В поисках копей царя Соломона - Тахир Шах

— Почему?

— Сами увидите.

Семь хижин были расположены полукругом, а в центре площадки горел костер. Рядом росло какое-то дерево с колючками, а под деревом сидели мужчина, женщина и шестеро детей. Мужчина поприветствовал Самсона, а увидев меня, встал.

— Вы должны сесть, — объяснил мне Самсон.

Я опустился на землю. Дети захихикали, их мать улыбнулась, а мужчина одобрительно кивнул.

Родителям было лет тридцать, но выглядели они на все шестьдесят. После трех десятилетий деревенской жизни в Эфиопии кожа грубеет, и ее прорезывают морщины, а ладони и ступни покрываются такими толстыми мозолями, что становятся практически нечувствительными. Мужчина сказал, что его зовут Джамбо, а жену Сара.

Мы пожали друг другу руки, и Джамбо угостил меня ягодами. Они напоминали сливу, а внутри у них были семечки. Я похвалил ягоды. Дети снова захихикали. Сара улыбнулась. Джамбо кивнул.

Я сказал, что рад быть их гостем. Некоторое время мы сидели молча. Я ждал, что Самсон что-нибудь скажет, но он не открывал рта.

— Туллу-Валлель, — произнес я после продолжительного молчания.

Я ожидал новой порции смеха, улыбок и кивков, но Джамбо и его семья, похоже, встревожились.

— Плохая гора, — мрачно произнес Джамбо.

— Дьявол…

— Он живет там! — выкрикнул мужчина, указывая в направлении горы.

— Ты когда-нибудь там был?

Сара была явно встревожена.

— Конечно, нет!

— Они приносят в жертву горе животных, — тихо сказал Самсон. Я спросил, правда ли это.

— Да, иногда мы убиваем животных, — кивнул Джамбо.

— И это удовлетворяет дьявола?

— Да, когда мы убиваем животных, дьявол доволен.

— А что бывает, когда он недоволен?

Джамбо надолго умолк.

— Плохо, когда дьявол сердится, — наконец произнес он.

Я спросил Джамбо, когда планируется следующее жертвоприношение. Он протянул мне еще ягод.

— Нет денег, чтобы купить кур.

— А если бы у тебя были деньги, ты принес бы жертву?

Джамбо вскочил. Да, жертвоприношение было бы совершено немедленно, сказал он. Он вспомнил, что гора требовала дани.

— А что случится, если жертвоприношения не будет?

— Беда, — покачал головой Джамбо.

Я вытащил из кармана пачку мелких купюр.

Затем я объяснил Джамбо, что мы миссионеры и пришли сюда для того, чтобы низвергнуть дьявола в самые глубины ада, из которого он вышел.

Но прежде чем сокрушить его, нужно последний раз дать ему угощение.

Джамбо схватил деньги, отдал половину жене и зарычал на нее, стараясь выглядеть грозным. Она вернулась через несколько минут с двумя довольно дохлыми на вид курами. В мгновение ока Джамбо свернул птицам шеи, отрезал головы и ощипал. Дети окружили нас. Я послал Самсона привести Тадессе с сыновьями. Мы проведем ночь на открытом воздухе рядом с Джамбо.

Вскоре жидкая похлебка была готова. В пиршестве приняли участие Тадессе, его сыновья, Самсон и вся семья Джамбо.

— Разве не нужно нести мясо в гору и читать молитвы?

— Мы уже сделали это, — ответил Джамбо, обсасывая кость.

— Ешьте, ешьте, — уговаривала меня Сара.

— Я дал клятву ничего не есть, пока дьявол не будет изгнан с Туллу-Валлель.

С этими словами я встал и удалился в темноту. Меня ждала встреча с банкой тушенки.

После того как похлебка была съедена, я попросил Джамбо взглянуть на фотографию входа в шахту из книги Бартлетта. Он поднес красный переплет к самому носу, а вся семья сгрудилась вокруг него.

— Это вход в шахту, — пояснил я. — Видишь эту каменную дверь?

— Шахта, — сказал Джамбо. — Это место, где живет дьявол. Вы не должны туда ходить.

— Но я же говорил тебе, что мы миссионеры. Наша работа — избавить это место от дьявола, чтобы вы могли спокойно жить.

Крестьянин бросил куриную косточку одной из собак.

— Дьявол откусит вам головы, — предупредил он.

— Мы знаем, где таится опасность, — ответил я. — Но бог защитит нас.

Джамбо встал и пошел к одной из хижин. Через несколько минут он вернулся, держа в ладонях какой-то предмет, и сел рядом со мной. Неизвестный предмет был сделан из кожи; размерами и формой он напоминал кассету с фотопленкой.

— Повесьте этот амулет на шею, — сказал Джамбо. — Внутри находится заклинание, написанное на бумаге. Оно написано на языке геэз и будет вам защитой.

Джамбо вытер лицо ладонью, а затем устремил взгляд на огонь, как будто заглядывал в будущее.

— Помните одну вещь, — сказал он. — Дьявол очень умен. Миссионеры были на Туллу-Валлель и раньше. Они, как и вы, хвастались своей силой, но…

— Что?

— Ни один не вернулся с горы.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Туллу-Валлелъ

«У настоящего путешественника нет строгого плана и конечной цели».

ФРЭНК ХЕЙТЕР УТВЕРЖДАЛ, что шахты расположены у основания восточного склона Туллу-Валлель. Поэтому я предположил, что он имел в виду восточную вершину горы. Весь следующий день мы пробирались через поля с блестевшими на солнце спелыми колосьями. Людей мы почти не встречали. Самсон предположил, что местное население предпочитает обрабатывать другие земли.

— Многие из них даже не станут есть эту пшеницу, — сказал он. — Они считают ее отравленной и продают жителям Гамбелы.

Мы регулярно останавливались, чтобы дать мулам отдых. Я был уверен, что во времена Хейтера подъем в гору мало чем отличался от нашего. Животным скоро понадобится вся их сила и выносливость. Тадессе не одобрял моего желания поберечь животных. Он сказал, что, если мы будем слишком добры к ним, они станут еще более ленивыми и дикими. У них и так слишком легкий груз.

— Если люди увидят, что я иду с полупустыми мулами, они будут смеяться надо мной.

— Почему?

— Они скажут, что у меня слабые мулы.

До полудня никто из нас не ехал верхом. Несмотря на неровную почву, идти было нетрудно.

Только на последнем переходе перед деревней я решил, что моим ногам нужен отдых. Когда я взбирался на самое послушное из животных, спутники, не отрываясь, наблюдали за мной.

Я выбрал самку, потому что в ее глазах отсутствовал свирепый блеск, заметный у самцов. Когда я спросил, как зовут мула, Тадессе покачал головой.

— Это животные, — ответил он, — а не люди. У них нет имен.

Тогда я назвал мула Клариссой.

Тадессе с сыновьями и Самсон внимательно слушали мои разглагольствования о том, какими прекрасными наездниками были мои предки.

Однако склонность к преувеличению на этот раз завела меня слишком далеко. Увлекшись, я чуть было не заявил, что родился на спине коня. Теперь все жаждали увидеть великого наездника в деле. Однако езда на муле в диких степях Эфиопии требует особого навыка, который у меня, естественно, отсутствовал. Поначалу я никак не мог удержать равновесие, обвиняя в этом неудобное седло, стремена разной высоты, дорогу и даже Клариссу. Через некоторое время я немного попривык и понял, что Кларисса поможет мне, если просто стараться держаться на ней изо всех сил.