Демон, которого ты знаешь - Айлин Хорн

танец; откуда-то снизу, из гостиной, доносилась громкая музыка. Но Зара должна была оставаться наверху и делать уроки. Она пояснила, что это была ее обязанность – быть хорошей девочкой и хорошо учиться в школе, чтобы, став взрослой, начать зарабатывать деньги и помогать семье. А вот ее старшим братьям разрешили поучаствовать в празднике – они были избалованными мальчиками, и родители обожали их.

Я спросила, всегда ли Зара была хорошей девочкой. Она отрицательно покачала головой и рассказала, что в подростковом возрасте вместо того, чтобы готовить уроки, стала выбираться на улицу через окно своей спальни и пить и курить в обществе местных мальчишек и девчонок, околачивавшихся в парке наперекор родителям. Она рисковала – всякий раз, когда ее ловили, девочка получала трепку от отца. В шестнадцатилетнем возрасте она начала тайком заниматься членовредительством, нанося себе порезы на руках и ногах. Почему-то от этого она чувствовала себя лучше – или, по ее словам, «вообще ничего не чувствовала». Следы порезов она прятала и по этой причине носила кофточки с длинными рукавами и никогда не надевала юбок – только брюки. Никто ни о чем не догадывался.

Затем Зара вернулась к рассказу о поджоге. Она призналась, что не смогла удержаться – прежде чем зажечь спичку, все же еще раз посмотрела на экран телефона. Она увидела там сообщение, но это было всего лишь предупреждение о том, что батарея устройства почти разрядилась. Никому до нее не было дела. Взяв с подноса горящую чайную свечку, она швырнула ее через всю комнату – в сторону оконной занавески. Затем еще одну, и еще… свечи летели во все стороны, пока поднос не опустел. Голова у Зары кружилась от вина, глаза начинали слезиться от дыма. Пламя с громким свистящим звуком взметнулось вверх, охватив занавески и облизывая свисающие со стены обрывки обоев. В этот момент Зара ощутила панический страх. Что она наделала? И это, по ее словам, было последнее, что она запомнила. Дальше наступила темнота, а очнулась она уже на больничной койке.

Из судебных протоколов мне было известно, что Заре и ее соседям несказанно повезло: противопожарная сигнализация в коридоре сработала практически мгновенно, и пожарные, работавшие в режиме повышенной боевой готовности в связи с фестивалем Дивали, приехали очень быстро. Детей из соседней квартиры быстро эвакуировали. Сама Зара чудом отделалась несколькими небольшими ожогами и сравнительно легким отравлением продуктами горения. К несчастью, пожарный, который вышиб дверь ее квартиры и вытащил Зару из задымленного помещения, получил тяжелые травмы. На следующий день после происшествия Зару арестовали прямо в больнице и отправили в женскую тюрьму, где два года спустя мы с ней встретились в лазарете.

Пока моя собеседница вспоминала о том роковом вечере, когда она устроила поджог в арендуемой ею квартире, я в который раз невольно подумала о том, каким трудным временем могут быть праздники для тех, кто одинок и никем не любим и у кого нет возможности пойти куда-нибудь, где ему или ей будут рады. Кто-то в таких ситуациях спасается работой – она служит им защитой от навязываемого обществом принудительного веселья. В такие периоды поток клиентов наблюдается не только у крупных дорогих магазинов и «Амазона»; на телефонные службы доверия и экстренной помощи в последние три месяца года обрушивается настоящий шквал звонков. Я то и дело возвращалась мыслями к безответным смс-сообщениям, которые Зара отправляла матери, и поражалась тому, с каким трогательным упорством сидящая передо мной молодая женщина добивалась хоть какого-то контакта с человеком, который должен был быть для нее самым близким на свете. Ей важно было услышать или прочесть хотя бы несколько слов, подтверждающих, что мать хоть иногда думает о ней. Вероятно, многим из нас может быть понятна боль, которую испытывала Зара в праздничные дни. Но если это так, то нам, наверное, должны быть понятны тот страх и ощущение брошенности, которые человек испытывает, когда те, кого он любит, не отвечают на его зов. Почему Заре казалось, что после того, как мать так долго и с таким равнодушием ее игнорировала, она все же ответит на ее сообщения? Вероятно, решила я, молодую женщину ввели в заблуждение окружавшие ее символы праздника: изображения Девы Марии, с нежностью держащей на руках маленького Сына, Святого Семейства, окруженного светом любви; маленьких детей, сидящих вокруг дерева вместе с любящими родителями. После сеанса я поискала картинки, посвященные празднику Дивали, и нашла изображение полногрудой и широкобедрой богини счастья Лакшми, выходящей из молочного моря.

Закончив свой рассказ, Зара сложила руки на коленях и с надеждой посмотрела на меня, словно я, обладая какой-то особенной проницательностью, сразу же сообщу ей что-то важное и существенное. Я же все еще пыталась осмыслить сказанное ею, словно зритель в кинозале, приходящий в себя после произведшего на него впечатление фильма и еще какое-то время не встающий с кресла и не обращающий внимания на идущие на экране титры и направляющихся к выходам людей. Я ясно представляла себе обращенных лицом друг к другу Лакшми и Санта-Клауса на противоположных витринах, вкус пряных индийских сладостей, грохот фейерверка на улице Зары и ощущала острую боль оттого, что ответы на ее смс-сообщения все никак не приходили. Я невольно глубоко сочувствовала моей пациентке и понимала, как тяжело ей было переносить беспросветное, безнадежное одиночество. Но большинство одиноких людей все же не устраивают опасные для жизни пожары. Разумеется, я не делилась этими мыслями с Зарой, но сказала, что мне было очень больно за нее, когда я слушала ее историю, и что теперь я хорошо понимаю, как близка она была к смерти в огне.

– Почему вас это волнует? – спросила она.

В вопросе не прозвучало агрессии – моя пациентка в самом деле чувствовала себя озадаченной. Я понимала, что ответ должен быть хорошо продуманным. Нужно было объяснить, что главное не во мне, а в ее, Зары, желании умереть.

– Я рада, что вы разговариваете со мной на такую деликатную тему. И осознаю, что, наверное, вы действительно надеялись погибнуть. Еще я понимаю, что аналогичное желание вы испытывали недавно, когда устроили пожар в своей камере. – Тут моя собеседница едва заметно кивнула. – Думаю, в обоих случаях вы хотели получить весточку от своей матери. Это так?

Зара ответила не сразу, и я забеспокоилась – мне показалось, что своими неосторожными словами я положила конец нашей беседе. Но через некоторое время моя пациентка все же заговорила:

– Это все, чего я когда-либо хотела… – почти шепотом произнесла она. – Услышать, как она говорит со мной – как будто я ей небезразлична.

После этого Зара снова надолго замолчала.