Когда поют цикады - Стивен Амидон

отчаяние снова взяло свое. Пускай последнюю пару дней в сети и перемывали косточки Джеку и семье, его сын все равно оставался за решеткой. И утренняя статья в «Геральд» лишь придала дополнительное ускорение лифту, на котором Мишель неумолимо спускался в ад.

После слушаний в суде остаток пятницы он ломал голову, где же раздобыть четверть миллиона долларов. Кантор считал, что именно такая сумма и понадобится, если судья соизволит отпустить Кристофера на поруки. Придется взять кредит под залог дома, выжать всё из имеющихся кредиток да еще оформить новые. Пустить в ход отложенные на колледж деньги, взять в долг у семьи и друзей. Может, и удастся набрать необходимую сумму. Естественно, он увязнет в долгах. Возможно, вынужден будет даже наняться куда-нибудь вроде сети «Чизкейк фэктори». Но сейчас Мишелю было не до этого. Сейчас нужно во что бы то ни стало вытащить Кристофера.

Только в субботу ему наконец-то позволили встретиться с сыном. Поскольку обвинение Кристоферу предъявили как взрослому, содержали его в окружной тюрьме. Так уж совпало, что для заключенных с фамилией на «М» и далее по алфавиту суббота как раз являлась там днем свиданий. По выходе из дома Мишель заметил, что репортеры исчезли. Что ж, раз Кристофер арестован, тактика осады уже неактуальна. Драма перемещается в суд.

Тюрьма была старой – кирпичные стены, колючая проволока, готические окна с решетками. В сыром помещении для встреч атмосфера царила гнетущая, более-менее человеческим ощущался лишь угол с потрепанными игрушками. Ввели заключенных. Кристофер едва отрывал ноги от пола и выглядел еще даже хуже, чем в суде. И хотя физические контакты на свиданиях запрещались, Мишель быстро прикоснулся к щеке сына. Ему показалось, будто он вошел в зимний лес.

– Тебе холодно?

– Я не знаю.

Они сидели напротив друг друга на жестких пластиковых стульях. Стол между ними демонстрировал многочисленные попытки посетителей выцарапать на нем что-нибудь высокохудожественное, однако поверхность неизменно доказывала свою несокрушимость.

– Скоро мы освободим тебя под залог.

– Парни здесь говорят, за убийство белой девушки ни за что не выпустят.

– Ты не убивал ее.

– Не в этом суть, папа.

– Кантор ведет переговоры с обвинением. Ты должен верить.

– Во что?

На этот вопрос Мишель ответить не мог.

– С тобой плохо обращаются? – спросил вместо этого он.

– Мы только телевизор и смотрим.

– Не видел, что говорят про Джека?

– По новостям ничего не показывали.

– По слухам, в прошлом году он приставал к одной девушке и его семье пришлось заплатить ей, чтобы замять историю.

– Лекси, верно?

– Да.

– Я подозревал что-то подобное.

– Правда? Может, тебе что-то известно, что нам пригодится?

– Он никогда не говорил об этом.

Мужчина подался вперед и тихонько проговорил:

– Кристофер, что произошло тогда в доме?

– Тебе не понравится.

– Я знаю про наркотики. Теперь это не имеет значения.

– Да, пожалуй, не имеет…

Парень уставился на царапины на столешнице, словно пытаясь разгадать таящийся в них смысл.

– Мы просто тусили. Как обычно. У девчонок были эти колеса, и они предложили их нам. Сказали, клевая штука. Джек не стал, он вообще ни разу не пробовал наркотики. Я бы тоже не стал, но тогда Иден подняла бы меня на смех, так что я притворился, будто проглотил таблетку, а на самом деле спрятал ее в руке и потом утопил в унитазе. Но девчонок сильно зацепило, только ничего хорошего в этом не было. Их ужасно клонило в сон, и в итоге они чуть ли не в зомби превратились. Ханна куда-то ушла полежать, а Иден в конце концов отрубилась на диване. В какой-то момент я сказал Джеку что-то вроде: «Как бы мне хотелось ее добиться». То есть я любил ее, папа. Она была просто…

Он вдруг умолк.

– Кристофер.

Парень взял себя в руки.

– И тогда Джек сказал: «Брось, просто будь смелее, чувак». А я ему такой: «Ты о чем вообще?» Она к тому времени уже полностью отключилась. Ну он начал нести свою обычную ахинею, типа, не позволяй им помыкать собой, они вообще не понимают, чего хотят, пока ты сам не сделаешь, что ты хочешь.

– И ты его слушал?

– Нет! Но Джек потом говорит, типа: «Я тебе сейчас покажу». Ну и подошел к ней, а я подумал сначала, что он только прикалывается. А он возьми и сунь руку ей между ног. То есть на ней были пижамные шорты, такие, с мордочками котиков, и вот он сует под них руку. Я ему говорю, прекрати немедленно, и хватаю его, а она вдруг просыпается и как заорет, как будто ее режут. И потом набрасывается на Джека, словно на полном серьезе собирается его убить. Он удерживает ее за запястья, а я пытаюсь растащить их, ну она и хватает меня за горло. Так хорошо впивается в кожу ногтями. Потом прибегает Ханна и тоже вписывается в эту кучу-малу. Мне наконец-то удается освободиться, и тут Иден начинает угрожать Джеку. Типа, он за это заплатит. Ханна тоже выходит из себя, ну Джек и решает, лучше убраться отсюда подобру-поздорову. Смотрит на меня и говорит, уладь тут все, на хрен. И они уходят.

– И что произошло потом?

– Я хотел поговорить с Иден, но она просто замкнулась в себе. Позвонила своей маме, но та не ответила, и это вроде как окончательно ее добило. Она немного поспала, а я просто сидел там. Потом Иден проснулась, посмотрела на меня и только и сказала: «Убирайся». Знаешь, так, по-настоящему холодно. Ну я и ушел. Сначала гулял, а потом отправился домой.

– Кристофер, посмотри на меня.

Парень встретился с ним взглядом.

– Ты точно ничего не сделал этой девушке?

Он помедлил. Всего лишь секунду. Даже меньше секунды. Какую-то долю. И все же она была, эта мельчайшая приостановка в потоке времени.

– Богом клянусь, папа. Ты мне веришь?

– Конечно, верю, – ответил Мишель.

После этого ему велели уйти. По пути домой мужчина размышлял о том, что произошло в огромном доме Бондурантов, о сыне наедине с девушкой, которую тот любил, но не мог добиться. Мишель вспомнил, как Кристофер вел себя по возвращении домой в четыре утра. И выражение лица детектива, когда она увидела царапины у него на шее. И недавнюю паузу в долю секунды перед его клятвой, что ничего плохого он не делал. Мужчина думал обо всех этих вещах, но никаких заключений из них не выводил. Его разум просто не смел проследовать туда, куда подталкивали эти мысли. Потому что Кристофер не мог этого сделать. Нет, это невозможно.

Мишель позвонил Элис,