Гроза над Миром - Венедикт Ли

Настоящий цвет волос Эны был темно-каштановый. Густые волосы уже сильно отрасли и чуть не касались плеч. Некоторые пряди еще оставались светлыми на концах. Эна немного поправилась, на ее милом лице не осталось следов перенесенных лишений. Так же, как ее спутники, она носила защитного окраса форму, точнее, эту форму изображал сейчас ее чудо-костюм. На месте знаков различия горели желтые на черном буквы: «IM» и я не смог вспомнить, что за звание они означают в эльберо.

Трое стиксов в двадцати шагах за спиной Эны улеглись на землю, один из них повернул к нам голову и лениво зевнул, показав белые, острые клыки.

Эна меня не забыла. Вот первое, о чем я подумал, готовый схватить ее в охапку и сжать в объятиях под расплавленно-прозрачным небом, льющим на землю душные волны полуденного зноя. Когда я попал в окончательно безвыходное положение, она появилась, чтобы вытащить меня отсюда. Несомненно, она поможет мне избавиться от капкана в мозгах – связи у нее среди различных персон обширные.

– Эна…

Меня остановил ее взгляд – строгий, отчужденный. В горле пересохло. На миг показалось, что я обознался – это не Эна – моя женщина, с которой мы делили трудности беспримерного в истории Мира пути. Но, нет – в ней знакомы и близки каждая черточка, изгибы тела, любое, самое незаметное, легкое движение…

– Эна!

Она быстро поправила на лбу мешавшую ей прядь.

– Ты – в порядке. Хорошо.

Повернулась и пошла прочь.

Этого я не стерпел. Рванулся следом, заорал:

– Стой! Эна!!

Я забыл о телохранителях. Они мигом схватили меня, грубо парировав попытки сопротивления. А Эна не обернулась, лишь досадливо повела плечом.

Один из державших меня, крепких, как железо парней заметил:

– Нельзя так говорить с Хозяйкой. Она не терпит фамильярности.

Когда я, на подгибающихся ногах, вернулся к своим работягам, кто-то поинтересовался:

– Чё дамочка к тебе вязалась? Ты у нас популярный стал, да?

Я показал направление на чахлое дерево.

– Копайте от меня и до другого дуба.

 5. «РИГЛИ, НЕ УМИРАЙ!»

Кормить, в самом деле, стали получше, но кусок не лез горло. Хозяйка… Я вспоминал наши с Эной дни. Сперва – моя покровительница в Университете, потом любимая. И чем кончилось… Неужели с самого начала все с ее стороны было только умелой игрой? Есть сомнения, Нат? Нет сомнений.

За длинным деревянным столом не осталось никого, а я все сидел, уставившись в пустую миску. Последние, кто уходил, оглянулись на меня, но смолчали. В депрессии мужик, чего приставать…

Ригли потопталась рядом, потом прошла к обитой железом двери кладовой. Через полминуты я услышал, как лязгнул, закрываясь, замок. Ригли вернулась и положила передо мной шматок ветчины.

– На!

Мне бы удивиться, как Ригли проходит сквозь запертые двери, отнять у нее дубликат ключа, отругать еще более зло, чем в первый раз. Наверное, на это она и рассчитывала, создавала повод снова говорить со мной. Все это я сообразил потом. А тогда я молча встал и вышел.

Я не успел пройти и полсотни шагов, когда меня остановил охранник.

– В контору зайди!

Контора – двухэтажное бетонное здание, где жили главная шишка и инженеры, стояла напротив казармы охранников, соединенная с нею на уровне вторых этажей коридором. Меж двух мрачных серых зданий располагался вход в поселение – он же «парадный» выход. Для персон. Работяг гоняли через узкие проходы в заграждении.

Меня уже ждали.

– Наверх!

Обстановка в маленькой комнате была скромной: солдатская койка, тумбочка, табурет. Узкое окно выходило на северо-восток, открывая панораму стройки, где я с ребятами каждый день ковырялся.

Эна сидела на койке, вытянув ноги. Кроме легкого загара, я не заметил на ней другой одежды. Метаморф валялся на полу. Она хлопнула рукой по одеялу рядом с собой.

– Садись!

Я не шелохнулся. Эна со вздохом встала – что ни говори, можно найти женщину поэффектней, выше ростом, виднее статью, но такой ладной, соразмерной… я раньше не встречал. Голышом ее видишь – дыханье перехватывает. И умеет держаться свободно, но без неприятной развязности. В общем, я продолжал любить ее. И все, что слышал раньше о палаческих наклонностях Хозяйки – оставалось в моем сознании никак не связанным с Эной.

– Злишься?

– Нет.

– Врешь. Ты внутри весь кипишь.

Я показал в окно.

– Зачем все это?

– Ты не поймешь.

Я молчал.

Эна пристально всматривалась в меня.

– Солнечный коллектор, если тебе это о чем-то говорит.

– Говорит. Вогнутое зеркало, в фокусе можно плавить металл – малую толику.

– Множество плоских зеркал сводят солнечный свет на котле. Пар движет турбину. На выходе – электрическая сила. Слишком дорого обходится привозное горючее. Когда Тир обзаведется собственным источником энергии (неиссякаемым, заметь!) – дела здесь пойдут лучше.

– Тебе виднее. Выкладывай, зачем звала.

– Хочу выслушать твое признание.

– Признание? В чем?

Эна на глазах становилась живой статуей, в речи ее зазвучал металл.

– Даю тебе тридцать се…

Я врезал ей, не дав договорить. Реакция у Эны изумительная, но ей не хватило места уклониться, и она упала на койку, больно стукнувшись головой о стену. Охнула, прикрыв лицо ладонями. Ярость моя погасла.

«Эна… Да что ж я делаю!»

Бросился к ней, приподнял подбородок, заглянул в лицо. Эна тихо застонала. Я обнял вздрагивающее горячее тело, ловя его запах… Эна!

Постепенно она стала отвечать мне, временами делая попытки сопротивления, но сдаваясь в последний момент. Такая игра до того разогрела нас, что мы оба почти потеряли сознание от звериного восторга, когда я принял капитуляцию Эны. Я намотал ее волосы себе на руку, она вся была – пылающие губы, жаркий язык, тягучая судорога любовной агонии. Мы с ней умерли друг в друге и воскресли вновь.

Долго-долго лежали, отдыхая. Я осторожно поцеловал на шее Эны след давнего шрама, выделявшийся короткой полоской менее загорелой кожи. Несколько таких меток были у Эны по всему телу.

– Все еще заметно? – она неподдельно огорчилась.

– Только для моего острейшего зрения!

– Когда-то училась летать на планере, и в полете у меня затекли ноги. Чтоб не покалечиться, решила приземлиться на роскошную, пушистую крону дерева. Вблизи это оказался мелколист с во-о-от такими колючками!

Эна перелезла через меня, чтобы встать. Я попытался удержать ее, тронул рукой густую поросль на лобке.

– Отстань! Отдыхай.