Предназначение человека. От Книги Бытия до «Происхождения видов» - Сэмюэл Уилкинсон

чтобы получить наименование агрессивных, должны предполагать использование реального или условного боевого оружия против реального или условного противника-человека». См.: Richard G. Sipes, “War, Sports and Aggression: An Empirical Test of Two Rival Theories,” American Anthropologist 75 (1973), 69–70.

236

Sipes, “War, Sports, and Aggression.” Заметно, что в межкультурном исследовании войны и спорта, которое провел Сайпс, было несколько недостатков. Среди прочего он выбрал культуры, расположенные «на разных полюсах», сознательно рассматривая мирные и воинственные общества. Второй недостаток в том, что он рассмотрел лишь двадцать культур, а это сравнительно немного. Впрочем, общее открытие, согласно которому агрессия представляет собой заученное поведение (в противовес модели агрессии «влечение – разрядка»), истолкованное на основе вариаций войн и агрессивных видов спорта, повторялось в более широком ряде обществ и на основе более современного и сложного анализа. См.: Garry Chick, John W. Loy, and Andrew W. Miracle, “Combative Sport and Warfare: A Reappraisal of the Spillover and Catharsis Hypotheses,” Cross-Cultural Research 31, No. 3 (1997), 249–267.

237

См.: Albert Bandura, Dorothea Ross, and Sheila A. Ross, “Transmission of Aggression Through Imitation of Aggressive Models,” Journal of Abnormal and Social Psychology 63, No. 3 (1961), 575–582. Другие эксперименты Бандуры подтверждают, что в агрессивном поведении присутствует значительная доля заучивания: Albert Bandura, “Influence of Models’ Reinforcement Contingencies on the Acquisition of Imitative Responses,” Journal of Personality and Social Psychology 1, No. 6 (1965), 589–595; Albert Bandura, Dorothea Ross, and Sheila A. Ross, “Imitation of Film-Mediated Aggressive Models,” Journal of Abnormal and Social Psychology 66, No. 1 (1963), 3–11.

238

Еще одно свидетельство влияния культуры на уровень агрессии заключается в том, что в разных странах уровень насилия существенно различается. Кэрол Хувен приводит наглядный пример: «Уровень насильственных преступлений в Сингапуре очень низок по сравнению с Ямайкой, США или даже относительно мирной Канадой, где вооруженные нападения случаются в пятьдесят раз чаще. В Сингапуре наблюдается самая низкая на всей планете смертность от убийств – по этому показателю он стоит наравне с Японией. Чем это объясняется? Нет, правительство не травит людей успокаивающими химикатами. Причина, по всей видимости, кроется в самой культуре Сингапура – в ней ценится законопослушность, строгая дисциплина в семьях и отсутствие бедности. Кроме того, в ней сурово караются преступления».

239

Carole Hooven, T: The Story of Testosterone, the Hormone that Divides and Dominates Us (New York: Henry Holt and Company, 2021), 181.

240

Например, в работе Гэри Слаткина насилие трактуется как инфекционное заболевание. Хотя у этого подхода есть критики, Слаткин добился впечатляющего успеха в практическом снижении насилия. См.: Gary Slutkin, Charles Ransford, and R. Brent Decker, “Cure Violence: Treating Violence as a Contagious Disease,” in Envisioning Criminology, eds. Michael D. Maltz and Stephen K. Rice (Switzerland: Springer, 2015), https://doi.org/10.1007/978-3-319-15868-6_5.

241

L. Rowell Huesmann, “The Contagion of Violence,” in The Cambridge Handbook of Violent and Aggressive Behavior, eds. Alexander T. Vazsonyi, Daniel J. Flannery, and Matt DeLisi (Cambridge, UK: Cambridge University Press, 2018), 527–556.

242

L. Rowell Huesmann, “The Contagion of Violence,” in The Cambridge Handbook of Violent and Aggressive Behavior, eds. Alexander T. Vazsonyi, Daniel J. Flannery, and Matt DeLisi (Cambridge, UK: Cambridge University Press, 2018), 539.

