, «Мосфильм») «Кавказская пленница» (Джабраил, «Мосфильм»).

1961

Смерть отца.

1971

Получает звание народного артиста Армянской ССР.

1972

Рождение сына Ваагна.

Получает звание заслуженного артиста Дагестанской ССР (за роль Бекира в фильме «Адам и Хева»).

1973

Окончание съемок в фильме «Мужчины» («Арменфильм»).

Часть II

Вверх по склону

Фото Г. Тер-Ованесова

Зачем артисту политэкономия?

Фрунзик стал нашим талисманом. Все спектакли с его участием имели шумный и заслуженный успех. Все поняли – это самородок, уже сложившийся актер.

Вилен Захарян

Молодого артиста Фрунзе Мкртчяна принимают на работу в Ереванский академический театра имени Сундукяна. Вскоре он становится студентом второго курса Ереванского театрально-художественного института. Позади голодное детство, первые успехи на профессиональной сцене. А пока – очень скромная жизнь в общежитии и частые поездки в Ленинаканский театр, где идут спектакли, в которых его пока некем заменить.

Вилен Захарян9:

На второй курс актерского факультета, которым руководил прекрасный актер и педагог Вагарш Вагаршян, пришел ужасно невзрачный и худой парень из Ленинакана.

Надо сказать, наш курс не очень-то блистал талантами. И занятия наши напоминали игру нерадивой футбольной команды, которой не хватало форварда для удачной и красивой игры.

Помню, как Фрунзик в первый раз пришел на урок сценического движения – такой потешный, тощий и в длинных черных трусах. По залу прокатился смешок. Но уже через минуту мы, как зачарованные, любовались его необыкновенной, врожденной пластикой…

С приходом Фрунзика всё как-то сразу преобразилось. Теперь на наши спектакли сбегалось всё студенчество института. Мы стали ездить с гастролями по всей Армении. Везде был успех, в основном благодаря этому парню из Ленинакана.

Тогда ему было только 23 года, но выглядел он старше, наверное, из-за двух очень глубоких морщин у рта. Я думаю, именно они придавали его лицу некую «старческую» мудрость. Был он худ, довольно бледен, невероятно подвижен и удивительно пластичен. Глаза его, такие выразительные, искристые, но грустные, излучали доброту и казались мокрыми, влажными.

Но самым замечательным в его лице был нос. Великий нос, могучий, неповторимый. Он знал силу своего носа, силу его воздействия на зрителя. Потому, когда много лет спустя кто-то предложил ему пластическую операцию, он удивленно произнес: «Зачем? Вся прелесть моего лица в нем».

Фрунзик стал нашим талисманом. Все спектакли с его участием имели шумный и заслуженный успех. Все поняли – это самородок, уже сложившийся актер. Может, поэтому по всем предметам, кроме актерского мастерства, он учился плохо, то есть присутствовал, конечно, на занятиях, но… острил, хохмил, рассказывал анекдоты и делал нас соучастниками своих маленьких спектаклей.

Фрунзик никак не мог понять, зачем актеру знать марксизм-ленинизм или, к примеру, политэкономию. Кстати, именно из-за этих предметов он получил диплом не по окончании института, а только через несколько лет, будучи уже народным артистом.

Фрунзик Мкртчян

О пользе чтения

В школе я учился во время войны. Сорок человек в классе. Вечером дома мы и уроков-то не успевали толком приготовить – сидели в темноте. Рано ложились спать. Было не до чтения. Зато я стал много читать в институте. Хоть и поздно стал читать, но буквально запоем.

В Ереванском театрально-художественном институте было много всякого интересного люда – художники, скульпторы, режиссеры… Собирались, делились впечатлениями о книгах, фильмах, спектаклях. Спорили иногда до утра. Я постепенно так стал к ним подбираться. Сидел сперва тихо и только слушал. Стеснялся своей необразованности. Потом стал их догонять. Начал самостоятельно изучать философию. Читал по ночам. Сократ, софисты, Гегель, Ницше – всё это произвело на меня огромное впечатление. Я делал для себя удивительные открытия и почувствовал, как границы моего маленького национального мира постепенно начинают расширяться.

К двадцати годам уже знал наизусть очень многое из Шекспира. Не говоря,