Демон, которого ты знаешь - Айлин Хорн

нее был небольшим, но нужно было зайти в несколько разных магазинов. Она вспомнила, что стоял ужасный холод, и я представила, как, закутав шею шарфом, чтобы защититься от мороза, она шагает по улицам в сторону дома. Пробираясь сквозь толпы людей у входов в супермаркеты и пассажиров на остановках общественного транспорта, она уже почти миновала пекарню Хана, но затем вернулась и проскользнула внутрь. Я хорошо знала такие магазинчики, торгующие сладкой выпечкой, и ясно представила себе медный колокольчик над дверью, который звякнул, когда Зара нырнула в помещение, где в теплом влажном воздухе сильно пахло кардамоном.

Ей пришлось целую вечность простоять в очереди к прилавку, состоявшей почти исключительно из женщин, которые беспрерывно болтали, – их пронзительные голоса действовали Заре на нервы. Сквозь стекло витрины она смотрела на свои любимые сладости – гулаб джамун, золотистое печенье в виде шариков из ноздреватого теста, посыпанных фисташковой крошкой. Принимая заказ Зары, девушка за прилавком зевнула. «Когда зеваешь, прикрывай чем-нибудь рот, а то муха влетит, глупая девчонка». Такие слова Зара часто слышала от матери. Они всплыли в памяти так ясно, словно мать стояла рядом. Но мать Зары была далеко, в Лестере, в том самом доме, где Зара когда-то родилась, но где ей больше были не рады. Выйдя из пекарни, она собиралась отправиться домой. Может быть, она остановилась на минутку, чтобы достать из пакетика сладкий шарик и съесть его, перекладывая из руки в руку другие пакеты с покупками. Уверена, выглядела она совершенно безобидной. Любой человек, стоящий рядом с ней у пешеходного перехода в ожидании, когда загорится зеленый знак светофора, не заметил бы в ней ничего необычного: самая обыкновенная женщина, по национальности скорее всего индианка, возраст – от тридцати до сорока лет, тщательно причесанная, но не очень эффектная, в слишком легком для зимы пальто.

Придя домой, Зара первым делом отправила смс-сообщение матери. Ответа не последовало, если не считать уведомления о доставке. Опять то же самое. Она послала матери несколько эсэмэсок с пожеланиями хорошо провести фестиваль Дивали – ведь наступала первая ночь праздника – и с просьбой как-нибудь позвонить. Мать, подумала Зара, как раз в это время, скорее всего, была занята тем, что готовила еду на всю семью, а потому, наверное, ответит ей позже. Керамическая лампа с носиком, которую она утром достала из пыльной коробки под кроватью, стояла на столе, и Зара быстро наполнила ее маслом из только что купленной бутылки. Затем она хотела пристроить на вешалку пальто, но вместо этого просто бросила его на пол рядом с креслом. Есть ли смысл в том, чтобы поддерживать порядок? В это время телефон зажужжал. Ответная эсэмэска! Зара взглянула на экран устройства и прочла: «ВЫКУПИТЕ ВАШ ВАУЧЕР СТОИМОСТЬЮ 10 ФУНТОВ ИЛИ ПРИШЛИТЕ УВЕДОМЛЕНИЕ ОБ ОТКАЗЕ». На улице начался фейерверк. Я представила себе, как, стоя посреди комнаты, Зара услышала шипение первой ракеты, взмывающей в небо, затем свист и громкий хлопок, подошла к кухонному окну и посмотрела в него. Сквозь стекло до нее донеслись приглушенные радостные крики детей, живущих по соседству. Думала ли она о них, когда замышляла свой план? По ее словам, она не хотела, чтобы с ними что-то случилось. Ей казалось, с ними все будет в порядке. Ведь здание было кирпичным, разве не так?

Все произошло на третий день фестиваля Дивали. Зара рассказала, что на улице бурлила толпа танцующих, смеющихся, веселящихся людей. Квартиры были украшены блестящей разноцветной мишурой, в окнах сияли огоньки зажженных свечей, сверкали и переливались разноцветные гирлянды из лампочек. Я не хотела перебивать свою собеседницу, но невольно подумала: «Она же из мусульманской семьи, а Дивали – индуистский праздник, разве нет?».

Словно прочитав мои мысли, Зара пояснила:

– Знаете, Дивали празднуют все. Для торжеств любой повод хорош.

В тот год пятидневный фестиваль Дивали наступил несколько позже обычного – практически впритык к Рождеству.

– Эти праздники не так уж сильно различаются, верно? – задумчиво произнесла моя пациентка.

Я спросила, что она имеет в виду. Зара рассказала, что в ее семье, когда она росла, отмечали и тот, и другой. А затем немного поговорила о том, как ее близкие проводили время, когда в жизни начинается нечто новое, добро побеждает зло, а свет рассеивает тьму. Я внимательно слушала и представляла себе, как среди светильников, зажженных в честь фестиваля Дивали, горят разноцветные рождественские лампочки и как воплощаются в действительность строки Евангелия от Иоанна: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1:5).

По традиции на третий день фестиваля Дивали люди посещают храм, объяснила Зара. Но она туда не пошла. Кроме того, в этот день положено проводить время в обществе друзей и членов семьи – но и это правило она тоже не исполнила. Как обычно, Зара отправилась на работу в магазин для садоводов и стала разбирать на складе товары, поступившие в канун рождественских праздников. За несколько недель до этого она спросила своего начальника, можно ли, кроме рождественской, оформить и витрину, посвященную Дивали. Теперь она на всякий случай еще раз проверила, все ли в порядке. Чайные свечи стояли аккуратными рядами, на месте были и изящные гирлянды, и венки из цветов. Слушая эту часть рассказа пациентки, я невольно улыбнулась, представив, как богиня счастья, богатства и красоты Лакшми, балансируя на лепестках цветка лотоса, смотрит на устроившегося на прилавке напротив Санта-Клауса.

Зара отложила коробку чайных свечей, чтобы купить ее со скидкой по карте сотрудника перед уходом, – в отличие от некоторых своих коллег, она никогда не пыталась прикарманить их тайком.

По ее словам, работа в магазине для садоводов была единственной, которая ей нравилась. Из небольшого кафе, недавно открытого в задней части здания, до нее доносились ароматы имбиря и кофе. Покупатели, толкая перед собой тележки, наполненные горшочками с пуансеттией и блестящей мишурой, то и дело обнимались, приветствуя друг друга. За столиками кафе, где над дымящимися чашками с кофе и мятными пирогами люди сидели целыми семьями или компаниями друзей, звучали взрывы веселого смеха. Зара призналась мне, что при виде всего этого она испытывала грусть, но не могла объяснить, по какой причине. Я предположила, что, возможно, это было вызвано тем, что она находилась вдали от собственной семьи. Она отрицательно покачала головой – братья за неделю до торжеств пригласили ее к себе отметить праздник, как делали это и прежде каждый год. Но она почему-то испытывала по отношению к ним стыд и гнев, причины которых тоже не могла четко сформулировать. В то время ей не с кем было поговорить о таких вещах.