Вечность сумерек, вечность скитаний - Сергей Юрьев

– Иди и доложи Их Милости, что я скоро буду, – распорядилась Тайли, направляясь туда, где на полу кучей была свалена её одежда.

– Нашла мальчика на побегушках! – Геркус плюнул себе под ноги. – Сама придёшь и доложишь.

Он вышел из подвала перешагнул через труп бывшего сотника-раба, который, наверное, был благодарен ему за собственную смерть.

Белые корабли в гавани Бэй, белый дворец над гладью сверкающих вод – это сон, который теперь никогда не оставит её… Вот оно – единственное место, где дух, загнанный в тайный угол сознания, невидимый даже сам себе, ещё находит надежду на освобождение. А рядом протекают чужие мысли, злые, страшные, не поддающиеся пониманию. И главное – не потерять себя, не забыть, что ты ещё есть, только телом овладел чужой разум, чёрный, враждебный, жаждущий мести, соблазнённый миражами ложного величия. Теперь остаётся лишь ждать, когда та, что смотрит её глазами, забудет о том, что истинная хозяйка не покинула своего тела, а лишь затаилась в ожидании своего часа. И однажды можно будет снова попробовать освободиться, но лишь в тот миг, когда иная опасность нависнет над той, что зовёт себя Ойей. Может быть, тогда смерть этого тела сделает свободными их обеих…

ГЛАВА 13

Хождения в Призрачный Мир ни для кого не проходят даром. Каждый, кто там побывал, оставил среди зелёных холмов, осколок собственной души. И никто не может быть уверен в том, что после смерти этот осколок будет возвращён.

Из духовного завещания Лина Трагора, придворного мага императора Ионы Доргона VII Безмятежного.

Над клубящимся серым живым туманом снова, в который раз, возвышались вершины зелёных холмов. Теперь, стоило сомкнуть веки, и призрачный мир сам являлся ему – не надо было произносить заклинаний, не надо было даже слишком сильно этого хотеть. Горизонт сливался с бледными небесами, холмы приходили в движение, словно волны, и на зыбких склонах расцветали и гасли бесчисленные огоньки, откуда-то доносился негромкий смех и перезвон колокольчиков, но те, кто смеялся, оставались невидимыми. В который раз он возвращался сюда, и в который раз здесь не было учителя…

Судьба была слишком щедра, не скупясь на подарки – уже три фрагмента чудесного полотна чародея Хатто были спрятаны, одна Йурга знает где… На один больше, чем Тоббо удалось добыть за полторы сотни лет странствий среди людей… Но радости это не приносило. Наоборот, чем охотнее удача шла в руке, тем неспокойнее становилось на душе.

Для кочевников Каппанга лоскут полотна был всего лишь вражеским знаменем, взятым в бою, и он лежал, словно коврик, в шатре Тейха Оо, вождя дикарей. Что может быть приятнее, чем каждый день попирать ногами знамя врага… Его топтал каждый, кому выпадала честь предстать перед вождём.

Наверное, Оо давно не видел живого сотника имперской линейной пехоты, и пленника привели в его шатёр. Белоснежные горные пики под сводом высокого неба лежали у самого входа, чтобы каждый мог вытереть о них грязные подошвы, но вечные краски сияли чистыми цветами, и рыжая глина с сапог дикарей исчезала в этой живой глубине, полной полуденного света. Значит, альвы пришли в этот мир ровно в полдень… Охранник ткнул его в спину древком плети, но, вместо того, чтобы сделать шаг навстречу сидящему на бархатных пуховых подушках сморщенному тощему старичку с куцей бородой, Трелли упал на колени, и тут же рядом с ним возникла призрачная кошка Йурга, а потом повторилась та же история, что и в императорском дворце, даже, пожалуй, проще – здесь никто ни во что не превращался, она просто схватила зубами небо, висящее над Кармеллом, угрожающе рыкнула и прыгнула в степь, прорвав тонкую ткань шатра.

Йурга могла бы просто исчезнуть вместе со своей добычей, но ей, наверное, доставляло удовольствие дразнить перепуганных людей, вилять у них под носом распушённым хвостом и, в тот момент, когда кольцо облавы смыкалось вокруг неё, исчезать, оставляя в воздухе рой колких искр.

Пока дикари, преодолевая страх, пытались ловить кошку богов, Трелли, оставленный без внимания, просто ушёл – ему даже не пришлось отводить глаза своим конвоирам, которых поглотила общая суматоха.

Неподалёку тянулась цепь холмов, поросших мелким кустарником, и становище кочевников скрылось за ними, прежде чем там стихли топот и крики. Йурга ещё долго дразнила своих преследователей, может быть, специально, чтобы дать хозяину уйти. Хозяину… Но Трелли до сих пор не мог понять, кто кому принадлежит – он кошке, или кошка ему. Чтобы подчинить себе этого призрачного зверя, мало было знать его имя, и ещё неизвестно, легко ли будет ли забрать у неё фрагменты чудесного полотна…

Скрипнула дверные петли, и живые холмы погрузились в туман, который тут же рассеялся, уступая место дощатому потолку, освещённому одиноким сальным светильником.

– Не желает ли господин бродяга поужинать, – поинтересовалась, дородная хозяйка таверны, не переступив через порог.

– Господин бродяга желает спать и не желает, чтоб ему мешали, – ответил постоялец, повернувшись лицом к стене, и дверь тут же захлопнулась.

Когда Трелли вошёл в эту таверну, стоявшую у дороги неподалёку от южных ворот вольного портового города Тароса, хозяйка, глянув на лохмотья, в которые превратился мундир сотника линейной пехоты, начала на него угрожающе надвигаться, размахивая поганым веником, сообщая на ходу, что всяким бродягам в её приличном заведении делать нечего, что здесь ночуют и кушают только те, у кого в кармане что-нибудь звенит, а всякой шелупони она даёт от ворот поворот, а если кто вздумает без спросу ломиться, то недолго и стражников позвать – малец какой-нибудь живо до городских ворот домчится.

Но золотой дорги, который спасся от кочевников, завалившись за подкладку, исправил положение. Хозяйка даже отсчитала горсть мелких серебряных монет на сдачу и, взяв светильник, привела постояльца в эту комнату. Тогда сил хватило лишь на то, чтобы упасть на узкую деревянную койку, а затем увидеть ставшие привычными зелёные холмы и тающие в тумане белостенные замки.

– Зря отказался, – раздался над ухом знакомый голос. – Душе, конечно, легче, если тело тощает, но так и к Гинне недолго угодить.

– Тоббо?

– А кто же ещё… – отозвался учитель. – Или ты думаешь, что я тебе снюсь?

– Я не знаю… – Трелли посмотрел вверх, и увидел те же тёмные доски, по которым плясал слабый отблеск светильника. – Я шёл сюда много дней. Я спал под открытым небом на влажной траве. Я устал. Почему ты не приходил, Тоббо?

– Я не приходил? Это твоя душа заблудилась. С голодухи и хомячок мандром покажется. Меч нашёл?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});