Предназначение человека. От Книги Бытия до «Происхождения видов» - Сэмюэл Уилкинсон

радикально увеличившие ожидаемую продолжительность жизни. Мальтус полагал, что население мира достигло пика в 1800 году и в дальнейшем ему предстоит резко сокращаться, чему будет способствовать массовый голод. Конечно, голод и другие проблемы, связанные с оскудением ресурсов, и сегодня составляют значительную долю мировых трудностей, но они связаны не с недостатком производства, а скорее с неправильным распределением. И все же идеи Мальтуса – с моей точки зрения, ошибочные – уже в его эпоху не раз оказывались в центре внимания и повлияли, напрямую или косвенно, на многих экономистов, политиков и других влиятельных людей, формирующих общественное мнение. По иронии судьбы во многих современных экономиках мы наблюдаем противоположную проблему: снижается коэффициент рождаемости, из-за чего стареющее население остается без поддержки.

277

Не так давно технологические достижения позволили нам, помимо прочего, по-новому использовать невосполнимые ресурсы.

278

Jane B. Lancaster and Chet S. Lancaster, “The Watershed: Change in Parental-Investment and Family-Formation Strategies in the Course of Human Evolution,” in Parenting Across the Life Span, ed. Jane B. Lancaster (New York: Aldine, 1987), 187.

279

Есть мнение, что борьба за выживание как раз и является высшей целью, и с тех самых пор, как завершилось одомашнивание растений и животных, она уже не обязательно представляет собой игру с нулевой суммой.

280

Антрополог Кристофер Бём утверждает, что люди нашли другой способ, отличающийся от простой борьбы друг с другом: «То, что мы проявили рациональность, пошли на сотрудничество и отказались от дискриминации при распределении добытого мяса, было важно для нашего общего эволюционного успеха… На каком-то уровне… Homo sapiens, с его относительно большим социальным мозгом… понял что-то о важности совместной охоты и о преимуществах распределения мяса во всей группе. В наши дни охотники-собиратели, живущие по эгалитарным принципам, видимо, определенно ценят преимущества, предоставленные им группой, где больше охотников, поскольку это явно означает, что большие туши, мясо с которых можно распределять, будут появляться чаще, а значит, будет меньше голодных дней, когда у людей просто не будет достаточно мяса, годного в пищу». См.: Boehm, Moral Origins, 142.

281

Дэвид Рэнд и его коллеги провели ряд экспериментов с использованием социальных игр. Они проверяли, в каком случае группы преуспевали лучше – тогда ли, когда их сталкивали друг с другом (в состязаниях с нулевой суммой), или когда им просто давали общий стимул для сотрудничества в отсутствие прямого соперничества с другими группами (высшая цель по версии Рэнда). Результаты показали, что соперничество с другой группой содействовало сотрудничеству внутри группы. Однако предоставление стимула, не связанного с конкуренцией, было настолько же эффективным. См.: Matthew R. Jordan, Jillian J. Jordan, and David G. Rand, “No Unique Effect of Intergroup Competition on Cooperation: Noncompetitive Thresholds Are as Effective as Competitions Between Groups for Increasing Human Cooperative Behavior,” Evolution and Human Behavior 38 (2017), 102–108.

282

См.: Tomasello, Why We Cooperate, 63–64.

283

Kipling D. Williams and Steve A. Nida, “Ostracism: Consequences and Coping,” Current Directions in Psychology 20, No. 2 (2011), 71–75.

284

См.: Boehm, Moral Origins.

