Жажда жить: девять жизней Петера Фройхена - Рейд Митенбюлер

Влюблённость Фройхена отступила быстрее, чем, по его выражению, «отступает вода от берегов Ла-Манша». Когда Фройхен вернулся на корабль, ему объяснили, что подобным жестом Арнарак хотела показать, что соблюдает чистоту, и надеялась произвести хорошее впечатление. Поскольку в моче высоко содержание аммиака, инуиты часто использовали её для дубления кожи и в принципе как чистящее средство (с точки зрения химии это имеет смысл, похожая практика встречалась и у китобоев). Обычай этот нередко приводил в ужас чужестранцев, которые никогда раньше не видели ничего подобного. Через некоторое время они привыкали – либо просто не выражали отвращения вслух. «Стирать с помощью мочи – это, быть может, и не соответствует нашим представлениям о гигиене, но одежда после неё очень чистая», – записал в дневнике Фройхен. И если европейцам казался диким этот обычай, то инуитам не менее отвратительной казалась привычка чужаков высмаркивать сопли в какую-то тряпку и прятать её обратно в карман, словно она содержала что-то ценное.

По дороге на танцы Фройхен старался быть вежлив со своей спутницей, пытаясь смириться с пережитым. В нём боролись несколько противоречивых доводов: «выдержка, хорошие манеры и зловонный смрад, исходящий от её куафюры».

На танцах играл хриплый аккордеон, и музыка плыла в вечернем воздухе, как искорки над костром. Аккордеонист в основном играл вариации старомодного сквер-данса, который когда-то завезли на остров европейские моряки: публика, впрочем, танцевала под них так охотно, словно это был последний хит. Причёске Арнарак завидовали все женщины: высокий пучок у неё на голове покачивался с каждым движением. Фройхена от близости к причёске Арнарак мог бы защитить его огромный рост, но в комнате были низкие потолки, и приходилось постоянно склоняться над спутницей и страдать от запаха её «шампуня». Когда пришло время меняться партнёрами, Фройхен с радостью передал её другому мужчине – матросу с «Ханса Эгеде», который был счастлив, что пришла его очередь, и даже не подозревал, какой его ждал сюрприз.

Одной из основных задач Фройхена в этой поездке было купить ездовых собак для экспедиции: и задача эта оказалась непростая. Собаки продавались только в Сарфаннгуаке – удалённом поселении, добраться до которого на корабле было невозможно: воды там были слишком опасны для больших судов вроде «Ханса Эгеде». Корабль пришлось оставить на якоре у Хольстейнборга (ныне Сисимиут), а остаток пути проделать на лодках. За покупку собак отвечал член экипажа по имени Йёрген Брёнлунн. Наполовину инуит, наполовину европеец, Брёнлунн вырос в Гренландии. С Мюлиус-Эриксеном он познакомился во время «Литературной экспедиции», вслед за ним уехал в Данию и некоторое время работал там учителем. Мюлиус-Эриксен пригласил Брёнлунна в следующую экспедицию, потому что тот был прекрасным переводчиком и знал толк в ездовых собаках. Фройхена поставили помогать ему.

«Ханс Эгеде» бросил якорь у Хольстейнборга, и Фройхен с Брёнлунном отправились в дальнейший путь в компании инуитов. Плыли на умиаках – «кожаных лодках» с несколькими вёслами по бокам. Каркас такой лодки обычно изготовляли из плавника или китового уса, корпус из моржовой или тюленьей кожи сшивали жирными внутренностями животных, что обеспечивало дополнительную водостойкость. Устроившись в умиаке, Фройхен предложил было себя в гребцы, но ему тут же отказали: грести должны были восемь женщин, у каждой по веслу. Ни один уважающий себя мужчина-инуит не притронется к обычному веслу: настоящие мужчины использовали только двусторонние байдарочные вёсла. Сейчас мужчины плыли в своих каяках, сопровождая умиаки, словно эсминцы большой грузовой корабль. В открытом море каяки могли подходить с наветренной стороны к другим лодкам и защищать их от брызг и высоких волн.

По пути инуиты иногда постреливали из луков в морских птиц и пытались загарпунить тюленя. Женщины коротали время, шутя между собой и заводя песни: пели о том, что было на душе. Через несколько часов Фройхен всё-таки уговорил женщин дать ему погрести, но быстро оконфузился: он за ними не поспевал. Впрочем, это был ещё не главный сюрприз: ещё через некоторое время к ним приблизился четырнадцатилетний инуит на каяке и принялся сосать грудь у женщины. Позже Фройхен узнал, что многие инуитские женщины настаивали на том, чтобы кормить детей грудью так долго, как это было возможно: таким образом они доказывали, что ещё молоды и полны сил. Когда женщина уже не могла кормить грудью – тогда её наконец признавали старухой.

Группа путешественников плыла через фьорды, и Фройхен, задрав голову, смотрел на заснеженные скалистые мысы, поднимавшиеся из воды. Отражаясь в глубокой, тёмной воде, они походили на челюсти какого-то древнего животного. Невдалеке плавали айсберги, и солнечный свет играл тысячей оттенков синего на их спинах.

Добравшись до Сарфаннгуака, Фройхен и Брёнлунн осмотрели собак: проверили их лапы и зубы и только после этого стали торговаться о цене. Инуиты выглядели совсем бодрыми, несмотря на то что путешествие заняло тринадцать часов. Они радостно обсуждали между собой, как вечером устроят танцы.

Фройхен начал замечать закономерности, которые отличали танцы в Гренландии. Длились они очень долго, до десяти часов кряду, и гости обязательно пили особенный кофе, очень распространённый на этой земле: сырые кофейные зёрна обжаривали на сковороде до черноты, потом добавляли сушёный горох и снова жарили, пока не уходил запах. На вкус этот напиток был не слишком хорош, но сил танцующим прибавлял. Иногда делали перерывы, чтобы гости могли отдышаться, но как только музыканты начинали играть снова, все вскакивали с мест, будто пуганые птицы, и пускались в пляс.

Тем вечером, на пятом часу танцев, Фройхен заметил, что одна из женщин с его умиака, Магдаларек, постоянно ходит за ним. Он почувствовал, что нравится ей, но после фиаско с Арнарак не знал, чего и ожидать. Университет обеспечил Фройхену богатый сексуальный опыт, но здесь ситуация была другая[1]. От моряков он слышал массу историй про секс у гренландцев, но доверять им не спешил. Ему много говорили про обмен жёнами, полигамию и вообще про то, что Север – настоящий рай разнузданности. Но в дальнейшем оказалось, что сексуальные обычаи инуитов устроены намного сложнее и не похожи на свободный гедонизм, который описывали моряки. К некоторым вещам в сексуальной культуре инуиты относились строже, чем датчане, к иным – свободнее. Со временем Фройхен разберётся во всех деталях, но сейчас он действовал вслепую [2].

Через некоторое время Фройхен выяснил, что Магдаларек не даёт покоя её тётушка, которая хочет выдать девушку замуж за молодого человека, совсем Магдаларек не симпатичного. Тётушка присутствовала на танцах и то и дело пыталась свести Магдаларек