Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

С общим шумом восстанья,Воскресенья к весне,Как форштевень, у зданьяСтала грань в вышине.

Под лазурью безбрежной,Над обилием водВетер, сильный и нежный,Неустанно поет.

Блещут талые водыИ являют на мигВожделенной свободыОслепляющий лик.

* * *

На прибрежье всхолмленном морскомМглистый зной смягчил руно дубравы.Сушь, шурша, мерцающим пескомОсыпается в сухие травы.

Не спеша до пляжа доплетусьИ на звонких камешках усядусь.Здесь мне делать нечего - и пусть,Это тоже доставляет радость.

Но не грубой радости мирскойУподоблю это состоянье:Полный ослепительный покой,Саморастворенье в созерцанье.

Размывают медленно меняТеплых далей голубая дрема,Беспорядочная толкотняЛавы бликов в центре окоема.

Ничего не помню, не хочуИ не знаю, что передо мною.Кажется, я медленно лечу,Чуть качаясь с колыханьем зноя.

Волновым дыханием пленен,Слух мой ловит и иные звуки,Мелкой гальки приглушенный звонПод шагами разомлевшей суки.

И лицо ласкает ветерокПомаваньями бесплотных дланей.Отдохнешь - лишь перейди порогОтрешения от всех желаний.

БЕСТИАРИЙ (1994)

* * *

Я быть тарантулом хочу.Лишь зазеваетесь немного -На гнутых лапах подкачуИ вам вцеплюсь свирепо в ногу.

О миг истомы челюстной,Блаженство выделенья яда!С необычайной простотойЗатем бегу я в дебри сада.

И пусть разносится кругомВаш крик, бессильно-разъяренный, -В угрюмом логове своемДремлю я, удовлетворенный.

Но ваших окон мирный светМне чинит вечную досаду.За все потребовать ответОднажды я приду из сада.

Застыну мрачно, не таясь,На глянцевом полу дощатом.Брильянтиками пара глазБлестит на тулове мохнатом.

И, взгляд от книги оторвав,Вы дико содрогнетесь в страхе,Я ж, мерзкий, покачу под шкафИ скроюсь там, в пыли и прахе.

Вы не отыщете меня,С тех пор усвоив думу злую,Что мерзкий, ядовитый, - яБок о бок с вами существую.

И мне понравится ваш страх,Я буду жалить вас, вопящих,Являться дерзко на столахИ пробегать по лицам спящих.

Всегда возникнуть я могу,Перепугать, ужалить люто.Я враг семье и очагу,Простому мирному уюту.

Укрывшись до поры во тьму,Я выжидаю терпеливо.Порой лишь челюсти сожму -И разожму неторопливо.

Под шифоньером затаясь,Глаза брильянтовые пялю.Дрожите! В следующий разЯ вас не так еще ужалю.

* * *

Вы не верьте этим слухам, этим болтунам упрямым,Что твердят: мол, водяные славны мрачностью своей.Нам противен холод донный, мы не прячемся по ямам,Мы лежим на мелководье, в иле, в зарослях хвощей.

Там лежу я в топи вязкой, в теплой жиже, весь под ряской,И меня слегка щекочут вереницы пузырьков,А вокруг меня - кишенье, плесков, бликов оживленье,Чую ласковость пиявок, жестких тыканье жуков.

И, варясь в кишенье общем, упоен болотным смрадом,Водорослями опутан, - я до времени молчу,Только в нежный час закатный я, на радость водным гадам,Изнемогши от блаженства, зычно вдруг захохочу.

И под небом тонко-алым будет хохот мой сигналом:Чуть в поля укатит эхо, отряхнув росу с травы -Вмиг, наскучивши молчаньем, мне вечерним величаньемЗазвучит тысячегласно хор бесчисленной лягвы.

* * *

Я двор обведу невнимательным окомИ в первый момент машинально отмечу:Собака бежит как бы несколько бокомС лицом безучастным мне прямо навстречу.

Ее продвижение так неуклонно,Что в сердце невольно возникнет обида:Меня, чья душа словно космос бездонна,Нельзя упускать столь открыто из вида.

Пускай, поравнявшись, хвостом завиляет,Пусть лучше с рычаньем оскалится злобно,Чем попросту мимо рысцой прохиляет,Меня от столба отличить неспособна.

