Москва в эпоху Средневековья: очерки политической истории XII-XV столетий - Юрий Владимирович Кривошеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При этом воля самого митрополита, утверждавшего, что негоже «новуку» (новоначальному иноку) руководить церковью, в расчет не принималась, как игнорировался и скрытый ропот остального духовенства. Алексей осознавал, что он слишком прочно связан с Московским князем и, как результат, слишком зависим от него. Потому у первоиерарха не было возможности сопротивляться возросшему в силу ряда причин, рассмотренных выше, влиянию князя на церковь. Вместе с тем как пастырь, действительно заботившейся о благе церкви, Алексей должен был что-то предпринять. И выход им, казалось, был найден: он решил сделать своим преемником Сергия Радонежского. Видимо, открыто противиться этому Дмитрий Иванович не мог: авторитет «игумена всея Руси», о личности которого речь впереди, в тот период был уже чрезвычайно высок, не считаться с этим князь не мог. Однако Сергий отказался от высокой чести, ибо, приняв на себя бремя митрополичьей власти, он неминуемо вступил бы в открытую политическую борьбу, причем, возможно, на сей раз как противник великого князя. Ведь противодействие устремлениям последнего обязательно повлекло бы за собой конфронтацию, а это вообще рушило всю устанавливавшуюся почти столетие систему отношений московских князей с митрополитами и с монашеством и могло в перспективе даже привести к новым усобицам. Брать на себя ответственность за все это Сергий не желал, но свои принципы радонежский игумен отстаивал последовательно, в том числе и противодействуя Митяю – креатуре Дмитрия Ивановича.
Алексею же в таких условиях не оставалось ничего другого, как согласиться на просьбу великого князя о благословении Митяя. К тому времени произошли изменения и в Константинополе: после свержения очередного императора патриарх Филофей, поставивший Киприана, оказался в заточении. Потому-то московские послы, зондировавшие почву относительно будущей хиротонии Митяя, нашли на берегах Босфора полное понимание.
Когда посольство вернулось на Русь, митрополита Алексея уже не было в живых. Он скончался 12 февраля 1378 г. и был похоронен в Чудовом монастыре, основанном им самим.
Стиль правления митрополита Алексея, максимально сблизившегося с московским правительством в силу субъективных причин (происхождение, малолетство великого князя), конечно, соответствовал византийскому идеалу «симфонии» властей, но он не отвечал реальной исторической ситуации, существовавшей на северо-востоке Руси в третьей четверти XIV в. Здесь по прежнему сохранялась система городов-государств, а соответственно, сохраняла достаточно сильное влияние община, не ушли в прошлое и древние вечевые традиции. Наконец, власть князя московского не только не распространялась на всю Русь, но была далека от монархического идеала и в своей собственной земле – Москве. А потому попытка выработать какой-либо общий политический курс светского и духовного властителя была явно поспешной.
Участие митрополита Алексея в делах управления Московской землей отнюдь не было вызвано эволюционным развитием церкви как политического института, оно стало форс-мажорным обстоятельством, которое возникло вследствие ранней смерти Ивана Красного и близостью Алексея к московскому боярству. Но, как бы то ни было, именно такое стечение обстоятельств позволило церковной организации в решающий момент выступить на стороне нового быстрорастущего политического центра в Северо-Восточной Руси – Москвы. После митрополита Алексея, с помощью которого Дмитрий Иванович сумел серьезно укрепить позиции своей земли, окончательно был снят вопрос о том, вокруг какого княжества произойдет в будущем объединение Руси в единую державу.
Негативным же результатом такого положения стало резкое усиление влияния князя на поставление митрополитов. После 1378 г. на митрополичьем престоле началась «чехарда»: князь имел тогда возможность непосредственно влиять на выбор первоиерарха, но никак не мог извлечь из этого ощутимую выгоду, а потому вынужден был менять митрополитов.
Однако, рассуждая обо всем этом, нельзя забывать о том, что сам Алексей исполнял обязанности пастыря, в том числе и в тех моментах, которые были тесно связаны с политикой, с глубоким сознанием долга; он нес свой нелегкий крест, воспринимая при этом служение Отечеству как часть сужения Богу. Потому им и было положено столько сил на прекращение разделения русских земель, на сплочение их вокруг нового центра – Москвы. Пусть для объединения еще не пришло время, но Алексей уже тогда осознавал, что именно в консолидации залог успеха Руси. Далеко не всеми современниками такая политика была оценена по достоинству, зато с высоты прошедших веков ясно видна ее оправданность: именно единство (пусть временное) помогло Дмитрию Ивановичу одержать славную победу на Куликовом поле, что стало предвестием освобождения земли Русской от иноземной зависимости и ее объединения в единое государство – Россию.
В области собственно церковного управления пребывание на митрополичьей кафедре Алексея ознаменовалось проведением монастырской реформы, под которой понимается перевод иноческой жизни на общежитийную основу (киновию). Именно во времена Алексея на Руси резко растет количество монастырей, большинство из них как раз и были общежитийными. Б. М. Клосс, проследив ареал распространения новых общежитийных монастырей, пришел к выводу, что они появлялись, как правило, на территориях, для которых архиереем являлся сам митрополит. Конечно, в этой области существенную помощь первоиерарху оказывали монахи-подвижники, но все же действия митрополита были здесь определяющими.
Помимо этого новый уклад монастырского бытия приносил и политический эффект: многочисленные, сами обеспечивающие себя и связанные строгой дисциплиной обители более подходили для условий, в которых начинался процесс консолидации земель. А потому и в этой, казалось бы, сугубо церковной области Алексей не мог обойтись без того, чтобы приспособить идею преобразования монашеской жизни к нуждам московской политики. Впрочем, здесь иначе он действовать, скорее всего, просто не мог: ведь в своих нововведениях он должен был опираться именно на тех, кому доверял, и, разумеется, таковые люди находились прежде всего на подотчетной ему территории. Сторонники проводимой Алексеем реформы, в свою очередь, выступая на стороне митрополита, объективно оказывались на стороне Москвы в борьбе за верховенство Руси.
Рассуждая о времени митрополита Алексея и иноческой жизни в ту эпоху, совершенно невозможно не вспомнить о выдающейся личности Сергия Радонежского. До сих пор мы сознательно оставляли за скобками личность «игумена всея Руси», не только сумевшего снискать прижизненную славу и посмертное почитание за свои духовные подвиги, но и оказывавшего достаточно сильное влияние на судьбоносные политические процессы, происходившие в Русской земле во второй половине XIV в. Подчеркнем, что влияние это зиждилось исключительно на духовно-нравственном авторитете, ведь в руках
