Teologica - Maxim Berns

меридианами

В космосы черные глаз твоих тонущих,

Прямой в промежутки, пунктиром и розами,

Страданиями, тремором и коматозами,

Сухими губами. Как плачами стонущих

Врываюсь в обрывки. Страдаю от голоса

И глохну. И стыну во льдах твоих, в севере,

Взлетаю синицей и прячусь на дереве,

Косою вгрызаюсь в обилие колоса.

А слезы смывают картины и статуи,

И руки ломают, и ядами полнятся.

Я знаю, твой сон наконец-то исполнится —

Уйду сиплым хрипом и громкими матами

До музыки скорбных, до песен оставленных,

В их нотах найду благодать суеверия

По тропам их лиц, по старинным поверьям

В садах, в преисподниях, в сказках отравленных.

И там обожгусь леденящим перстом,

Останусь в тех списках пропавших без памяти —

Я умер. Я труп, ну а вы и не знаете,

Что я симулировал острый синдром.

Врываюсь в обрывки мелодией, хаосом.

До Хроноса16 – медленно, к Стиксу17 – кометою,

До синего неба – вином да монетою,

Под тонким эфиром, под порванным парусом.

Остывшие слезы – глубокие раны.

Остывшие слезы,

Остывшие слезы…

Вольск, 01.01.01 года

из альбома «Синхронизъмы» (2001)

В керамику

Несмелой рукой

Брать пожелтевшие листья,

Хранить их гранит,

Поджигать и совать по карманам.

Запрятать подальше

Свои незаконные мысли,

А то впишут в списки святых,

Назовут наркоманом.

Вдыхать синеву.

Вздрагивать в каждом движении,

Прятаться за облака

Страхом раненой львицы.

На правду – сто слов

И десять обугленных мнений…

Во сферы! В керамику!

В господа Бога больницы!

Растаять. И ветром бродить

По лесам и болотам.

Не маяться. Не догонять

Кислородами стаи.

А спросят: «Ответь, сумасшедший —

воистину, кто ты?»

Отвечу, воистину,

Прямо в глаза: «Я не знаю».

Не знаю откуда, зачем,

Что под утро приснится,

Что завтра скажу твоих слов

Ни о чем караванам.

Мне нравится просто

Брать пожелтевшие листья,

Хранить их гранит, поджигать

И совать по карманам.

Вольск, февраль 01 года

Королевам моих сердец – Первое

Лене Майстренко

Аригатó за детские мечты,

За их печаль, горелую до слез!

Спасибо за окурки, за цветы

Стихов, болевших страхом первых грез!

Я их читал. Я спал в твоем же сне

И знал по черной туши на брови,

Что нет важнее чувства на земле,

Чем эта боль и кровь твоей любви.

Спасибо холодам за черствый хлеб —

Я зубы им ломал для этих строк,

За шаль-февраль, за улиц грязный снег,

В котором сотни лет прожить бы смог.

И за тобой носить твои зонты,

И вздрагивать на нервный телефон,

Что с важностью поднимешь где-то ты

(Избитый и забытый моветон).

Я – для тебя, а ты моя свирель,

И если разбросают поезда

В несмелый август и в немой апрель,

Размолвит пламя, не спасет вода —

Паучьим сном найду твои шаги,

Вселяясь в чай, узнаю по губам,

Как точат сталь вагоны и враги,

И кто крадется вслед твоим шагам.

Вольск, 05.03.01 года

Шестнадцать стрел

Не разлей вода,

Не сожги огонь,

Сохрани, испей,

Душу сбереги,

Не успел – не плачь,

А успел – беги,

И рука легка

Ляжет на ладонь.

Далеко туда,

Где заря дрожит

Среди ста свечей

Медленным огнем.

Или в верной Ей,

Или в странном Нём —

Все вдвоем. Апрель

Сбредит, сворожит,

Одурманит глаз,

Заколдует лед,

Стерпит небо сон

Синевой-стрелой,

Чтобы сто свечей

Тлели под зарей,

Что дороже снов,

Что дрожит и ждет.

Над рекой елей,

Голос ровен, чист —

Не дойдет беда,

Пуля не возьмет,

Это тот, кто бог,

И, наверное, тот,

Кто стихом немым

Растерзал мой лист.

Я его не ждал,

Он явился сам,

И воскрес из плит —

Он дороже слов,

Он готов на всё,

Я на всё готов,

Бредить темнотой,

Верить по губам.

Впереди лететь,

Не считая дни,

Не смотреть наверх,

Не боясь упасть —

Накосить полынь,

Наиграться всласть,

Если нет чужих,

Если мы одни.

Моря не разлей,

Звезд не опрокинь,

Додрожи, допей,

До холодной лжи —

Не успел – не плачь,

Вот тебе ножи,

Всё тебе как смерть,

Всё тебе Хатынь.

И закурим мак,

Изопьем волны —

Станем ждать венцов,

Голубых планет,

То ли мерный сон,

То ли смелый бред,

Но слаба рука —

Не сорвать струны

С наших теплых тел,

Что отпеты в яд

Ведьмами росы —

Черным вороньем,

Если не умрем,

Так уснем вдвоем,

Нашепча слова

В уши невпопад.

