Вечность сумерек, вечность скитаний - Сергей Юрьев

Громкий и нестройный вопль повторился снова – головорезы приветствовали своего командора, и крики не стихали до тех пор, пока Геркус не пересёк двор и не скрылся в узкой двери, ведущий в подвалы чёрной башни, место, куда доступ имели лишь командор, сам лорд, его рабыня Тайли и ещё те горландцы, которым посчастливилось сдаться в плен в ущелье Торнн-Баг. Сразу после побоища каждому из них нацепили ошейник, и случилось чудо: все они стали покорны, дисциплинированны и готовы по приказу лорда сделать всё, что угодно – хоть ночь просидеть на муравьиной куче, хоть перебить всех своих родственников в родной Горландии. Только говорить они стали как-то странно, будто не своим голосом и только то, что от них хотели услышать.

Вот и здесь на каждом лестничном пролёте стояло по паре стражников с медными ошейниками, а внизу, у самого входа в просторную темницу, где ещё альвы когда-то давно держали узников, держал копьё наперевес сотник в ошейнике из белого золота.

– Тайли не велела никого пускать, – заявил он бесстрастным голосом, глядя на командора немигающими пустыми глазами.

Было ясно, что для этого истукана приказ какой-то рабыни значит больше, чем слово командора. Оставалось либо развернуться и уйти, либо… Геркус, не выхватывая из ножен меча, просился вперёд, пропустил мимо себя острие и обрушил стальной налокотник, утыканный шипами, на затылок сотника-раба. После такого удара обычно следовала немедленная смерть, но сотник почему-то поднялся на четвереньки и слепо шарить рукой по полу в поисках древка. Геркус мечом снёс ему голову и, убедившись, что стражник больше не поднимется, зацепил клинком окровавленный ошейник. Белое золото стоило втрое дороже рыжего золота, а эта штука весила не меньше полуфунта.

– Тайли. – Он пинком распахнул дверь и шагнул внутрь полутёмного подвала, гремя нанизанным на клинок ошейником. – Эй, рабыня! Лорд зовёт.

Ответа не последовало, и Геркус остановился на пороге, чтобы глаза привыкли к полумраку. Айдлоостанны, светящиеся шары, парившие под потолком, едва теплились, и свету от них было не больше, чем от тлеющих углей. Теперь можно было ожидать чего угодно – проклятая ведьма могла прыгнуть из темноты и вцепиться в горло, расцарапать лицо, выпить глаза. Но время шло, а в подземелье было тихо, как в гробу после похорон. В конце концов, он разглядел, что она лежит, обнажённая, на мраморном столе. Её смуглая кожа казалась мёртвенно-бледной, и тело почти сливалось с плитой, казалось высеченным из того же мрамора.

Может, рубануть, и все дела… Сказать потом, что сама зарезалась, чем страхи такие терпеть. Ведь только после того, как она тут появилась, и айдлоостанны эти появились, язык сломаешь, и мертвецы у неё на вражью твердыню попёрли, и эти пустоглазые горландцы, опять же, скорее, её слушают, чем самого лорда… Их Милость – и сам чародей хоть куда, а эту дрянную бабу ему точно горландцы подсунули. Раньше-то с парнем полное согласие было, а с тех пор, как эта появилась…

Геркус уже занёс над ней меч, чтобы разом покончить со всеми проблемами, но ошейник, нанизанный на клинок, предательски звякнул. По телу рабыни пробежала судорога, руки поднялись, пальцы скрючились, колени задрожали, глаза распахнулись, губы скривились, по волосам пробежала стремительная волна.

Удар обрушился на мраморную плиту, когда рабыни уже не было на месте – она внезапно исчезла, и в тот же миг айдлоостанны вспыхнули ярким зеленоватым пламенем.

– Ты позавидовал участи раба? – донёсся её голос из-за спины. – Хочешь примерить его украшение?

Геркус оглянулся и увидел, что она стоит в двух шагах от него, прекрасная и холодная, как мраморная статуя. Тайли подняла руку, и ошейник, после удара закатившийся под стол, сам прыгнул в её ладонь.

– Я… – он попятился, но сзади был мраморный стол, и дальше отступать было некуда. – Я… Их Милость велели немедля… К нему.

– Значит, ты пришёл лишь для того, что передать приказ лорда? – Она хищно ухмыльнулась, продолжая держать ошейник в вытянутой руке. – Но зачем было уничтожать полезную вещь? Ты не мог передать приказ через раба?!

– Я… Мог. Наверное… – Сейчас ему больше всего хотелось поскорее покинуть это проклятое место и не видеть этих тёмно-карих глаз, в которых, стоило ей открыть рот, вспыхивали зелёные огни.

– Ты не в меру своеволен, командор Геркус. – Казалось, её гнев несколько смягчился. – Но я не буду наказывать тебя слишком сурово. Нашему господину нужны преданные слуги, храбрые воины и умелые полководцы, тем более что сам он не слишком смел и не слишком умён.

Какая-то рабыня посмела такое сказать о лорде! И кому! Его командору. Значит, она надеется, что Геркус Бык соблазнится её прелестями, и то, что выговорил этот ядовитый язык, останется тайной… Конечно, в чём-то она права – смелость Их Милости знает меру, но трус не посмел бы бросить вызов целому миру, и пока ему хватает ума, чтобы наводить ужас на врагов.

– Как ты смеешь… – Он сглотнул, почувствовав, что в горле у него пересохло. – Как ты смеешь!

Она не ответила, только пальчики её пробежались по ошейнику, нащупав невидимую застёжку. Кольцо из белого золота распалось пополам, и две сверкающие дуги медленно полетели к шее командора. И не было сил пошевелиться, как будто два зелёных огня её глаз пригвоздили его к невидимой холодной стене, выросшей за спиной. Защёлки клацнули, и обруч сомкнулся на его шее.

Страх и смятение тут же исчезли. Их сменило ранее незнакомое чувство стыда – только что он чуть не зарубил такую прекрасную, такую славную, такую мудрую… госпожу. Слово «госпожа» больно кольнуло его сознание, но боль тут же растаяла, уступая место непреодолимому желанию, если не искупить, то хотя бы сгладить свою вину.

Тайли щёлкнула пальцами, и ошейник, расстегнувшись, упал на пол. Геркус тут же почувствовал себя опустошённым и едва устоял на ногах, опёршись ладонью на край стола. Вот, значит, каким колдовством балуется рабыня. Значит, они с Их Милостью – два сапога – пара. Значит этот мальчишка, которому судьба подарила венец лорда, хочет подмять под себя это мир не с помощью воинской доблести, а силой чародейства. Что ж, тем вернее его победа, и надо удержаться при нём. Скоро в сопредельные земли двинутся фаланги бойцов, не знающих страха, забывающих про усталость, не умеющих совладать с собственной преданностью своему лорду и своим командирам. А потом по следу убегающего врага отправятся мертвецы, наводя страх на всякого, кто не склонит голову перед новым владыкой мира. Только бы добраться когда-нибудь до далёкой страны Цай, откуда привезли эту стерву. Вот уж где никому не будет пощады – даже тем, кто склонит-таки голову…