285

Идея, что естественный отбор может воздействовать на целые группы людей, связанных дальним родством, одно время вызывала жаркие споры. Впрочем, у нас появляется все больше свидетельств, позволяющих предположить, что это явление могло играть определенную роль (и, возможно, в какой-то мере объясняет, почему мы настолько превосходим остальных приматов в стремлении к сотрудничеству). Вот что утверждают Эрнст Фер и Урс Фишбахер: «В других сообществах приматов сотрудничество развито на несколько порядков слабее, чем среди людей, несмотря на наше близкое родство и происхождение от общих предков». (Ученые все чаще склоняются к мысли о том, что механизм группового отбора мог быть связан с культурными процессами в большей степени, чем с генетическими.) См.: Ernst Fehr and Urs Fischbacher, “The Nature of Human Altruism,” Nature 425 (Oct. 23, 2003), 785. Есть и другой пример: в современных племенах охотников-собирателей (на которых, как полагают ученые, походили наши предки) лишь примерно 40 % людей оказываются кровными родственниками. Таким образом, есть пределы того, что можно объяснить при помощи родственного отбора, когда речь заходит о нашей необычайной склонности к сотрудничеству. См.: Kim R. Hill, Robert S. Walker, Miran Božičević, James Eder, Thomas Headland, Barry Hewlett, A. Magdalena Hurtado, Frank Marlow, Polly Wiessner, and Brian Wood, “Co-Residence Patterns in Hunter-Gatherer Societies Show Unique Human Social Structure,” Science 331, No. 6022 (March 11, 2011), 1286–1289.

286

Профессор Августин Фуэнтес говорит: «Наши культурные ожидания от сексуальной моногамии противоречат эволюционному наследию и базовой биологии… Не в человеческой природе искать… сексуально моногамных романтических отношений». По источнику: A. Fuentes. Race, Monogamy, and Other Lies They Told You: Busting Myths about Human Nature (Berkeley: University of California Press, 2012), 192.

287

Несомненно, есть более специфические определения этих терминов, и, возможно, психологи или антропологи сказали бы, что они обозначают разные явления. Все же ради простоты я в данном случае использую их как синонимы.

288

В нескольких культурах на протяжении истории терпимо относились к полигамии. Почти всегда она представала в виде отношений, когда мужчина может брать больше одной жены (полигиния), в противоположность таким, при которых у одной женщины несколько мужей (полиандрия). Некоторые ученые полагают, что моногамия развилась у людей примерно 300 000 лет назад, когда наши предки стали объединяться в группы охотников-собирателей. Есть мнение, что моногамия преобладала в человеческих социальных группах на протяжении нескольких сотен тысяч лет. Впрочем, когда люди начали вести оседлый образ жизни (в противоположность кочевому), а это случилось примерно 12 000 лет назад, возникло экономическое неравенство, поскольку одни могли собрать больше ресурсов, чем другие. (Пока люди кочевали, сбор большого количества ресурсов был невозможен, поскольку переносить их было нелегко.) Именно это возрастание неравенства позволило богатейшим людям брать и материально обеспечивать нескольких жен и их детей. Обратный сдвиг к моногамии произошел сравнительно недавно (в последние 2000 лет или около того) и до сих пор происходит в некоторых областях мира. Поэтому в то время как сдвиг от промискуитета к моногамии, возможно, был нелинейным, люди развили способность и к тому, и к другому брачному паттерну на основе своей эволюционной истории. См.: Christakis, Blueprint.

289

William R. Jankowiak and Edward F. Fischer, “A Cross-Cultural Perspective on Romantic Love,” Ethnology 31, No. 2 (April 1992), 149–155.

290

Pavel Goldstein, Irit Weissman-Fogel, Guillaume Dumas, and Simone G. Shamay-Tsoory, “Brain-to-Brain Coupling During Handholding is Associated with Pain Reduction,” Proceedings of the National Academy of Science 115, No. 11 (March 13, 2018).

291

Jarred Younger, Arthur Aron, Sara Parke, Neil Chatterjee, and Sean Mackey, “Viewing Pictures of a Romantic Partner Reduces Experimental Pain: Involvement of Neural Reward Systems,” PloS ONE 5, No. 10 (Oct. 2010), https://doi.org/10.1371/journal.pone.0013309.

292

David M. Buss, Randy J. Larsen, Drew Westen, and Jennifer Semmelroth, “Sex Differences in Jealousy: Evolution, Physiology, and Psychology,” Psychological Science 3, No. 4 (July 1992), 251–255. 270 David M. Buss, The Evolution of Desire: Strategies of Human Mating (New York: Basic Books, 2016 [1994]), 217.

293

Законы, принятые во многих культурах, позволяют