Роман на крыше - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эй, Пинч!
Джордж Финч в этот момент брал какую-то чрезвычайно высокую ноту, но он мгновенно опустился с высоты небес на землю, и мороз прошел у него по коже. Первой мыслью его было броситься в свою спальню на крыше и опять залезть под кровать. В этом искусстве он уже считал себя мастером. Но потом рассудок взял верх над cтpaxом, и его панический ужас улегся. Ведь только один из всех его знакомых мог обращаться к нему, называя его Пинч.
– Не мистер Вадингтон ли это? – пробормотал он, открывая дверь в гостиную и заглядывая туда.
– Ну, конечно, мистер Вадингтон! – услышал Джордж, и в то же время зловонный запах сигары ударил ему в нос. – Да что это у вас совсем нигде света нет?
– А тут нигде нет полицейских? – спросил Джордж тоном заговорщика.
– Одного полицейского я видел там внизу, в квартире мистера Бимиша – ответил мистер Вадингтон и блаженно захихикал. – Он только-что продал мне свои акции кинематографической компании «Лучшие фильмы в мире» за триста монет. А потому я пришел сюда, чтобы отпраздновать это событие. Живо, тащите сюда бутылку – скомандовал мистер Вадингтон.
Он находился, по-видимому, в исключительно радостном состоянии духа, и надо было только удивляться тому, что он не начал еще ломать мебель.
Джордж повернул выключатель. Если противник находился на таком большом расстоянии от него, то можно было несколько ослабить строгий режим.
– Вот это хорошо, – сказал мистер Вадингтон, приветствуя иллюминацию.
Он стоял, прислонившись к книжному шкафчику, шляпа его была сдвинута на макушку, во рту торчала сигара. Глаза его светились почти человеческим умом.
– Вы должны знать, Пинч, что у меня замечательно деловая голова, – сказал он, перебрасывая одним легким движением верхней губы сигару из левого угла рта в правый, а потом обратно. – Вы должны знать, что у меня большие мозги!
Несмотря на то, что информация, накопившаяся у Джорджа за время их кратковременного знакомства с мистером Вадингтоном, говорила как раз об обратном Джордж отнюдь не в настроении был сейчас оспаривать его заявления. Более важные вопросы занимали в это время его ум, и он не намеревался тратить время на исследование умственных способностей своего безмозглого собеседника.
– Я нашел эту женщину, – сказал он.
– Какую женщину?
– Ту самую, которая украла жемчужное ожерелье. Ожерелье сейчас меня.
Надо полагать, что Джордж случайно задел в высшей степени захватывающую тему. Мистер Вадингтон был временно отвлечен от размышлений над своей собственной гениальностью и обнаружил исключительный интерес к его словам. Глаза его широко раскрылись, и он выпустил изо рта огромный клуб ядовитых газов, почему-то называвшихся табачным дымом. – Вы не шутите? – сказал он.
– Да вот оно!
– Давайте-ка сюда!
Джордж Финч, однако, нерешительно перебирал в руках ожерелье.
– Я полагал, что следует его вернуть лично Молли.
– А я вам говорю, что вы передадите его мне! – решительно заявил мистер Вадингтон. – Я глава семьи и, начиная с этого дня, я буду действовать, как глава семьи! Ясно, Пинч? Я долго, слишком долго позволял попирать мою личность и терпел пинки от каждого, если вы в состоянии понять, что я этим хочу сказать. Но теперь я положу конец этому! Теперь я покажу себя. Начиная с этого дня до того момента в далеком будущем, когда мои друзья и родные соберутся вокруг моего гроба и будут шептать: «Как он красив в гробу!», – до тех пор я буду поступать так, как мне нравится. Живо, давайте ожерелье! Я думаю отдать его ювелиру и попросить его произвести кой-какие переделки… или что-либо в этом роде. Хотя, возможно, что я продам его, и вырученную сумму положу в банк на имя Молли. Как бы то ни было и что бы то ни было, давайте сюда ожерелье!
Джордж вынужден был повиноваться. Голос Сигсби Вадингтона звучал так авторитетно, что невольно приходилось исполнить это требование. У него был вид дикого зверя, впервые почуявшего запах свежей крови.
– Пинч! – сказал мистер Вадингтон.
– Финч, – поправил его Джордж.
– Джордж! – послышался у окна голос, звук которого заставил мистера Вадингтона подскочить на несколько дюймов, причем сигара его сделала скачок во рту и едва было не воткнулась в глаз.
Волна радостного чувства охватила Джорджа.
– Молли! Это вы?
– Да, дорогой мой, это я!
– Как вы скоро вернулись!
– Я очень спешила.
– Хотя, правду сказать, мне казалось, что прошло много часов.
– Правда, дорогой мой?
Мистер Вадингтон все еще не успел прийти в себя.
– Если бы мне когда-нибудь сказали, что моя родная дочь станет за моей спиной и вдруг начнет на меня рычать, я бы не хотел этому поверить, раздраженным голосом промолвил он, наконец.
– О, папочка! Ты тоже здесь? А я не заметила тебя! – сказала Молли.
– Ты меня до смерти запугала, – все еще брюзжал мистер Вадингтон.
– Мне очень жаль. Прости!
– Теперь уже поздно жалеть, – не сдавался мистер Вадингтон. – Ты испортила самую лучшую сигару, которую только можно было получить за десять центов в Хэмстеде.
Он грустно посмотрел на остатки сплюснутой сигары, кинул ее прочь, затем достал другую из жилетного кармана и откусил ее кончик.
– Молли, радость моя! – дрожащим от волнения голосом сказал Джордж. – Подумать только, что вы снова со мной!
– Да, Джорджи, дорогой мой! И знаете, что я хочу вам сказать? Мне кажется, что кто-то находится в вашей спальне на крыше.
– Что?
– Я убеждена, что слышала там голоса.
Если строго разбираться, то в человеке чрезвычайно силен инстинкт собственника, когда речь идет об его жилье. Точно так же, как жалкая дворняга готова до последней капли крови защищать свою конуру против атаки противника, превосходящего ее клыками, так и человек готов отстаивать свой кров. Мысль о том, что кто-то находится в его спальне, вызвала в душе Джорджа бурю гнева, ожесточения и негодования. Ему начало казаться, что все население Нью-Йорка почему-то твердо решило считать его спальню общественным местом. Совсем недавно еще он изгнал оттуда одних непрошенных посетителей, и теперь, оказывается, другие заняли их место! Издав какое-то нечленораздельное восклицание, он кинулся на крышу, а следом за ним помчались мистер Вадингтон и Молли. Молли очень боялась, как бы ни приключилось чего-нибудь с ее дорогим Джорджем, а Сигсби Вадингтон находился в необычайном состоянии духа, и ему казалось немыслимым, чтобы вечер закончился тихо и мирно.
– Держите револьвер наготове! – посоветовал мистер
