Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы - Эдвард Гамильтон Уолдо

И я одна из таких людей… Увиденное вызвало у нее невольную улыбку. Дело в том, что увещевательный, жалостливый тон судьи приобрел визгливые нотки, а его вытянутое лицо сделалось похожим на морду спаниеля. Кей наполовину прикрыла глаза, чтобы смазать картинку, и получила поразительный образ скорбной псины. Вот что заставило ее улыбнуться. Арманд неправильно истолковал и улыбку, и сопутствующий ей взгляд, а потому снова погладил руку девушки. Улыбка пропала, оставив после себя оскал.

– Я что хотел сказать? – ворковал судья. – Что хочу понравиться тебе таким как есть. В любви как на войне… как говорится.

– …все средства хороши, – закончила фразу Кей. Война, значит. Полюби меня таким как есть, а не то…

– Я многого от тебя не попрошу, – прошлепал влажными губами судья. – Просто мужчине иногда требуется ласка.

Кей прикрыла глаза, чтобы он не увидел, как они закатились. Он много не попросит. Прячется по углам, чтобы не рисковать своим «положением» в городе. Эта морда, этот голос, эти руки… свинья, шантажист, дряхлый волчара с липкими лапами! Эх Бобби, Бобби, думала она в смятении, будь хорошим врачом…

Принесли напиток, какой, на его взгляд пьют юные очаровашки. Коктейль из хереса с сахарным сиропом и желтком. Нестерпимо сладкий, пенка на поверхности неприятно липла к губной помаде. Кей пригубила коктейль, пропуская мимо ушей сентиментальные излияния, кивая и улыбаясь, временами полностью отключаясь от звука голоса своего ухажера и слушая музыку – электроорган, контрабас и гитару. На несколько минут музыка стала единственной соломинкой, за которую Кей могла ухватиться в этом гадком мире.

Выяснилось, что у судьи Блюэтта в районе трущоб имелось потайное гнездышко.

– Судья работает в помещении суда, – щебетал Арманд, – и у него есть прекрасный дом в районе Хилл. Но он еще и мужчина, а у мужчины имеется свое местечко, очень уютное, жемчужина без оправы, где он может сбросить черную мантию, отложить в сторону титулы и звания и вспомнить, что в его жилах течет обычная алая кровь.

– Там, должно быть, очень мило.

– Главное, что можно укрыться от чужих глаз, – с чувством произнес Арманд. – То есть укрыться вдвоем. Винный подвал рядом, кладовая с припасами под рукой. Цивилизация и запущенный сад одновременно – каравай хлеба, вино, уедине-е-ение… – Он перешел на хриплый шепот. У Кей в голове мелькнула безумная мысль, что еще немного, и глаза судьи вылезут из орбит настолько, что смогут смотреть друг на друга.

Она взяла себя в руки и оценила остатки душевных ресурсов. Выдержки хватит не более чем на двадцать секунд. Восемнадцать. Шестнадцать. Что ж, еще мгновение, и карьера Бобби превратится в дым. В грибовидное облако над столиком для двоих.

Блюэтт подобрал ноги и поднялся.

– Извини на минутку, – сказал он без особых церемоний. Лишь плоско пошутил, что идет «припудрить нос» и ничто человеческое ему не чуждо. Направился к туалетным комнатам, потом вернулся и заметил, что близким друзьям доверяют еще и не такие интимные подробности. Уходя, добавил: «Подумай. Может, убежим в наше волшебное царство сегодня же вечером?» И, наконец, ушел. Если бы обернулся еще раз, то получил бы удар каблуком-шпилькой в район кармашка для часов.

Кей осталась за столиком одна, заметно поникшая. Держаться ей помогали гнев и презрение; теперь они сменились утомленностью и страхом. Подбородок опустился, на щеку выползла слеза. Кошмар в квадрате. Цена слишком высока, даже если набить докторами самую крупную клинику Штатов под завязку. Что-то должно произойти. Сейчас, немедленно.

