Ночь для двоих - Томас Шерри

Вот почему она так расстроилась, узнав об убийстве Стивена Делани, поняла Элиссанда. Должно быть, Дуглас поклялся ей, что больше никогда не отнимет чужую жизнь.

— Когда тебе был месяц, сержант Армии спасения принес к нам твою кузину. Я уже несколько лет не общалась с Шарлоттой и не знала, что она умерла при родах, а ее муж погиб еще раньше. Сержант сказал, что пытался отдать ребенка Эджертонам, но они отказались. Я очень боялась принимать еще одного ребенка в наш дом — в дом, в котором жил мой муж, но выбора не было.

Девочка была очаровательной. Она была всего лишь на неделю старше тебя, и вы вполне могли сойти за близняшек. Но через десять дней после ее появления в нашем доме у вас обеих началась лихорадка. Она казалась более крепкой, и я опасалась за твою жизнь. Не представляешь, какое я почувствовала облегчение, когда температура у тебя начала снижаться... Но всего лишь через несколько часов, в середине ночи, твоя кузина умерла у меня на руках. Это был страшный удар. Я рыдала до утра. Я думала, что она осталась бы в живых, будь она с Эджертонами. Мне казалось, что они уже поняли свою ошибку и утром приедут за девочкой. Что я им скажу?

И тогда у меня появился план. Твой дядя — отец — был в отъезде, а кормилицу уволили, потому что экономка застала ее с лакеем. Если я скажу, что умерла ты, а не твоя кузина, никто не узнает правды. И тогда, когда приедут Эджертоны, ты уедешь с ними и будешь жить счастливо, свободной от своего ужасного отца. Этого я тебе не могла дать. Приняв решение, я известила о смерти всех, кого знала. Все произошло еще до того, как твой отец переселил нас в деревню. Тогда у меня еще оставались друзья и знакомые. Так ты стала официально числиться мертвой. Никто не усомнился в моих словах. — Миссис Дуглас промокнула носовым платком уголки глаз. — Скажу сразу, Эджертоны разочаровали меня. Я писала письма, посылала твои фотографии. Они даже ни разу не ответили.

Теперь Элиссанда смахнула подступившие слезы.

— Я понимаю. Ты сделала все, что от тебя зависело.

— Вовсе нет. Я была ужасной матерью. Бесполезной обузой для тебя.

Элиссанда покачала головой:

— Пожалуйста, не говори так. Мы обе знаем, что он за человек. Он бы не задумываясь убил тебя, попытайся ты уехать.

— Я обязана была заставить тебя уехать. Он не должен был издеваться над нами обеими.

Элиссанда погладила мать по щеке.

— Я не была совсем уж пленницей. У меня был остров Капри. Я часто представляла себя там, вдали от него.

— Я тоже, — вздохнула миссис Дуглас и положила носовой платок за отворот перчатки.

Элиссанда была поражена:

— Ты тоже представляла себя на острова Капри?

— Нет. Я представляла тебя там. В том путеводителе, что ты мне часто читала, был один отрывок, нравившийся мне больше всего. Я его до сих пор помню. Я представляла, как ты бродишь по пещерам — о Синем гроте я прочитала, когда сама была ребенком. Это, должно быть, волшебное место. Насытившись видами гротов, ты идешь поужинать в фермерский дом и ешь простую, но очень вкусную еду с травами и оливками. Поздно вечером ты возвращаешься на свою виллу, расположенную высоко в горах, и наблюдаешь, как солнце садится над Средиземным морем.

У Элиссанды в глазах стояли слезы.

— Кажется, я никогда не думала, что я ем или где живу на Капри.

— Так и должно быть. Ведь я твоя мать. Когда я представляю, что ты далеко, хочется думать, что ты живешь в хороших условиях и нормально питаешься.

«Ведь я твоя мать». Эти слова с непривычки приводили в замешательство, но все же были очень красивы, как первые появляющиеся на небе звезды.

— И еще я представляла себе безопасную, легкопроходимую горную тропинку, соединяющую твою, виллу в горах с тем местом на берегу, где собирались англичане. Почувствовав скуку или одиночество, ты могла отправиться туда на чай. А к тебе, в свою очередь, мог забрести в гости симпатичный молодой человек. — Миссис Дуглас неуверенно улыбнулась: — Я придумала для тебя целую жизнь в том месте, которое никогда не видела.

Элиссанда никогда не сомневалась в том, что миссис Дуглас любит ее, но никогда не подозревала, насколько сильно.

— Судя по твоим рассказам, это была очень приятная жизнь, — сказала она, ощутив в горле ком.

— Почти такая же приятная, как твоя жизнь с лордом Виром, — сказала миссис Дуглас и взяла дочь за руки. — Ты счастливая женщина, Элли.

Ее брак был притворством, муж собирался заплатить много денег за то, чтобы ее никогда больше не видеть. А человек, которого она всю жизнь презирала, оказался ее родным отцом. Последнее она пока еще не осознала. Тем не менее, миссис Дуглас не ошиблась. Элиссанда на самом деле была счастливой женщиной. Ее мать была с ней.

Она подалась вперед и поцеловала маму в лоб.

— Да, я это отлично понимаю.

* * *

Вир стоял на платформе, пока поезд, увозивший его жену, не скрылся из виду.

Он считал, что знает все детали дела Дугласа. Но сегодняшние разоблачения потрясли его до глубины души.

Как себя чувствует после всего этого леди Вир? Она вообще поняла, что произошло?

Он позволил себе заслушаться, а должен был хотя бы попытаться предотвратить катастрофу. Следовало поторопиться с хлороформом. Если бы он не медлил, Элиссанда осталась бы в блаженном неведении.

Она так откровенно радовалась мелочам — этот уродливый, насквозь прогнивший мир оставался для нее чистым и красивым. Однажды за ужином она вспомнила, как радовалась миссис Дуглас поездке в Дартмут. А маркиз едва удержался, чтобы не отметить, как искренне, по-детски непосредственно радуется сама Элиссанда самым обычным вещам.

Тогда он не сказал ничего. Ее радость привела его в смятение. Это было пламя, опасное пламя, которое могло сжечь его дотла, если он будет настолько глуп, что подойдет близко. До этого момента он не осознавал, насколько ему это нравится.

Вир не осмеливался думать о подобном счастье для себя. Он был его недостоин. Ее детская невинность досталась ей дорогой ценой. Эта невинность проникла в глубь его существа, мешала чувствовать и дышать.

Когда он вернулся в дом, избранный Дугласом для осуществления своих планов, на улице стоял Холбрук, тоже одетый кучером.

— Наш парень уже пришел в себя, — сказал он вместо приветствия.

Вир кивнул:

— Сейчас я переоденусь, и возьмем его.

Войдя в дом, он быстро сменил одежду, и они вместе с Холбруком выволокли Дугласа и посадили в экипаж. Холбрук взгромоздился на сиденье кучера, а Вир залез внутрь и занял место рядом с Дугласом.

— Итак, вы мой зять, — сказал Дуглас.

Когда он заговорил, Виру показалось, что по его телу поползли отвратительные насекомые.