Человек в Высоком Замке - Филип Киндред Дик

спрашивали его, почему он сочинил именно «Саранчу», а не какую-нибудь другую книгу? И почему в ней Германия и Япония проиграли войну? Есть ли тут скрытый смысл, как обычно в его ответах?

Абендсен и Кэролайн молчали. Наконец Абендсен ответил:

— Мы с ним никогда не заводили разговора о дележе гонораров. Если я спрошу, почему он написал «Саранчу», мне, стало быть, придется взять его в долю. Вопрос предполагает, что я всего-навсего печатал на машинке, а это далеко не так.

— Я спрошу его, — сказала Кэролайн, — если ты не хочешь.

— Это не твой вопрос, — ответил Абендсен. — Пусть она спросит. — Он повернулся к Джулиане. — У вас необычный разум. Вы знаете об этом?

— Где ваш Оракул? — спросила Джулиана. — Мой остался в машине у мотеля. Если не дадите воспользоваться вашим, я все равно спрошу у своего.

Абендсен повернулся и пошел к закрытой двери. Остальные потянулись за ним. Абендсен исчез за дверью и вскоре вернулся с двумя черными томами.

Джулиана уселась в углу за кофейный столик. Гости окружили ее.

— Мне нужны бумага и карандаш.

Мигом нашлось и то, и другое.

— Можете произнести вопрос вслух, — сказал Абендсен. — У нас ни от кого нет секретов.

— Оракул, зачем ты написал книгу «Из дыма вышла саранча»? Что мы должны узнать из нее?

— У вас ошеломляющая манера задавать вопросы, — отметил Абендсен, но сел рядом, чтобы следить за гаданием. — Я не пользуюсь черенками тысячелистника, вечно их теряю, — пояснил он, вручая ей три медные китайские монеты с дырочками.

Джулиана стала бросать монеты. Она была спокойна и уверена в себе. Абендсен рисовал черты. Когда монеты упали в шестой раз, он поглядел на нее и сказал:

— «Разрешение» внизу. «Проникновенность» наверху. Равновесная ситуация.

— Вы помните, что это за гексаграмма? — спросила Джулиана. — Не заглядывая в Оракул?

— Да, — кивнул Абендсен.

— Я тоже знаю. Это Чжун-фу — «Внутренняя правда». И я помню, что она означает.

Абендсен поднял голову и долго молча смотрел на нее. На его лице застыло суровое выражение.

— Она означает, что моя книга — правдива?

— Да, — ответила она.

— Германия и Япония проиграли?! — гневно воскликнул он.

— Да.

Абендсен захлопнул оба тома и поднялся.

— Даже вы боитесь в это поверить, — сказала Джулиана.

Он задумался, глаза стали пустыми. «Ушел в себя, — поняла Джулиана. — Пытается осознать случившееся».

Взгляд Абендсена прояснился, он хмыкнул.

— Никак не могу поверить.

— Поверьте, — попросила Джулиана. — Пожалуйста…

Он покачал головой.

— Не можете, — вздохнула она. — Неужели не можете?

— Хотите автограф на «Саранчу»? — предложил Готорн Абендсен.

Джулиана тоже поднялась.

— Мне пора, — сказала она. — Спасибо вам большое. Простите, что я омрачила ваш вечер. Вы были очень добры, пригласив меня. — Она прошла сквозь кольцо гостей в спальню, где лежали ее вещи.

Когда она надевала шубку, за ее спиной появился Абендсен.

— Знаете, кто вы? — спросил он Джулиану и обернулся к Кэролайн. — Эта женщина — демон, прекрасный змей-искуситель, который… — Он поднял руку и сильно, чуть было не смахнув очки, потер лоб. — Который неустанно скитается по Земле… — Он поправил очки. — Она поступает так, как подсказывает инстинкт, следуя своей природе. Ей не приходило в голову, что своим визитом она причинит кому-то боль. Она просто пришла, как приходят беда или счастье — никого не спросясь. И я рад, что она здесь, и ни о чем не жалею. Она не знала, зачем едет сюда и что найдет. Думаю, всем нам повезло, так что давайте не будем вешать носы, хорошо?

— Да, она ужасная сумасбродка, — подтвердила Кэролайн.

— Весь мир таков. — Абендсен протянул Джулиане руку. — Спасибо за то, что вы сделали в Денвере.

— Спокойной ночи, — сказала она, пожимая руку. — Послушайтесь вашей жены. Носите оружие.

— Нет, — сказал он. — Я давным-давно все для себя решил и не хочу к этому возвращаться. Теперь, когда мне становится тревожно, особенно по ночам, я ищу поддержки у Оракула. Неплохой способ отделаться от тревог. — Он печально улыбнулся. — Честно говоря, сейчас меня беспокоит лишь то, что эти олухи вылакают все спиртное, пока мы тут болтаем. — Повернувшись, он направился к бару.

— Куда вы теперь? — спросила Кэролайн.

— Не знаю. — Почему-то это не волновало Джулиану. «Я немного похожа на него, — подумала она. — Не позволяю некоторым вещам беспокоить меня, какими бы они ни были важными». — Возможно, вернусь к мужу, Фрэнку. Сегодня я пыталась до него дозвониться, пожалуй, еще раз позвоню. Если будет настроение.

— Я очень благодарна за то, что вы для нас сделали или говорите, что сделали…

— Но вам бы хотелось никогда меня больше не видеть, — подхватила Джулиана.

— Должна признаться, меня очень расстроил ваш разговор с Готорном, — смутилась Кэролайн.

— Странно, — сказала Джулиана. — Мне не приходило в голову, что правда может вас расстроить. «Правда, — подумала она, — суровая, как смерть. Но найти ее гораздо труднее, чем смерть. Мне просто повезло». — Думаю, ваш муж прав: не стоит огорчаться. Это всего лишь недоразумение, не так ли? — Она улыбнулась, и миссис Абендсен вымученно улыбнулась в ответ. — В любом случае, спокойной ночи.

Джулиана, не оглядываясь, прошла по залитой светом окон дорожке сада и ступила на темный асфальт тротуара.

Она шла, мечтая о машине — яркой, движущейся, живой — которая доставит ее в мотель…

Комментарии к роману

Кажется уместным упомянуть о некоторых философских аспектах, оказавших существенное влияние на содержание романа «Человек в Высоком Замке».

В статье «Махаяна и китайские учения» востоковед Т. П. Григорьева предложила условные модели логик трех великих мировых культур: «Белое или черное — европейская модель; белое станет черным — китайская модель; белое и есть черное — индийская модель». Китайская модель и является скорее всего ключом к пониманию романа Филипа Дика. Белое станет черным, ян станет инем, ситуация непременно превратится в свою противоположность. И Оракул, к которому постоянно обращаются герои романа, каждый раз подчеркивает эту истину.

И все же, хотя в основе «Человека в Высоком Замке» лежит символика «Книги Перемен», хотя он насыщен