И произошло. На скатерть перед ней легла пара ладоней.

Подняв глаза, Кей встретилась взглядом со стоявшим перед столиком молодым парнем. Широкое неприметное лицо. Почти такой же блондин, как она, только глаза черные. Красивый рот.

– Большинство людей, изливая наболевшее, не видят разницы, перед кем открыть душу – перед пальмой в горшке или музыкантом, – сказал блондин. – Так что я подойду, мэм.

Гнев частично вернулся, но тут же угас, накрытый потоком стыда. Кей только и смогла сказать:

– Оставьте меня в покое.

– Не оставлю. Я слышал этот монолог. – Парень мотнул головой в сторону туалетных комнат. – Если вы доверитесь мне, я подскажу выход.

– Из двух зол я предпочитаю более знакомое, – холодно ответила Кей.

– Слушайте. Я имею в виду: выслушайте меня до конца. Потом можете поступать, как захотите. Когда он вернется, не соглашайтесь идти с ним сегодня. Пообещайте встретиться с ним здесь же завтра вечером. Сыграйте роль как следует. Скажите, что лучше уходить порознь, чтобы вас не заметили вместе. Он и сам это скорее всего предложит.

– Чтобы он ушел, оставив меня на вашу милость?

– До чего ж вы туго соображаете!.. Извините. Нет, вы уйдете первой. Ступайте прямо на вокзал и садитесь в первый попавшийся поезд. Один в три часа идет в северном направлении, второй в три двенадцать – в южном. Садитесь на любой. Поезжайте куда-нибудь, затаитесь, найдите себе другую работу и не показывайтесь на глаза.

– На какие шиши? На заначку в три доллара?

Парень выудил из внутреннего кармана пиджака продолговатый бумажник.

– Вот вам три сотни. Вам хватит ума, чтобы не растранжирить их сразу.

– Вы с ума сошли! Вы же меня совсем не знаете, а я – вас. Кроме того, у меня ничего нет на продажу.

Юноша сделал раздраженный жест.

– Кто ведет речь о продаже? Я предложил сесть на поезд – любой поезд. За вами никто не следит.

– Вы и в самом деле сумасшедший. Как я отдам вам деньги?

– Сами решите. Я работаю в клубе, музыкант, играю здесь на гитаре. Как-нибудь заглянете – днем, когда меня не будет на работе, если угодно, – и передадите.

– С какой стати вы мне помогаете?

Тон парня смягчился.

– Скажем, по той же причине, по какой я кормлю сырой рыбой бродячих кошек. Кончайте спорить. Вам нужен выход, и я его предлагаю.

– Я не могу на такое пойти!

– Воображение у вас работает? Оно способно на красочные представления?

– П-пожалуй…

– Тогда прошу прощения за удар прямо в зубы. Если вы не поступите, как я предлагаю, этот козел… – Он лаконично, простыми словами в точности обрисовал, что с ней сделает «этот козел». Потом ловким жестом сунул банкноты в ее сумочку и удалился.

Потрясенная, испытывающая тошноту Кей дождалась возвращения Блюэтта из мужского туалета. Воображение у нее было воистину живое и красочное.

– Пока я отлучался, – сказал Арманд, усаживаясь и делая знак официанту, чтобы принесли счет, – знаешь, что я делал?

«Именно этого мне не хватало знать для полноты ощущений», – подумала Кей. Но вслух вяло спросила:

– Что?

– Я думал о своем местечке и о том, как было бы чудесно прийти туда и застать там тебя после окончания тяжелого рабочего дня в суде. – Он глупо ухмыльнулся. – Причем никто даже не узнал бы.

Кей мысленно пробормотала «Боже, прости меня, ибо не ведаю я, что творю» и отчетливо произнесла:

– Мысль, по-моему, соблазнительная.

– И ты не…