Хоть свист я издам мелодично-учтивый,Всем видом являя отсутствие фальши, -Моргнув, с мимолетной гримасой брезгливойОна равнодушно проследует дальше.

И я как-то вдруг разволнуюсь ужасно,Почувствую приступ безумной отваги.Собачья башка рассудила напрасно,Что я потерплю равнодушье дворняги.

Такого сносить не желаю отныне,Значенье мое ей придется усвоить!Небось как получит колом по хребтине -Закается рожи надменные строить.

* * *

Покоится моя душа,Когда я в полутьме сарая,Сопя и тяжело дыша,Поспешно пойло пожираю.

Затем я выхожу на свет,Прикрыв белесые ресницы,Всей тяжкой тушею воздетНа элегантные копытца.

И семеню я по двору,Уже не чувствуя покоя,И под забор уже дыруЯ рылом терпеливо рою.

Протискиваюсь в огородИ, разрушительней снаряда,Чтоб вырыть сочный корнеплод,Я рылом вспахиваю гряды.

Меня дубиной бьете вы,Но, с валуном ожившим схожий,Не поверну я головы,Лишь передергивая кожей.

Что мне побои! Лишь тогдаДуша мятежная покойна,Когда в нутро мое едаСвергается бесперебойно.

Весь мир есть только род сырья,Мне отведенного всецело,Чтоб мощь телесная мояТаинственно и грозно зрела.

* * *

В это верится не без усилья,Но увидел воочию я:Черепаха питается пылью,Оседающей в дебрях жилья.

Гложет лапами гладь черепаха,Пустоту по паркету гребя, -Это в угол, где заросли праха,Ускользает она от тебя.

А в заветном углу изловчится,Шею старую вкось повернет;Манна времени, суток мучицаНаполняет бесчувственный рот.

Не корми ее пищею жирной -Только тем черепаха жива,Что в тиши неподвижной квартирнойПеретерли часов жернова.

Вот жуешь ты перченое мясо,Запивая винцом по глотку,А часы и из этого часаЧерепахе смололи муку.

Погружаешь ты мясо в приправу,Чтоб от жадности скулы свело,Но рептилии мудрой по нравуТолько время, что пылью легло.

Так бездумно ты все поглощаешь, -Пусть раскаянье душу проймет:Ты ведь времени не ощущаешь,А она только им и живет.

Головою старушечьей водит,Всех утех безрассудных чужда.Твой-то век безвозвратно уходит,А ее не меняют года.

И ее поведение глупымНе считай, молодой вертопрах:Скоро станешь уродливым трупомПод бесшумный смешок черепах.

* * *

Я к вам приду с лицом страдающим,Небритый, жалкий и больной.Ну как тут вам, преуспевающим,Не погордиться предо мной!

Чтоб понял я, что я - ничтожество,Что жизнь я загубил зазря.Неся, как груз, свое убожество,Я удалюсь, благодаря.

Пускай в глазах у вас презрениеИ пусть упрек на языке -Стерплю любое унижениеЗа эти денежки в руке.

Куда мне помнить о стыдливости,Когда вот-вот я оживу!И, не стесняясь торопливости,С бутылки пробку я сорву.

Позыв мгновенно-повелительныйВдруг пережмет гортань мою.Сивухи запах отвратительныйДрожащими ноздрями пью.

Дрожащий в пальцах цепенеющих,Стакан я опрокину в рот,И в три комка, блаженно-греющих,В нутро мне водка упадет.

Проступит пот от облегчения,Отмякнет тискавший озноб,Но жажды роковое жжениеОпять наполнит грудь и зоб.

Напьюсь безумно, омерзительно,И, злобу пьяную дразня,Я вдруг припомню, как презрительноВы посмотрели на меня.

На всё теперь мне наплевать равно,Никто не страшен мне теперь.Я к вам вернусь - ругаясь матерно,Начну ломиться в вашу дверь.

Иль с той же бранью кровожадноюПримусь в ночной зловещий час,Грозя расправой беспощадною,Бродить под окнами у вас.

Не удивляйтесь, слыша шум ночной:То я безумствую спьяна,Катаюсь по земле у рюмочнойИ ревом требую вина.

Я отомщу вам за презрение,Заставлю думать обо мне.Я утвержу свое значениеБуянством грозным при луне.

Другие - просто алкоголики,Но я-то вовсе не простой.Не приведи вам Бог, соколики,Мой нрав опробовать крутой.

* * *