Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

Над вершинами Скалистых гор уже сверкали зарницы, и издалека доносился голос Гром-Птицы. Харка взял свою винтовку с собой. Он не мог с ней расстаться.

Куда же пойти?

Унчида и Шешока решили отправиться в вигвам Чужой Раковины.

Шонка пошел своей дорогой.

Где же укрыться от грозы? В вигвам Чужой Раковины Харке не хотелось из-за сумасшедшей старухи. К Четану! Четан потерял сначала родного отца, а потом еще и приемного. Он наверняка будет рад другу. Может, позвать с собой и Черную Кожу? Да, это хорошая мысль.

— Сходи за Черной Кожей! — попросил он Харпстенну. — Мы все вместе пойдем к Четану.

Харпстеннна побежал к вигваму Черной Кожи. Тот уже стоял перед входом. Через несколько минут мальчики уже были у Четана. Поскольку здесь теперь не было воинов, они могли сесть у огня. Уинона расположилась в глубине вигвама, рядом с матерью Четана и двумя маленькими девочками.

Снаружи все громче гремел гром и сверкали молнии, на миг озаряя вигвам ярким призрачным светом, проникавшим сквозь щель у входа. Дождя еще не было.

Мальчики не сразу разговорились. Каждый перебирал в памяти бурные события прошедшего дня. От восхода и до захода солнца многое изменилось в их жизни.

Сменились гости. Приветливый художник и молчаливый юный вождь Длинное Копье уехали, вместо них пришли Татанка-Йотанка, внушающий благоговейный страх, и Рыжий Джим, которого все слушались, как вождя, хотя он им не был. Над стойбищем вновь гремели выстрелы. У Харки теперь был собственный мацавакен. В вигваме вождя лежала шкура серого медведя. Сыновья Большой Медведицы навсегда избавились от этой опасности. Можно было радоваться, но к радости примешалась тревога, которую все старались в себе подавить. К добру ли все это? А может, к беде? Думать об этом не хотелось.

Харка смотрел на языки пламени, лизавшие ветки и превращавшие их одну за другой в пепел.

— Расскажи нам об охоте, Харка, Поражающий Стрелами Бизонов, Охотник на Медведей! — прервал его тягостные раздумья Четан.

Глаза мальчиков загорелись.

Харка с удивлением почувствовал, что ему тяжело еще раз говорить о страшных приключениях. Но, начав рассказ, он вдруг позабыл обо всем на свете и вновь остро пережил всю сцену охоты, еще раз увидел перед собой огромное серое чудовище, услышал его хриплое свирепое рычание. Он увидел отца, сдавившего руками шею хищника, его пот и кровь, его вздувшиеся жилы и мускулы! Рассказ получился таким живым, что друзья Харки как будто сами побывали на месте поединка и испытали волнение и радость победы.

— Ты настоящий охотник на медведей! — вскричали они, когда он умолк. — Настоящий медвежатник!

Потом они еще долго беседовали, невольно подражая воинам, об охоте, об удивительном огнестрельном оружии, об упражнениях в стрельбе, которые должны были состояться завтра, и Харка пообещал Четану и Черной Коже, что они вместе с ним будут учиться стрелять из мацавакена, а потом, через два лета, он научит этому и Харпстенну. Они увлеченно мечтали вслух о том, как легко им будет охотиться на медведей и бизонов и побеждать пауни.

В разгар беседы в вигвам вошел Шонка. Он подсел к мальчикам. Никто из них не возражал; ведь он жил в вигваме Маттотаупы и был одним из членов семьи вождя. Но его присутствие сковывало, и разговор не клеился. Причиной тому было не столько само появление Шонки, сколько странное выражение его лица: своей высокомерно-загадочной миной он словно намекал, что мог бы рассказать кое-что гораздо более важное, чем то, о чем они беседовали.

— Ты что, в рот воды набрал? — не выдержал наконец Четан. — Так выплюнь ее!

— Я не плюю в чужом вигваме.

— Значит, ты все-таки кое-чему успел научиться?

Четан не собирался дразнить Шонку. Но ответ Шонки разозлил его, и он не смог скрыть раздражения.

— Может, и другим придется еще кое-чему научиться, — загадочно ответил Шонка.

— Жаль только, что кое-кто уже не хочет учиться.

— Или не может.

— Ну, среди нас нет старцев.

— А кто тебе сказал, что я говорю о нас?

— Никто. Но ты можешь мне сказать, о ком ты говоришь.

— Если захочу.

— Хочешь ты или не хочешь, мне все равно. Подавись своими новостями!

— Даже если я ими подавлюсь, завтра их будет обсуждать Большой Совет.

— Ах вот как! Значит, это такие важные новости? Которые ты сам выдумал?

— Завтра тебе будет не до насмешек, Четан.

— Это мое дело.

— Увидим. Я, во всяком случае, уже сегодня увидел достаточно.

— Ты не хочешь стать шаманом? Говорить загадками ты уже научился.

— Загадками, такими же мрачными, как и дела, о которых эти загадки…

Черная Кожа рассмеялся этой словесной перепалке, но тут же смолк, заметив, что никто не разделяет его веселья, и тоже недоуменно уставился на юношей, в словах которых звучало все больше взаимного недоверия и вражды.