Человек в Высоком Замке - Филип Киндред Дик

нас, кто никогда не бывал в Америке, с легкостью узнают общеизвестные ее приметы. Для Тагоми все это немного отдает кошмаром — «серые дома, запах гари, усталые помятые лица... машины, как огромные чудовищные звери», и — о, ужас! — никто из посетителей закусочной даже не пошевелился, когда внутрь вошел — подумать только! — японец! Благодаря своему короткому путешествию, Тагоми многое понял. Именно в его уста автор вкладывает приговор германскому тоталитаризму: «Вся нация дошла до крайней степени подлости». Следовательно, закономерный итог — гексаграмма «Бездна». Кстати, тот же Тагоми выручает из беды еврея Фринка, арестованного японскими властями и обреченного на гибель в германской душегубке: тоталитаризм удивительно предан своим привычкам, которые могут менять формы (концентрационные лагеря, психиатрические лечебницы), но ни в коем случае не содержание. Значит, Фринк будет творить. Значит, еще не все потеряно. И мы, живущие через тридцать лет после публикации романа, с большей или меньшей степенью уверенности можем подтвердить этот вывод, чтобы сохранить в себе хотя бы надежду.

Итак, Филип Дик, пожелав отвергнуть американскую реальность конца 50-х, вместо нее создал в романе иную — самую жуткую реальность, а в противовес ей другую, поначалу гораздо более совершенную, но не имеющую будущего, и наконец был вынужден «вернуться домой». Писатель не оставил своего поприща и продолжал работу по конструированию новых миров, исполняя тем самым благородную миссию по совершенствованию нашей действительности, от которой, при всем желании, мы никогда не сможем уйти. Разве что немногие люди-боги, наделенные сверхчеловеческими способностями. И вообще уход — не есть выход. Наверно, более прав знаменитый Шри Ауробиндо, создатель интегральной йоги, который предупреждал, что переход в сферу сверхсознания не должен быть самоцелью.[89] Да, надо подняться туда, наверх, но лишь для того, чтобы, обогатившись божественными знаниями, вновь спуститься сюда, вниз, и продолжить тяжелую работу по совершенствованию всеобщего механизма человеческих связей.

Мое прочтение романа Дика не претендует на абсолютную истину. Несомненно, читатель сделает свои выводы. Я сознательно избегал рассмотрения художественных особенностей книги, считая это делом будущего, когда творчество Дика станет известно в гораздо большем объеме. Может быть, стоит отметить лишь некоторые детали. Одна из сложнейших проблем для писателя-фантаста — как донести до читателя всю картину «нового мира». Если это удается сделать в совершенно свободной манере, ненавязчиво, получается настоящая литература. Если автор чрезмерно спешит сообщить все подробности, выходит перекос; нудное описание светлой жизни на Земле будущего или какая-нибудь развернутая техническая характеристика некоего сверхмощного сверхзвездолета. Всего этого мы навидались предостаточно в отечественной фантастике 50-х — 60-х годов, да и в некоторых образцах зарубежной.

В отношении романа Дика надо заметить, что иногда стремление побыстрее проинформировать читателя опережает естественное развитие действия. В мысли некоторых персонажей вкладывается порой слишком много сведений о «романной» реальности. Получается, что герои (которые должны казаться вполне живыми людьми) чересчур активно размышляют о мире, причем, даже тогда, когда по ходу действия это, вроде бы, и ни к чему. Порой в их мысли вдруг пробивается нечто, похожее на статистическую отчетность, что, конечно, никак не служит художественным целям. Хотя такие «сползания в информацию» характерны для жанра фантастики.

И все же благодаря своей безусловной метафизической глубине, роман найдет многочисленных читателей. Слишком серьезен и страшен его основной вопрос, который предстоит решить либо нам, либо нашим потомкам. Ибо если объективная реальность столь чудовищна, то (последуем вслед за Ницше) «не становится ли истина враждебной жизни» и «можно ли сознательно пребывать в неправде»?[90] И неужели альтернативой этому будет только смерть? Филип Дик своим романом подсказывает по крайней мере два выхода: уйти в другую жизнь или, познав ее, все-таки вернуться назад и самому стать Творцом. И то, и другое — для избранных, но во втором случае появится шанс у всех.

С. Трохачев,

кандидат филологических наук

Примечания

1

Гораций Грили (1811–1872) — американский писатель, публицист, политик. В 1872 году баллотировался на пост президента США от партии либеральных республиканцев. — Здесь и далее примеч. пер.

2

Джин Харлоу — американская кинозвезда 30-х годов.

3

Филдс — псевдоним американского комика Уильяма Клода Дьюкенфилда.

4

Боже мой, господин Крайслейтер! Да разве здесь не идеальное место для концлагеря? И погода замечательная. Жарко, правда, но все равно хорошо… (нем.)

5

Прекрасная (нем.).

6

«…словами всем известного западного святого…» — имеется в виду Иисус Христос. Евангелие от Матфея, 16, 26.

7

Конфуцианская традиция относит создание «Книги Перемен» к глубочайшей древности. Хроники свидетельствуют, что первый слой ее текста был хорошо известен уже в VIII в. до P. X., а создание его началось еще раньше. Однако основной текст книги, как справедливо отмечают современные исследователи «Ицзина», сформировался не ранее середины первого тысячелетия до Р.Х.

8

САС — Скандинавская авиакомпания.

9

Sic — так (лат.).

10

Дао — ключевое понятие китайской философии. Всеобщий Закон и Абсолют, основа всего сущего, единственная и вечно существующая реальность. Невидимое и неслышимое, недоступное органам чувств и логике, постоянное и неисчерпаемое, безымянное и бесформенное, Дао дает начало, имя и форму всему сущему. «Дао рождает одно, одно рождает два, два рождают три, а три — все существа. Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци (жизненной энергией) и образуют гармонию», — говорил мудрец Лаоцзы. Познать Дао, следовать ему, слиться с ним — в этом смысл, цель и счастье жизни.

Все попытки исследователей объяснить, что есть Дао с позиции европейской логики, оказались безрезультатными, ибо (и здесь мы следуем философии даосизма, в некотором смысле опровергая все сказанное выше), как говорил Лаоцзы: «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао».

11

…эпохи Токугава — в течение почти семи веков император являлся лишь номинальным правителем Японии. Фактически страной управляли крупные феодалы — сёгуны, стоявшие во главе кланов — домов. Сёгунат дома Токугава продолжался с 1603 по 1868 год.

12

Европейская твердыня (нем.).

13

«Быстрый Призрак» (нем.).

14

Сатори — одно из основных понятий чань (дзен) — буддизма, внезапное просветление.