Загадав любовь

И познав пути

К изголовью лет,

К траурным тонам,

Пусть не верят все,

Но мы были Там —

Свет в ночи найдем

Под окол пути.

Я прижмусь к стеклу,

Ты смеешься в плач,

Разобью тоску —

Схоронишь мосты,

И опять в тепло,

Шепотом «на ты».

Закалеет ночь,

Где рассвет горяч.

Если сто зеркал

Враз на одного —

Выйдет сотня стрел

Между его глаз,

Ночь возьмет такси,

Грубо выжмет газ,

И не вспомнит, тварь,

В кровь убьет кого.

Над твоей горой

Просится рассвет

Рвать полночных птиц,

Думать о другом,

В твоих трех словах,

В имени твоем

Длань, чтоб не сказал

Я, усталый, «нет».

Выйдем ко двору,

Утру преклоня

И изгиб колен,

И своей мечты

Красоты цветы,

Тени пустоты —

В яркий белый свет

Траурного дня.

И лететь – гореть,

Вслух считая дни,

Не пугаться вниз,

Не глядеть назад,

Не боясь упасть,

Верить в листопад,

Наугад узнать,

Что мы здесь одни.

Далеко смотреть

В бархат облаков,

Где дрожит заря

На его груди —

Мне лететь за ним,

Мне его вести

Между острых фраз

В глубь чужих дворов.

Вольск, 13.03.01 года

Королевам моих сердец – Второе

Яне Линьковой

Фей темноты мы узнаем по маленькой

Чашечке кофе без сладкого сахара,

Стуком за дверью и бликами зеркала.

Эта зима очень много наплакала

Долгим молчанием, круглыми датами,

Снами столицы и теплыми мéхами,

Песней моей на нейлоне динамика.

Долгие сумерки – сладкая патока.

В стенах больницы искали спасение

Руки твои, нарываясь на простыни —

Может молитвами, может везением

Снова автобусы и воскресения,

Губы шептали: «Счастие, господи!»

Сладкими воплями, громкими матами.

Милая девушка. Взгляды бездонные

В силу друзей мимо страхов предателей,

Небо кружилось холодными вальсами.

Сила от бога и сестры от матери,

Завтраки, ужины, белые скатерти —

Снова фарфоры под тонкими пальцами,

Снова апрели и ночи влюбленные.

Фей темноты провоцируем в армию,

Здесь им война острой розой, ладонею —

Списки героев останутся в памяти.

Я тебя видел – уставшую, сонную.

Милая девушка, взгляды бездонные.

Знаю – твои облака кем-то заняты,

Не превращаю их в томную манию —

/ … Свет, зеркала. Входят дамы и публика,

Длань королевы пажами обласкана

(Слезы в шелках только где-то несмелые),

Шум, карнавал – сны венчаются сказками,

Лицами белыми, страшными масками,

Пудрами дивными, тонкими мелами —

Кружится танцами ваша республика!

Я – колпаками, гольфами, перьями

И бубенцами шаманил объятия,

Гордыми взглядами, музыкой медленной —

Странный ваш паж, контратака проклятиям,

Ладаны, бусы, большие распятия —

Все в этой дружбе старинной и преданной,

(Там, где другие любовны постелями).

А короли ваши – сильные голосом,

Все под венцы вас уводят печальные,

Крестятся, каются, с неба спускаются.

Я ловлю блик на кольцо обручальное,

Солнцем вхожу в ваши свечи венчальные.

Пусть под оградой цветы распускаются —

В корни врастаю невидимым колосом… /

Фей темноты мы узнаем по имени —

Все телефонные списки прочитаны,

Кофе остыло, конфетные фантики.

Пусть пронесутся они, как молитвами,

Медленным шепотом, хитрыми свитами.

Мы растворим на нейлоне динамика

Песни аккордами – резкими, сильными.

Будем смеяться остывшими тризнами,

Станем бродить в коридорах, как странники,

В координатах запутавшись гением.

Дым сигарет и полночные пряники,

Кольцы, параболы и многогранники.

Нам бы дивиться концертному пению,

Но в той гостиной нет телевизора.

В вашей квартире останусь за шторами

Плакать и прятаться, жить паутиною,

И с домовыми таиться под ковриком,

Ярко светиться красивой картиною,

Солнцем взрываться – осколочной миною,

Мыслью, желанием, чаем с шиповником,

Скатертью белой с цветными узорами.

Пусть не любили – любовь не отдружишь,

Даже не виделись, не телефонили,

Все по конвертам и по фотографиям,

Годы сплетали и чаши наполнили,

Ноты придумали – песни исполнили,

Только по письмам и по монографиям

Помню, что веришь, знаю, с кем любишь.

Знаю, как больно, если холодный

Снег под ногами, вечер, трамваи,

Видел и ад одиночества белого,

И потому вас теперь понимаю —

Падаю также, также взлетаю,

Слезы в шелках тоже где-то несмелые,

Пепел на людях, песни и моды.

Все же мы вместе, хоть километры

Руки