В поисках копей царя Соломона - Тахир Шах

Экспедиция продолжала двигаться вперед, прорубаясь сквозь густой бамбуковый лес, и в конце концов добралась до восточного склона горы. Хейтер утверждал, что здесь он нашел четырнадцать каменных ворот, скрытых густой растительностью. «Это были входы в подземные пещеры, — писал он, — причем входы эти не были естественными, потому что каменные стойки и перемычки, обрамлявшие проходы, явно вырублены человеческой рукой».

Две книги Хейтера об Эфиопии содержат большое число черно-белых фотографий. Это снимки золотоискателей и верениц мулов, больных проказой, поселков, ритуалов различных племен, а также множество портретов самого Хейтера в пробковом шлеме и костюме в стиле «сафари». Единственное, чего нет в книгах — это фотографии входов в шахты. Тем не менее приятель Хейтера капитан Бартлетт, пересказывая в своей книге «Земля царицы Савской» эту историю, иллюстрирует рассказ удивительным снимком. Поначалу в нем не заметно ничего особенного, но, присмотревшись повнимательнее, начинаешь понимать его значение. В правом верхнем углу снимка виден естественный вход в пещеру. Но в нескольких ярдах от него, в нижней части фотографии можно заметить верх проема, который выглядит как рукотворно высеченный вход.

Вечером, перед тем как отправиться на мулах к Туллу-Валлель, я сидел на своей кровати в деревенском борделе и лучом фонарика освещал фотографию из книги Бартлетта. В соседней комнате вскрикивал мужчина. Поначалу я думал, что это звуки страсти, но затем вспомнил, что эту комнату занимает Самсон и что он верен своей терпеливой подружке. Поэтому я встал с кровати и негромко постучал в дверь — звуки, доносившиеся из комнаты Самсона, беспокоили меня. Крики сменились тихим протяжным стоном.

Я толкнул дверь. Самсон лежал на полу, обливаясь потом и держась руками за живот. Насколько мне удалось разобрать, он жаловался на сильную боль. Хорошо бы не аппендицит, подумал я. Мне припомнилась книга, в которой рассказывалось о восхождении на Эверест. Там говорилось, что перед началом восхождения всем альпинистам удаляют аппендицит. Я стал упрекать себя, что не позаботился об этом раньше. У нас больной, а подъем на Туллу-Валлель еще не начался.

Не зная, что делать, я обратился к проституткам. Они не говорили по-английски, и тогда я схватился за живот, высунул язык и показал на комнату Самсона. Девушки недоуменно переглянулись, и одна из них тоже высунула язык. Затем они удалились в соседнюю комнату, откуда послышался приглушенный шум. Я вернулся к Самсону. Через минуту в дверь постучали. На пороге стоял высокий атлетически сложенный мужчина в одном нижнем белье. Он сказал по-английски, что он врач. Я указал на своего спутника. Врач ткнул пальцем в живот Самсона.

— Наверное, аппендицит, — глубокомысленно произнес я.

— Нет, — ответил врач, — это глисты.

Я спросил, сколько мы ему должны за постановку диагноза.

— Пятьдесят быр.

Затем врач сказал, что пошлет одну из проституток за лекарством, и вернулся к себе в комнату. У него явно остались там неоконченные дела.

После этого происшествия я вернулся к книге Бартлетта и перебрал в уме имеющиеся у меня факты. Похоже, все совпадало. Американская штурманская карта сообщала, что высота горы Туллу-Валлель составляет 10738 футов и что у нее действительно две вершины. Расстояния от Гамбелы и Горе, которые приводил Хейтер, тоже совпадали. И самое главное — этот район, как и Бени-Шангул на севере, с древности был известен как источник золота. Тем не менее мне не давал покоя вопрос, почему Хейтер не опубликовал фотографию входа в пещеру в своей книге. Бартлетт опередил его, сообщив о находке в 1934 году, за год до выхода книги Хейтера. Бартлетт объяснял, что должен был присоединиться к Хейтеру, но заболел и остался в Аддис-Абебе. Поэтому Хейтер отправился в путешествие один, и Бартлетт собственными глазами не видел четырнадцать рукотворных входов в пещеры. Я предположил, что Хейтер сфотографировал находку, но решил не публиковать снимок. Возможно, он боялся, что другие найдут это место.

Я настоял, чтобы мы выехали из Беджи на рассвете. Ранний старт в первый день путешествия заставляет непроверенных людей и животных быть начеку. Кроме того, я не хотел, чтобы Тадессе считал меня легкой добычей потому, что я сразу же согласился на запрошенную им цену.

Тадессе взял с собой двух сыновей, которые, как он заявил, будут работать бесплатно. Мальчишки хитро улыбались — сказывались отцовские гены. У младшего в руках был заостренный бамбуковый шест, которым он безжалостно тыкал в зады бедных мулов. Когда он не подгонял животных, он заострял шест. Другой мальчик не проявлял никакого интереса к ремеслу погонщика мулов — к великому разочарованию отца. Он сказал, что слышал о месте, которое называется Америка и в котором просто так раздают деньги.

Самсон проглотил два пакетика желтого порошка, прописанного врачом, и заявил, что все симптомы недомогания исчезли. Я чувствовал себя виноватым, что не отложил отъезд, но он с жаром возразил, что абсолютно здоров. Мне показалось, Самсон стеснялся, что у него глисты.

Тадессе подогнал мулов к входу в бар. Они сгрудились в кучу, сверкая глазами и топая копытами. Несмотря на этот притворный страх, я почувствовал, что они жаждут убежать. Это были дикие животные, и они не любили работать на людей. Такое же беспокойное выражение я видел в глазах наших осликов за день до их побега.

Вещевые мешки закрепили кожаными ремнями, младший мальчик заточил конец своей бамбуковой палки и вонзил ее в зад одному из мулов, как будто хотел продемонстрировать животным, кто здесь хозяин. Я поднял голову, чтобы посмотреть, не проснулся ли любитель джина, но он, как и все жители маленького городка, по всей видимости, крепко спал.

В путешествии с мулами есть что-то такое, что возбуждает меня. Я ездил на верблюдах, яках и даже ламах, но мулы — это совсем другое. Меня кусала лама, и я был оплеван несколькими разозленными верблюдами. У ослов не такой дикий нрав, но вас ни на минуту не покидает чувство, что вы несправедливы к этим животным.

Мулы же созданы для тяжелой работы, и трудности идут им лишь на пользу.

Самсон был рад, что мы направляемся к горе.

Он то и дело намекал на свою роль миссионера.

Я отозвал его в сторону и напомнил, что мы никакие не миссионеры. Чтобы у него не осталось никаких сомнений, я объявил, что я даже не христианин.

Дорога из Беджи поворачивала на восток и огибала холм, который назывался Джими. Мы были совсем близко от границы с Суданом, проходившей с противоположной стороны холма.

Я волновался, что нас могут арестовать, приняв за шпионов, потому что пограничные области в Африке патрулируются силами тайной полиции.