Режиссер современного музыкального театра как соавтор и консультант в процессе создания либретто - Борис Синкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зрительская аудитория, уже имеющаяся у этого театра, любящая его искусство, готовая посещать и неоднократно спектакли текущего репертуара и с энтузиазмом откликаться на новые постановки – это главное богатство театра. Беречь эту часть аудитории и приумножать ее, это доказано, легче, чем, однажды разочаровав ее, пытаться с нуля поднимать свой былой авторитет. Для того чтобы еще раз проверить на правильном ли пути находится театр, что от него ждет сегодняшняя публика, необходимо еще и еще раз обращаться к истории возникновения этого вида искусства. Снова и снова задавать себе вопросы: почему музыкальной истории было необходимо возникновение этого вида музыкального искусства? Почему античная драма на определенном этапе развития стала чувствовать необходимость слияния с музыкой, почему начальный этап слияния – свободный речитатив на фоне музыки постепенно превращался в строго организованные поэтическую строки, эквиритмичные ритму музыкальной фразы и мелодии? Почему музыка искала слияния со словом, а слово тянулось к музыке не просто в песенном творчестве, а в крупных театральных формах? Почему и без того занимательные сюжеты античных драм и комедий нуждались в музыке? Что могло добавить присутствие музыки творениям древних драматургов? Почему древний массовый театр под открытым небом, с отличной акустикой, с устоявшимися традициями, не требовавший декораций и разделения участников действа по половым признакам (женские роли исполнялись актерами-мужчинами еще до времен Шекспира) стремился искать новые театральные формы? Почему понятный демократичный, доступный театр стал постепенно усложнять свою условность в стремлении условную правду искусства максимально приблизить к правде реальной жизни? Почему на начальных этапах проникновения в уже существующие театральные традиции элементы других видов искусств: архитектуры (декораций) живописи, костюмов, хореографии, пения и музыки отражали современную действительность, отвечали требованиям узнаваемости, вторгались в художественное пространство театра из не приукрашенной повседневности? Почему возникла опера? Почему мелодии Верди и Доницетти, еще за несколько дней до премьерного спектакля, распевались на каждом углу города и в каждом дешевом кабачке бродячими музыкантами? Почему мелодический язык оперных полотен 20-го века оторван, изолирован от минимально приемлемых для восприятия обычным любителем музыки традиций, запутывающих и усложняющих восприятие? Почему попытки отдельных советских композиторов демократизировать оперный язык за счет внедрения в музыкальную ткань элементов массовой песни, фольклора и бытового романса не помогли опере, а еще больше дискредитировали ее как вид искусства? Почему, в отличие от драматического театра, опера не всеядна в смысле выбора сюжетной основы, и ее интересы ограничиваются узким кругом сюжетных конструкций, включающим 7-11 отобранных историй развития этого вида искусства сюжетов, и почему этого ограниченного числа сюжетно-фабульных конструкций бесконечно много для отражения языком музыкального театра тех сфер человеческого бытия, в которых любовь (эротика, в высоком смысле этого слова), самое близкое для человеческой сущности чувство, самое понятное и в то же время таинственное, всегда в центре повествования, в любом литературном сюжете?
Почему этих абсолютно новых и в то же время древних сюжетов, жаждущих утонуть в беспределе музыкальных ароматов, в откровениях и недосказанностях мелодий, изысканных, мечтательных, чарующих своей скромностью, вызывающе ярких, но посвященных большой человеческой любви и вдохновленных этим чувством, бесконечное множество? И способно ли оно раскрыться с новой интригующей силой сегодня и в грядущих исторических эпохах в творчестве многих поколений композиторов?
Кто-то из великих писателей изрек: «для драматурга не существует более благородной цели, как привести влюбленных под венец».
