Москва в эпоху Средневековья: очерки политической истории XII-XV столетий - Юрий Владимирович Кривошеев

прилегавших к Маковцу территорий – яркий пример так называемой «монастырской колонизации» – процесса, который в течение последующих двух-трех столетий наберет достаточно мощные обороты. В ходе освоения новых пространств на Русском Севере инок и крестьянин постоянно будут идти рука об руку. Неслучайно, что земледельцы, которых интересовали свободные пригодные для пахоты земли, следовали за монахами. В. О. Ключевский писал об этом: «Не всегда возможно указать, где которое из обоих движений шло впереди другого, где монахи влекли за собой крестьян и где было наоборот, но очевидна связь между тем и другим движением». Как видим, и здесь Сергий фактически был первопроходцем.

Кроме этого, в Троицком монастыре было введено еще одно очень важное новшество: именно отсюда началась так называемая общежитийная реформа, о которой мы упомянули выше. Первоначально устройство быта в обители на Маковце было таким же, как и в прочих монастырях Руси той эпохи, то есть здесь господствовало «особножительство» – порядок, при котором каждый монах имел свою келью, сам заботился о своей пище (в том числе и о ее приготовлении). Об этом свидетельствует Житие Сергия Радонежского, в котором сообщается, что сам игумен однажды в особенно голодные дни заработал на хлеб, пристроив сени к келье одного из братьев. Сергий осознавал, что такая практика есть нарушение заветов подвижников древности, тем более что и на Руси «общежитие» не являлось совсем уж новостью: об его устроении заботился еще Феодосий Печерский (XI в.), но с течением времени в русских монастырях утвердился другой тип иноческого жития – идиоритма, то самое «особножительство». Теперь же Сергий решается на достаточно сложный шаг: переустроить в своем монастыре жизнь по новому типу, на основе «общего жития». Это вызвало ропот среди некоторых его товарищей. Однако нашлись и союзники, среди них оказался митрополит Алексей и даже вселенский патриарх Филофей, приславший Сергию в знак своего благословения крест.

Такое внимание сильных мира сего к нововведениям в Троицком монастыре было отнюдь не случайно: дело в том, что обители, устроенные на принципах киновии, более централизованны, они в большей степени могут быть управляемы из единого центра (так как каждый из братьев лишен какой-либо хозяйственной самостоятельности). Это могло способствовать централизации страны в целом. Кроме того, «общежитие» открывало путь к укреплению экономической силы обители, ведь имущество теперь принадлежало не индивиду, а монастырю в целом, что в свою очередь давало возможность интенсивно развивать хозяйство и приобретать главное богатство – землю. Подобная реформа позволяла в перспективе сосредоточить в руках монашества и церкви весьма крупные богатства (прежде всего земельные), что в действительности и произошло в течение второй половины XIV–XVI в. Из Сергиева монастыря «общежитие» распространилось по всей Руси. Конечно, этого не могло произойти без санкции высшей церковной власти, и правы исследователи, подчеркивающие, что непосредственным инициатором монастырской общежитийной реформы выступал, прежде всего, митрополит Алексей [Клосс 2002: 60], но справедливо и то, что митрополит едва ли достиг бы своей цели, если бы не опирался на авторитет Радонежского игумена и его учеников, подготовивших в конечном счете аскетическое и монастырское возрождение Руси [Смолич 1997: 49–50].

Появление общей собственности позволило шире развивать благотворительность монастыря. Сергий и здесь выступал пионером. Как писал историк Русской церкви Е. Е. Голубинский: «Благотворительность эта могла иметь место только в монастырях общежитных, но не особножитных (по весьма понятной причине). А так как монастыри общежитные начались в Северной Руси только с Сергия, то и благотворительность могла начаться только с него». Забота о «бедных и убогих» была предметом постоянного попечения игумена Троицкой обители.

Новый устав изменил и внешний облик монастыря: появились общая трапезная, поварня, некоторые другие хозяйственные постройки. Сам Сергий давал пример смирения: носил едва ли не самую плохую одежду, никогда не позволял себе каких-то послаблений.

На такой прочной основе и зиждился огромный духовный авторитет Сергия. К тому времени он уже был достаточно известен и митрополиту, и великому князю. Несколько пошатнуло положение игумена возвращение в монастырь его старшего брата Стефана, который всячески старался подчеркнуть свое первенство. К тому же вокруг последнего сплотились все недовольные строгостями введенной недавно киновии. В результате Сергий даже был вынужден покинуть обитель, Он основал новый Благовещенский монастырь при впадении реки Киржач в Клязьму. Но братия не желала расставаться с настоятелем. На Киржач потянулись посольства, однако Сергий оставался непреклонен. Ситуацию разрешило личное вмешательство митрополита, обеспокоенного происшедшим. Алексей своею властью приказал Сергию вернуться, обещав убрать из монастыря всех недовольных его деятельностью. Подвижник повиновался, но при этом вновь основанный им монастырь сохранился: игуменом там стал ученик преподобного Роман. Со временем Сергий и его последователи основали еще множество других обителей. По словам В. О. Ключевского, «колонии Сергиевой обители, монастыри, основанные учениками преподобного или учениками его учеников, считались десятками, составляли почти четвертую часть всего числа новых монастырей во втором веке татарского ига, и почти все эти колонии были пустынные монастыри, подобно своей метрополии». Конечно, это имело очень важное значение для последующей истории России.

Прочные отношения сложились у Сергия и с великим князем Дмитрием Ивановичем, у которого он крестил двоих сыновей – Юрия (1374 г.) и Петра (1385 г.). В Троицком монастыре была сооружена надвратная церковь Дмитрия Солунского – святого покровителя великого князя. При этом духовное общение Дмитрия Ивановича и Сергия иногда переходило в политическую сферу.

Так произошло в 1365 г., когда понадобилась помощь союзнику великого князя Дмитрию Константиновичу, родной брат которого Борис не желал уступать Нижний Новгород.

Общеизвестен также сохранившийся в источниках факт благословения Сергием Дмитрия Ивановича в 1380 г. на сражение с полчищами Мамая на Куликовом поле. Для беседы с преподобным великий князь лично приезжал в монастырь. Дабы показать явно свою поддержку выступавшему в поход русскому войску, игумен отправил с Дмитрием двух монахов, которых постриг в схиму, – Александра Пересвета и Андрея Ослябю. Оба этих инока были известны народу, до ухода от мира они занимали весьма важное положение в обществе, и их появление под боевыми знаменами в «духовном доспехе» – одеянии схимников – должно было вселить дополнительную уверенность в победе и способствовать сбору ополчения.

Необходимо оговориться, что в последние десятилетия историки критично относились к сообщению источников о приезде Дмитрия к Сергию за благословением перед сражением и об участии в Куликовской битве иноков, под сомнение был поставлен даже сам факт этих событий. Однако оказалось, что скепсис исследователей по этому поводу все же не имел под собой достаточных оснований (см.: [Борисов 2001: 182–187]).

Куликовская битва, начавшаяся утром 8 сентября 1380 г., происходила за сотни километров от обители Святой Троицы. Но позже братия монастыря вспоминала, что Сергий знал обо