Эликсир для избранных - Михаил Анатольевич Логинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– К сожалению, не могу ничем тебя порадовать, старик, – сказал он.
– Что так?
– Не определяется твой человек…
– Совсем?
– Совсем. Нет в Москве человека с таким именем и фамилией. Есть много Кончаковых. Есть Телешевичи, не так много, но есть. А вот чтоб Кончак, а тем более Кончак-Телешевич, и чтоб имя еще совпадало, такого нет… Ты все правильно записал? Нет ошибки?
«…В заключение приношу свою глубокую благодарность… доценту Борису Ростиславовичу Кончак-Телешевичу, ученику и сотруднику покойного П. А. Заблудовского, проведшему основную работу по подборке и подготовке всех материалов данного сборника к печати», – вспомнил я.
– Нет, ошибки быть не может…
– Ну, тогда он либо умер, либо уехал, либо…
– Либо что?
– Ну, не знаю…
– Короче, никаких концов?
Хабаров виновато посмотрел на меня:
– Прости, старик! Был бы рад помочь…
– Все нормально, Петя! Ты сделал что мог, а отрицательный результат – тоже результат. Спасибо тебе!
– Да не за что…
Признаться, я был несколько обескуражен. Почему-то я был уверен, что все получится. Хотя, собственно, почему? Возможно, что старушка Беклемишева все-таки обозналась или выжила из ума – видит давно умерших людей и разговаривает с ними. Или… Что – или? Допустим, Борис Ростиславович живет под чужим именем. Зачем? И кто же он такой, черт возьми? Лудильщик, портной, солдат, шпион? Секретный академик? И как тогда его найти? Кстати, Альбина Антоновна говорила, что встретила Кончака на Ваганьковском кладбище… Уж не на могилу ли Заблудовских он приходил? Не от него ли цветы? Дорогому учителю – от благодарного ученика… Я вдруг вспомнил старика с тростью, которого видел в тот день, когда приходил на могилу Любомирского. Конечно, это мог быть совершенно посторонний старик. Хм, но если допустить, что Кончак жив… И что теперь? Засаду устраивать на кладбище, что ли? Н-да, задачка… Как любит говорить мама, близко локоть, да не укусишь… Что же делать? Можно, например, написать записку с просьбой связаться и прикрепить ее скотчем к обелиску. Но это – как бросить бутылку в море: неизвестно, достигнет ли послание адресата, а если и достигнет, то когда? Да и захочет ли таинственный Кончак говорить со мной? Он не объявлялся семьдесят лет! А ведь если бы хотел повидаться с семьей своего благодетеля, то, наверное, давно сделал бы это. Уж ему-то не пришлось бы долго искать… И все-таки кладбище было единственной зацепкой, и на следующее утро я отправился на Ваганьковское. Никакого ясного плана у меня не было. Я постоял несколько секунд у павильона, где торговали цветами, а потом, не торопясь, двинулся по аллее, которая вела к 19-му участку. Народу на кладбище в будний день было немного. Навстречу мне ковыляла старушка в платочке с маленьким пластмассовым ведром в руке. Из ведра торчали вымазанный в земле совок и короткая тяпка. На могиле какого-то врача с грузинской фамилией рабочие делали фундамент, видимо, под памятник. Мужик в синем комбинезоне протарахтел мимо меня на мопеде с кузовом и скрылся за поворотом. Я свернул с аллеи на узкую дорожку и, преодолев еще метров двадцать, дошел до места, откуда уже был виден прадедов обелиск. Я поискал глазами знакомую черную пирамиду и тут вдруг заметил какое-то движение. На могиле Заблудовских или на одной из соседних кто-то был… Я ускорил шаг и вскоре уже не только видел, но и слышал…
– Ай кызым, ай кызым, ай кызым менин, журе бергин кеңулде, журегумде бийлей бергин, – напевал женский голос.
Я ускорил шаг и в следующую секунду увидел коренастую молодую киргизку, которая, закатав рукава цветастого халата, надраивала черную каменную плиту на могиле Заблудовских. Это было неожиданно и в то время вполне ожидаемо. «Ну, конечно, – подумал я, – даже если Кончак жив и следит за могилой, вряд ли он сам моет памятник, он нанимает людей…»
Я подошел совсем близко. Женщина, занятая работой и пением, меня не замечала.
– Здравствуйте! – произнес я.
Песня прервалась.
– Ой! – вскрикнула женщина и обернулась.
– Простите, я не хотел вас напугать, – сказал я, выставив вперед ладони. – Значит, это вы здесь прибираетесь?
Женщина смотрела на меня непонимающе. «Наверное, недавно приехала, – мелькнула у меня мысль, – по-русски еще не очень…»
– Это вы здесь прибираетесь? – медленно повторил я. – Моете памятник?
Я попытался изобразить, что тру тряпкой какую-то поверхность.
– Да, да, – закивала женщина.
– А кто просил вас это делать? – задал я следующий вопрос и в ту же секунду сообразил, что прозвучал он как-то угрожающе.
И точно. Во взгляде киргизки появилась тревога.
– Нет-нет, вы не волнуйтесь! – заторопился я. – У меня к вам нет никаких претензий. Спасибо вам! Это – наша могила… То есть я хотел сказать: нашей семьи… Я – родственник! Родственник тех… кто в могиле… Вас как зовут?
Женщина, похоже, немного успокоилась, положила тряпку в ведро с водой, которое стояло рядом, и вытерла руки подолом халата.
– Айгуль, – сказала она.
– Очень приятно. А я – Алексей. – я старался говорить как можно мягче. – Так кто вас попросил здесь прибирать?
– Сергей, – вдруг выпалила Айгуль.
– Какой Сергей?
– Там, – девушка махнула куда-то в сторону, – работает…
– Он работает здесь, на кладбище? – уточнил я. – В конторе?
– Да-да, – закивала женщина. – В конторе. Он сказал: убирай здесь…
– А как фамилия Сергея, не знаете?
На лице Айгуль вновь отразилось непонимание.
– Фамилия его, говорю, как?
– Не знаю…
– А как он выглядит?
– Высокий такой…
– Хорошо, – сказал я. – Я пойду. Работайте, пожалуйста! Спасибо!
Вооруженный таким приблизительным описанием внешности Сергея, я направился обратно к главному входу. Народу в конторе в этот час было мало. В углу за столом сидела пожилая пара, старушка писала какую-то бумагу, а ее спутник заглядывал к ней через плечо и что-то тихо говорил. Она отмахивалась от него: «Да подожди, Петя…» Я сунул голову в окошко кассы и обнаружил там сильно накрашенную женщину средних лет, которая набирала сообщение в своем смартфоне.
– Здравствуйте, – сказал я.
– Здрасте, – ответила она, не отрываясь от телефона.
– Скажите, пожалуйста, а где мне Сергея найти?
– Какого Сергея?
– Ммм… Я фамилии, к сожалению, не знаю. Мне посоветовали к нему обратиться… Ну, там на могилке подправить кое-что надо.
– А, так это вам Селютин нужен, – сказала женщина, отрываясь наконец от переписки. – Он сидит в доме, где инвентарь выдают…
Я поблагодарил женщину и вышел.
В доме, где посетителям кладбища выдавали грабли и мешки для мусора, в маленькой, тесной комнатке сидели три мужика в спецовках «Ритуала» и матерно обсуждали какие-то рабочие вопросы. При моем появлении они замолчали и уставились на меня.
– Здорово, мужики! – попытался я сыграть под простого,