Существует гипотеза о том, что в скором времени развитие прогресса сделает невозможным большую часть преступных деяний (театральный сюжет интересуют неординарные человеческие деяния, вступающие в противоречие библейским заповедям), ибо всевозможные новейшие технологии будут в состоянии заблаговременно распознавать потенциальных убийц и компьютерных взломщиков. Женщина по данным, считанным с роговицы глаза предполагаемого супруга, будет точно знать стоит ли ей выходить замуж именно за этого парня. Каждый человек будет точно знать, кто его враг, и потенциальный враг, зная о том, что объект его зависти, мести или страсти может быть осведомлен о его истинных намерениях, сделает все, чтобы в его душе (технологии будущего научатся подавлять в человеческой душе порочные страсти), даже не пытались зародиться греховные помыслы. Что будет с человечеством, если это произойдет? Наступит эра непорочных зачатий? Трудно предположить, но точно можно сказать, что понятие «Сюжет» исчезнет из употребления как анахронизм, ибо конфликт как основа сюжета исчерпает себя, люди попросту, применяя соответствующие технологии, будут предупреждать негативное в своем бытие. Если на заре сюжетотворчества божественное начало в виде урагана, ниспосланного на Землю огня и ветра, предотвращало одно событие и провоцировало другое в поступках и действиях, то наука будущего сумеет, если не предотвратить, то заблаговременно уведомить о предстоящем потопе или пожаре. Именно в эту эпоху, когда сюжет как отражение современной реальности человеческого бытия, придет в своем развитии к некоему тупику, уступив свое место пародиям на существующие традиционные сюжеты, сюжетам нового уровня, в котором перипетии человеческих поступков, мотивированных проявлением особенностей характера, сменят описания во всех подробностях процессы работы сознания. Об элементе пародии в истории развития сюжета сказано немало, и в этой работе мы еще не раз коснемся этой проблемы.
Сюжет будущего гипотетически может отображать, и это уже началось в творчестве Достоевского и других авторов, подробности перипетий человеческого мышления. На первый план в таких сюжетах могут выйти не конкретные человеческие деяния, а рассуждения на тему: почему эта мысль пришла ко мне в голову, какие предшествующие мысли натолкнули меня на эту мысль? Что произойдет, если я не перестану думать об этом, и что случится, если я попытаюсь в своих рассуждениях пробиться к истине?
Существует и второй сценарий эволюции сюжета, вернее, второй этап деградации действенного аспекта сюжета в традиционном понимании, выраженный в переходе от умозрительного отражения реального бытия к эмоционально-чувственному, и музыка, не исключено, в той грядущей эпохе может стать чуть ли не единственным смыслонесущим видом искусства. Это в истории человечества уже было, если вспомнить доречевую эру человеческой бытности, когда главным носителем информации были не слова, их заменяли жесты, мимика и интонации звуко-криков древнего человека. В связи с вышесказанным следует напомнить и о первобытных музыкальных инструментах, в основном ударных, которые наряду с интонационной окраской голоса, выполняли драйвирующие функции в передаче мысли на расстоянии. В некоторых районах Африки и в других местностях по сей день функции музыки в европейском понимании выполняют ударные инструменты. В музыкальной культуре Индостана нет точно определенного музыкального лада и гармонической составляющей музыки, традиционной для европейской музыкальной культуры, но этой музыкальной культуре достаточно того, что низкие, средние и высокие ударные инструменты успешно имитируют и басовый голос, и другие «подголосочные» функции, одновременно драйвируя основную мелодию композиции.
Из вышесказанного ясно, что музыка и ритм еще до того, как появилась человеческая речь, успешно выполняли функции распространения информации, выполняли функции сюжета и современный режиссер должен уже сегодня пытаться обнаруживать тонкие ткани новизны, скрывающие пока то, что предстоит познавать в сюжетах будущего нашим потомкам.
Крупнейшие литераторы, начиная с Чехова, действенные аспекты развития сюжета видят на втором и даже третьем плане. Главное в их сюжетах – так называемый поток сознания, отсутствие границ между действием, чувством и мыслью и чувственный беспощадный анализ чувственных перипетий – сегодня, кажется, волнуют читателя значительно больше.
Лирическая линия в литературном сюжете, связанные с нею коллизии, побочные сюжеты и микросюжеты – для большого писателя неиссякаемый источник и вдохновения, и возможности создания неординарных художественно многогранных образов. В сущности, величие писательского таланта определяется мастерством емко, образно, неожиданно, по – новому, по-чеховски немногословно повествовать о любви высоким, но доступным для каждого читателя словом. Вспомним, истории известно очень немного литературных жанров, в которых любовный аспект скромно пребывает на задворках сюжета: мифы, предания, легенды, притчи и т. д., но даже в скрытом, в завуалированном виде эротика присутствует и не может не присутствовать как часть человеческого бытия, отраженная в чувствах и инстинктах.