Демон, которого ты знаешь - Айлин Хорн

пол. Воспользовавшись паузой, я стала размышлять о том, что ей сказать. Выразить печаль или беспокойство было бы ошибкой, позволительной разве что новичку, – в этом случае я вряд ли могла бы в дальнейшем рассчитывать на какой-то успех с этой пациенткой. В итоге я решила, что не буду давить на собеседницу и просто дам ей возможность спокойно и без помех разобраться в собственных чувствах. Через несколько минут она подняла голову, возможно, немного сбитая с толку моим молчанием, и мне удалось поймать ее взгляд.

– Как по-вашему, Зара, сколько времени вы ощущали себя таким образом?

– Всю жизнь, – без колебаний ответила она.

Это было сказано тихим голосом, но весьма мрачным тоном, от которого у меня по коже поползли мурашки. Я невольно вспомнила строку из Китса: «…в целительную смерть полувлюблен». Смерть самого поэта трудно было назвать легкой. Но как же моя пациентка столько времени жила с таким грузом внутри? В ответ на мой вопрос она лишь пожала плечами.

Пожалуй, пора сменить тему, решила я, вспомнив о том, что планировала попытаться побеседовать с Зарой о ее работе. Судя по всему, ее начальник хорошо к ней относился, сказала я и поинтересовалась, может ли она рассказать мне о нем и о том, чем занималась в садоводческом магазине. Моя собеседница сразу оживилась, охотно описала место работы и сообщила, что очень любила помогать покупателям и гордилась своим умением расставлять товар в витринах. Зара призналась, что ей не хватает всего этого.

– Я была хорошим сотрудником. Может быть, когда я выйду отсюда, мне удастся снова найти работу.

Признаюсь, я была очень рада услышать, что пациентка хочет выйти из тюрьмы живой и думает о своей будущей жизни. Мне пришло в голову, что отсутствие любимой работы – это фактор, который усиливает риск того, что она в какой-то момент может на фоне своего угнетенного состояния выдать некую острую реакцию. Любой, кому доводилось заниматься любимым делом и получать от этого удовольствие, лишившись такой возможности, понимает, что это не заменят никакие домашние дела и даже отдых. Если человек тяжело это переживает, образовавшийся вакуум может заполнить состояние депрессии. Недавно предпринятая Зарой попытка самоубийства, а также совершенное ею преступление могли быть связаны с ощущением пустоты, которое нередко возникает у людей в период праздничных каникул. Как мы все хорошо знаем, в Рождество семейные празднества за пределами тюрьмы проходят весьма активно (причем складывается впечатление, что с каждым годом они начинаются все раньше). Люди, находящиеся в пределах пространства, ограниченного тюремными стенами, тоже отчасти проникаются несколько искусственным весельем благодаря рождественским телепередачам, звучащим по радио праздничным гимнам и популярным песням («Жаль, что Рождество бывает не каждый день»). А также газетным статьям и разнообразным поздравительным постам (это касается тех, кто имеет доступ к Интернету), в которых описываются всевозможные варианты того, как можно отметить такое замечательное событие, как Рождество. Для обитателей тюрем все это является болезненными напоминаниями о том, что, будучи людьми, отбывающими наказание, они исключены из общества и в социальном отношении являются изгоями. От больниц и тюрем со строгим режимом содержания требуют подготовки «планов праздничных мероприятий» (просто поразительно, сколько совершенно неумышленной иронии кроется в этом канцелярском выражении). Они призваны помочь больным и заключенным преодолеть тяжелое чувство, возникающее у них, когда они вспоминают, как отмечали Рождество в прошлом, или же задумываются о своем безрадостном будущем. Такими же коварными в каком-то смысле бывают и новогодние празднования, а также дни рождения и всевозможные годовщины и юбилеи – особенно для тех, кто отбывает большие сроки. Для них это всего лишь еще один день в длинной и монотонной череде дней, еще больше обостряющий чувства тоски и одиночества, которым не видно конца. У заключенных с психическими расстройствами все это может вызывать ужас, паранойю и беспокойство, а также расстройства сна и ощущение страшной потери – или же болезненные воспоминания о прежних счастливых временах. В свое время все это весьма точно выразил римский государственный деятель, философ-неоплатоник Боэций, сказавший: «При всех превратностях судьбы самое большое несчастье – быть счастливым в прошлом».

Мне хотелось побольше узнать о том, какое особое значение имело для Зары прошлое, а также понять, что же это за вопрос, наиболее подходящим ответом на который, с ее точки зрения, была смерть в огне. Но время нашего сеанса уже истекало, и я подумала, что вернусь к этому в другой раз. Пока же я решила обсудить с пациенткой ее утверждение, что она по-прежнему испытывает желание покончить с собой. Тюремное начальство этим обеспокоено, пояснила я, и закончила свою мысль такими словами:

– Мы все хотим, чтобы вы, пока находитесь здесь, были в безопасности.

Я нарочно выразилась именно так – чтобы подчеркнуть: ее пребывание в тюрьме носит временный характер, однажды она выйдет на свободу и у нее есть будущее.

– Они уже всё про меня знают, – сказала Зара, указав глазами на оранжевую папку. Это прозвучало так, как будто ее совершенно не волновало то, что кто-то переживает и волнуется за нее, а у нее самой если и присутствует какое-то беспокойство по поводу возможной гибели, то она его не осознаёт.

Всю необходимую эмоциональную работу, для того чтобы не дать Заре убить себя, предстояло проделать тюрьме, а следовательно, лично мне. Чтобы моя подопечная осталась в живых, подумала я, ей придется стать более заинтересованной в собственном выживании. А если она сохранит интерес к устройству поджогов, ей, скорее всего, придется оставаться в тюрьме в течение долгого времени – возможно, дольше, чем предусмотрено вынесенным приговором, и так предполагающим весьма продолжительный срок заключения. Я поинтересовалась у Зары, согласна ли она встретиться со мной на следующей неделе.

– А в этом есть смысл? – спросила она.

Это был хороший вопрос. Ответ на него у меня уже был готов. Я сказала, что хочу помочь той ее части, которая выразила надежду на будущее, – в виде желания вернуться к прежней работе, и предложила ей подумать о психотерапии как тоже о некой разновидности работы. Еще я сказала, что хочу попробовать – если, конечно, она сама не против. К моему удивлению, она согласилась.

* * *

Придя на следующую встречу с Зарой, я не сразу поняла, где она находится. Поначалу я думала, что ее все еще держат в лазарете. Однако мне сказали, что ее отправили обратно в камеру, – это означало, что, по мнению тюремного персонала, риск совершения ею самоубийства уменьшился. Я, впрочем, предположила, что администрации, помимо прочего, хотелось побыстрее освободить занимаемую Зарой лазаретную койку – в тюрьме появилась другая женщина-заключенная, явно имевшая серьезные психические