Марш Акпарса - Аркадий Крупняков

—    Аллах свидетель — это может случиться!—воскликнул ка­пудан-паша.— Но что я могу поделать? Я один на совете.

—    Почему один? Визирь — ему с тобой рядом сидеть. А раз­ве иные воеводы не знают, что скоро под твою руку встанут. На­помни им об этом. Государь мой велел тебе сказать: у него земли хватит, он с Османовыми владениями в мире хочет жить и дружбе; как только на престол сядешь — послов шли. Иван Василь­евич братом тебя назовет. А от Казани и Астрахани много ли тебе будет проку?

-- Аллах велик, и воля его неведома смертным. Я беден, и может статься, что не пустят меня к престолу. Многие богаче меня, и они вырвут права из рук моих...

—    Ежели мир державе моей посулишь, много будет добра тебе от щедрот царских. На сей раз я одарю тебя только лишь за счастье говорить с тобой, но потом...

—    Хорошо, посол. Поживи у нас еще, я подумаю. А подумав, позову. А сейчас пора уходить тебе. Доглядчики, я думаю, уже рыщут. Иди...

Андрюшка Булаев взялся за посольские дела с превеликим удовольствием. Вспомнил свою юность, как ходил по Дону послом к Менгли-Гирею, как из вольной ватаги в Москву хаживал; деда Славко вспомнил, да и ногайцы ему тоже были ведомы. Добрался он до ногайских степей и нашел, как ему было велено, кочевье мурзы Измаила. Мурза к этой поре надежным доброхотом рус­ских стал, торговал с Москвой, служил верно царю. И враждовал со своим братом Юсуфом. Вражда была давняя, потому как силы у обоих братьев равны. В ногайских степях кочевий множество, мелких князьков еще больше, но главные богачи — Юсуф и Из­маил. Они в Астрахань на престол поочередно своих ханов сажа­ют. То Измаил посадит Дербыша, то Юсуф — Ямгурчея. Сейчас на троне—Ямгурчей, племянник бывшего крымского хана Менгли- Гирея. Около него молодой царевич Эддин-Гирей, тоже крымский отпрыск. Они турецкую сторону держат, им с русскими идти сов­сем не с руки. Юсуф тоже около них, потому как дочь его Сююмбике в Казани царицей.

Андрей Булаев приехал к Измаилу больно вовремя. Его как раз в Астрахань позвали, сказали, что приехал из Стамбула посол.

—    Вот хорошо,— сказал Измаил.— К ним из Стамбула посол, ко мне — из Москвы. Поедем, послушаем, что они нам скажут.— И показал своему сыну три пальца. Тот отделил от табунов гри тысячи лошадей, посадил на них джигитов. Поехал с ними в Астрахань и Андрей Булаев.

Столица Ямгурчея — на высоченном волжском берегу, над от­косом. Вместо дворца — огромная юрта, а вокруг десятка два юрт поменьше. Вместо города — ров, за рвом — кибитки из кош­мы в великом множестве. Расположил своих джигитов мурза Из­маил на берегу Волги, сам пошел в юрту хана. С другой стороны столицы тоже костры дымятся — там мурза Юсуф своих джигитов поставил.

Хан Ямгурчей заважничал. Шутка ли, из двух великих держав в такое маленькое ханство послы приехали. Видно, и той, и другой

стране хан Ямгурчей нужен. Надо не прогадать — из такой нуж­ды выгоду большую себе можно сделать. Турецкому послу бога­тую юрту поставили, русскому тоже рядом не хуже храмину воз­вели. Служанок молодых приставили, охрану надежную. Андрюш­ка спал плохо— всю ночь мучили блохи. На рассвете не вытер­пел, вышел на волю, снял рубашку — все тело в волдырях. Гля­нул в сторону — там турецкий посол по пояс голый на камне си­дит. Андрюшка пригляделся: боже ты мой, старый знакомый! По­дошел ближе, сказал по-русски:

—     Што, паша, ногайские блохи злее турецких?

Авилляр поднялся, долго и удивленно разглядывал Андрея, но ответил тоже по-русски:

—     Всю ночь не спал. Кусаются, как собаки.

—     Не узнаешь меня?

—     Не узнаю.

—     Вспомни Дон. Ватагу вспомни.

—     Андрюшка?

—     Он самый.

—     Вырос ты, вот и не узнал.

—     А ты постарел. Слышал я, ты в великих визирях ходил?

Лицо паши омрачилось, надевая рубаху, он ответил:

—     Ходил. Теперь вот снова по земле скитаюсь. Силы на ис­ходе, а спокойной жизни нет. Служишь-служишь...

—     При троне оно так,— сказал Андрюшка, присаживаясь ря­дом.— Я вот тоже с малых лет, а до сотника еле дослужился.

Помолчали.

—     Все во власти аллаха,— прервал молчание паша.— Вот мы когда-то одному делу служили, а теперь — враги.

—     Это царь с султаном враги,— сказал Андрюшка.— А нам делить нечего. Все, что надо разделить, до нас разделено.

—     Как это?