243

L. Rowell Huesmann, “The Contagion of Violence,” in The Cambridge Handbook of Violent and Aggressive Behavior, eds. Alexander T. Vazsonyi, Daniel J. Flannery, and Matt DeLisi (Cambridge, UK: Cambridge University Press, 2018), 540–541. Хьюзман приводит историю о том, как ребенок, растущий в таких ужасных условиях, постепенно начинает реагировать на все агрессивно и творит насилие: «Мальчик, который вырос, каждый день наблюдая много насилия, сочтет мир намного более враждебным, чем другие мальчики, и в силу предвзятости будет приписывать враждебные намерения тем, кто станет его раздражать. Кроме того, со временем он, наблюдая сцены насилия, обретет более широкий репертуар агрессивных сценариев. После этого он, по всей вероятности, будет прокручивать эти сценарии в своих фантазиях снова и снова. Он будет рассматривать своих ровесников сквозь призму враждебности и ожидать от них враждебных действий, и в сочетании с этим заранее доступный ему репертуар агрессивных сценариев повысит вероятность того, что по отношению к сверстникам он будет вести себя агрессивно и жестоко. Вероятно и то, что он будет убежден в адекватности агрессивного поведения. Все это сделает его невосприимчивым к негативным эмоциональным откликам (тревоге и страху), которые обычно испытывают люди, когда видят насилие или думают о насилии, способном воспрепятствовать такому поведению. Таким образом, чем больше юный человек подвержен жестокостям войны, тем выше вероятность, что он заразится насилием и будет проявлять его по отношению к другим».

244

Wilson, On Human Nature, 106. [Русский текст: Э. Уилсон. О природе человека / Пер. с англ. Т. О. Новиковой. – М.: Кучково поле, 2015. – С. 161–162.] 226 Richard A. Lippa, “Sex Differences in Sex Drive, Sociosexuality, and Height Across 53 Nations: Testing Evolutionary and Social Structural Theories,” Archives of Sexual Behavior 38 (2009), 647. Липпа в данном случае говорит о сексуальной предрасположенности, но я полагаю, что его цитата применима ко многим аспектам человеческой природы.

245

Одна из лучших и наиболее лаконичных фраз, описывающих взаимодействие биологии и культуры, обусловленное многогранностью человеческой природы, принадлежит биологу А. Липпе, который сказал: «…культурное влияние налагается на биологическую предрасположенность».

246

Sarah Hrdy, Mothers and Others: The Evolutionary Origins of Mutual Understanding (Cambridge, Mass.: Belknap Press, 2009), 3.

247

World Health Organization, Violence Against Women Prevalence Estimates, 2018 (Geneva, 2021), XII, available at https://www.who.int/ publications/i/item/9789240022256.

248

Richard Wrangham, “Two Types of Aggression in Human Evolution,” Proceedings of the National Academy of Science 115, No. 2 (Jan. 9, 2018), 248. 230 Wrangham, Goodness Paradox. См. также: Brian Hare and Michael Tomasello, “Human-like Social Skills in Dogs?” Trends in Cognitive Science 9, No. 9 (Sept. 2005), 439–444. Поразительный пример одомашнивания – чернобурая лисица, которую намеренно, на протяжении многих поколений, приручала группа советских ученых под руководством Дмитрия Беляева и Людмилы Трут. См.: Lee Alan Dugatkin and Lyudmila Trut, How to Tame a Fox (and Build a Dog): Visionary Scientists and a Siberian Tale of Jump-Started Evolution (Chicago: University of Chicago Press, 2017). Антрополог Брайан Хэйр и другие утверждают, что бонобо (Pan paniscus) могли пройти процесс самоодомашнивания, сходный с тем, через который, вероятно, прошли и люди. Если не учитывать шимпанзе, то бонобо – это наиболее близкие родственники людей среди приматов, и они не так агрессивны, как шимпанзе. См.: Brian Hare, Victoria Wobber, and Richard Wrangham, “The Self-Domestication Hypothesis: Evolution of Bonobo Psychology is Due to Selection Against Aggression,” Animal Behaviour 83, No. 3 (2012), 573–585.

249

Можно привести ряд примеров, когда виды одомашнивались на протяжении многих поколений и благодаря этому начинали расходиться с изначальными видами в облике и поведении. Антропологи полагают, что именно так мы разошлись со своими предками. Например, считается, что собака – это одомашненная форма волка. Возможно, волки получили эволюционное преимущество, когда путем одомашнивания превратились в собак и смогли развить взаимовыгодные отношения с людьми, питаясь остатками пищи и так далее. Со временем волк, находясь в окружении людей, становился все менее агрессивным и тревожным.

250

Wrangham, Goodness Paradox.