Фрунзик Мкртчян. «Я так думаю…» - Кора Давидовна Церетели

– сильный, бестолковый и добродушный увалень. Рубаха-парень. Такое двойное дно характера.

Фильмом «Парни музкоманды» впервые в полый голос заявил о себе молодой, талантливый режиссер нового поколения Генрих Малян. Забегая вперед, скажем, что последующие фильмы Маляна – «Треугольник», «Айрик», «Мы и наши горы», «Наапет» – стали крупнейшими явлениями современной армянской культуры.

Армянский кинематограф обязан Генриху Маляну значительным расширением своего горизонта и приобщением к творчеству выдающихся современных прозаиков Гранта Матевосяна, Рачии Кочара, Агаси Айвазяна. Молодая режиссура стала предъявлять новые, строгие требования к литературному первоисточнику, к сценарию. В диалогах появились полутона, подтекст, что помогало актерам психологически нюансировать роли.

Генрих Малян не только привел в кино актеров, уже заявивших о себе на армянской сцене. Он открыл и совершенно новые актерские имена, среди которых первое место занял Фрунзик Мкртчян. И, как уже говорилось выше, с Фрунзиком Генрих Малян снял свои лучшие фильмы.

Вторая попытка

В нем всё время была эта жажда иметь уют и дом, очаг и семью, свить свое гнездо.

Сос Саркисян

Фрунзик обладал особенным, редким сочетанием волнующей искренности и «ни на кого непохожести», которое делает некрасивых в традиционном понимании людей неотразимыми. Тут еще и природное остроумие, и мощный эмоциональный заряд, вызывавший ответную волну, и какой-то особый мужской шарм… Поклонницы ходили за ним табунами. Ловили каждое слово. Объяснялись в любви. Писали восторженные письма.

Вскоре после приезда в Ереван Фрунзик женился на девушке по имени Кнарик. Этот первый брак оказался неудачным и очень быстро распался, не выдержав испытаний суровым бытом. Фрунзик жил в общежитии, и доходы его были весьма и весьма скромными. После этого у актера, конечно, были романы. Но свой успех у прекрасного пола он никогда не афишировал. Не участвовал в популярных в актерской среде «охотничьих рассказах», считая это занятие недостойным мужчины. Всегда помнил – подобные откровения в традиционной армянской среде могут бросить тень на репутацию женщины, повлиять на ее дальнейшую судьбу. Не вводил в курс своей личной жизни даже брата, с которым был очень близок.

– Удивительно, но к такому, казалось бы, некрасивому мужчине женщины просто липли, – вспоминает Георгий Тер-Ованесов12. – Причем независимо от их возраста. Но, как настоящий джентльмен, все свои любовные похождения он держал в тайне. Хотя романов на его век выпало немало.

На серьезные чувства Фрунзика подтолкнула свойственная его натуре непоколебимая, постоянно мучившая страсть к покровительству. В общении с человеком незащищенным, беспомощным у него возникало моментальное чувство сострадания, инстинктивное желание подставить плечо. Со свойственными многим крупным талантам простодушием и доверчивостью он часто видел в человеке обычном что-то необычное, особенно для него привлекательное, чего никак не могли разглядеть другие. Чаще бывало – попадал в самую точку. Но случались и горькие промахи, за которые приходилось расплачиваться. И тогда он безропотно нес свой крест.

С Донарой, невысокой, миниатюрной кареглазой девушкой, Фрунзик встретился в вестибюле Ереванского театрального института. Она стояла у двери приемной комиссии, растерянно оглядывалась по сторонам и нервно теребила растрепанную, распадавшуюся на страницы книгу. Книга упала на пол. Проходивший мимо Фрунзик остановился и поднял ее. Девушка испуганно взглянула на него лучистыми глазами. Фрунзик заметил выражение обреченности на ее лице. Она была похожа на загнанного зверька, готового моментально сорваться с места и убежать. Словно она наперед знала – вступительный экзамен непременно завалит. Было в этом испуганном трепете что-то трогательное и привлекательное, что заставило Фрунзика задать самый традиционный в этих краях вопрос: «Девушка! А ты откуда?» Оказалось, Донара из Ленинакана. Конечно, она сразу узнала Фрунзика. Он тогда уже был популярен в ее родном городе. Землячка – это святое… Да еще такая хорошенькая! Немедленно родилось желание помочь. Педагоги театрального института были друзьями и партнерами по сцене.

И Фрунзик помог. Как оказалось – не зря. Донара очень скоро проявила себя как одаренная актриса – яркая, темпераментная, эмоциональная… Правда, еще в студенческие годы коллеги заметили некоторую чрезмерность, болезненность этой слишком открытой эмоциональности. Но Фрунзика это не смущало – он ведь и сам был во всем чрезмерен.

– Донара могла, казалось бы, ни с того ни с сего расплакаться, обидеться без всякой видимой причины, убежать и долго потом не разговаривать. Очень была импульсивная, – вспоминает друг Фрунзика кинорежиссер Нерсес Оганесян. – Фрунзик стал встречаться с Донарой, и они очень скоро решили пожениться. Мы, его друзья, тогда пытались отговорить его, но он не слушал.

Сос Саркисян:

Я его отговаривал, отговаривал и отговаривал… Ничего не поделаешь, это свершилось, я ее принял. Она была талантливым человеком, очень красивым. В нем всё время была эта жажда иметь уют и дом, очаг и семью, обустроить всё. Он ходил, покупал всё для дома. Мог купить ковер, подушку, стулья, он обставлял квартиру, он старался свить свое гнездо.

Вскоре Фрунзик и Донара поженились. В 1957 году семья Фрунзика обменивает ленинаканскую квартиру и переезжает в Ереван. Мушег к тому времени оставил семью. Фрунзик с женой поселились вместе с переехавшими родственниками в квартире на улице Комитаса.

В 1959 году у молодой пары родилась дочь Нунэ, и семья стала жить отдельно, переехав в двухкомнатную квартиру в центре Еревана на улице Абовяна.

В те годы творчество популярного актера, занятого в кино и в театре, хоть и не приносило доходов, допускавших роскошь и излишества, но вполне обеспечивало достойное существование. С нуждой было покончено.

Слуга Бармалея13

Фрунзик никогда не терял связи со своими друзьями детства и артистами Ленинаканского театра. Ленинакан, 1956

Фрунзик Мкртчян и Азат Шеренц (стоит крайний справа) с друзьями. 1960

Ф. Мкртчян, Г. Тер-Ованесов, Донара, оператор С. Исраэлян

Фрунзик и Донара с дочерью Нунэ

Ролан Быков:

О Фрунзике интересно думать, с ним интересно дружить. К нему интересно ходить в гости. С ним даже интересно быть просто знакомым. Он слишком грустный и слишком веселый человек. Я необъективен к нему. Я не могу быть к нему объективным. И не хочу. Ибо слишком люблю этого артиста. Этого человека. Фрунзик – это открытая душа и загадка одновременно. У него, как у великого актера, множество лиц. Он многолик. И я люблю их все. Он чудесен как актер и в человеческом плане