—     Ты, я чаю, приехал Ямгурчея уговаривать. Чтобы он на Москву войной пошел. Он с мурзой Юсуфом Москве противник, их на сие уговорить нетрудно. Я же к мурзе Измаилу приехал. Он царю моему служит — Казани помогать не будет. А земель у Измаила полханства, вот и суди сам — одолеет ли твой султан Русь или не одолеет. Казань сейчас ослабла, ханом там дите не­разумное, а Сююмбике... что ни говори — баба есть баба. И ты свои кости натруждал зря.

—     Об этом я знал. И султану о розни ногайской сказывал. И велено мне враждующих братьев Юсуфа и Измаила помирить. И я их помирю.

—     В могиле они помирятся.

273

—     Посмотрим. Ныне, я думаю, Юсуф и Измаил будут заодно. А на Казань другого хана пошлют. Эддин-Гирея.

18 Марш Акпарса

/

/

—    Стало быть...

—    Хватит спрашивать. Я и так слишком много тебе сказал. По старой дружбе.— Авилляр, кряхтя, поднялся с камня и скрылся в юрте.

Сначала Андрюшка ничего не мог понять. Гвоздем в голове засел вопрос: почему такой умный и хитрый посол, каким знал он Авилляра, сказал ему о том, что говорить бы никак не следовало? Может, захотел похвастаться своим посольским уменьем? Вряд ли. Зачем же тогда? И вторая загадка: кто такой Эддин-Гирей? Имя это Андрюшке знакомо, где-то он уже слышал его. Напрягая память, вспомнил: когда он был послом в Бахчисарае, таким именем звался племянник Менгли-Гирея. Погоди, погоди,— Андрюха хлопнул себя по лбу,— что же это получается? Если ха­ном на Казань пошлют Эддин-Гирея, то мурза Юсуф остается ни при чем! Его дочь Сююмбике и внука Утямыша с трона тогда долой! И Юсуф султану покажет кукиш! Он будет заодно с Из­маилом против турок. Неужели Авилляр подсказывал Андрюшке это? Ради чего? Если бы узнать!

Долго думал русский посол, но так ничего и не придумал. Пошел к мурзе Измаилу, рассказал ему все, а тот смекнул быстро:

—    Надо дать Авилляру много денег, а обещать — еще больше. Доверь это дело мне...

—Доверить-то доверю,— сказал Андрюшка,— но денег у меня мало.

—    Это моя польза, и деньги мои. Я иду к паше.

Возвратившись от Авилляра, Измаил потащил Андрюшку в

стан Юсуфа. Мурза заставил брата битый час торчать около юрты, но тот терпеливо ждал. Наконец, их впустили. Юсуф сидел на высоких подушках, рядом с ним — его сын Али-Акрам. Измаилу и послу указал на разостланную перед ним кошму, жены поднесли им по большой чашке кумыса.

—    Говори, зачем пришел?—грубо спросил Юсуф.

—    Не больно ласков ты, брат мой, но сейчас не время для ссор. Пришел ко мне человек от царя Ивана, чтобы предложить тебе мир.

—    Я с Иваном не воюю.

—    Нынче этого мало. Царь Иван с турецким султаном из-за Казани воевать хотят.

—    Знаю. Посол султана к хану пришел, сегодня вечером нас к хану поведут. Говорить будем.

—    Прежде мы меж собой договориться должны. Распри наши из-за кочевий надо оставить, рознь отбросить и вместе Ивану помогать.

—    Почему Ивану? Давай султану поможем Русь воевать.

—     Твои люди ходят торговать в Бухару, мои торгуют в Мос­кве: и стоит мне схватиться с Москвою, то и самому впору нагому ходить, да и мертвым не из чего будет саванов шить.

—     Я тут ни при чем. Ходи и ты в Бухару.

—     Но в Москву ближе, торговля выгоднее.

—     Мне с Иваном не по пути. Он на дочь мою войной пошел, на внука моего войной пошел.

—     Нет, брат мой, Иван на Казань хочет идти.

—     Не все ли равно. Там ханом Утямыш-Гирей, внук мой.

—     Ему жить на Казани недолго осталось.

—     Уж не твой ли Иван его с Казани сведет?!— крикнул Али- Дкрам.

—     Нет. Его приказал свести твой друг — султан Солиман.

—     Ты лжешь, презренный!

—     Сегодня вечером вы это узнаете. И если Иван покорит Казань, тебе, Юсуф, в этих стенах не жить.

—     Если же,— добавил Андрюшка,— ты, всесильный мурза, го­сударю моему поможешь, быть тебе у него в чести.

Мурза долго молчал, потом сказал тихо:

—     Вечером мы узнаем истину. Идите.

Во дворце хана Ямгурчея вечером был большой спор. Сторон­ники мурзы Юсуфа предложили на казанский трон Али-Акрама, но хан Ямгурчей настаивал на Эддин-Гирее. Это и не мудрено: Эддин-Гирей женат на дочери хана, и в случае победы над Русью он станет властителем всех земель от Новгорода до Астрахани. За Али-Акрама говорил и мурза Измаил, но посол султана сказал решающее слово: приказ Солимана священен, и в Казань пойдет Эддин-Гирей. Ни мурза Измаил, ни Андрей Булаев не знали, что Авилляр, прежде чем поехать в Кафу, был у капудан-паши, и до­говорились они поход султана на Русь расстроить.