Человек в Высоком Замке - Филип Киндред Дик

Филип Дик

ЧЕЛОВЕК В ВЫСОКОМ ЗАМКЕ

Глава 1

Всю неделю мистер Чилдэн дожидался ценной бандероли из Штатов Скалистых Гор. В пятницу утром, отворив дверь магазина и так и не обнаружив извещения среди лежащих под щелью для почты писем, он подумал: «Предстоит неприятный разговор с заказчиком». Встроенный в стену автомат за пятицентовик налил ему чашку растворимого чая. Напившись, Чилдэн взял веник и тряпку, и вскоре магазин «Художественные промыслы Америки» был готов к приему посетителей: все вокруг сияло чистотой, в цветочной вазе стояли свежие ноготки, по радио звучала спокойная музыка.

Чилдэн постоял в дверях, посмотрел на клерков, спешивших по Монтгомери-стрит в свои учреждения, полюбовался проносившимся над крышами вагончиком канатной дороги и сидевшими в нем женщинами в длинных цветастых платьях. На прилавке зазвонил телефон. Он вернулся в зал, взял трубку и, услышав знакомый голос, помрачнел.

— Алло? Это мистер Тагоми. Сэр, я насчет вербовочного плаката времен Гражданской войны, обещанного вами на прошлой неделе. Скажите, он еще не прибыл? — Голос звучал нервно, отрывисто. Чувствовалось, что Тагоми с трудом сдерживается. — Разве я не уплатил задатка, который вы потребовали? Поймите, мне самому плакат не нужен, он предназначен в подарок. Я это уже объяснял, сэр.

— Уважаемый мистер Тагоми, — сбивчиво заговорил Чилдэн, — я постоянно направляю на почту запросы, оплачивая их из собственного кармана, но, видите ли, поставщик живет за пределами ТША, и следовательно…

— Значит, плаката у вас нет? — перебил его Тагоми.

— Увы, мистер Тагоми.

— Я больше не могу ждать, — произнес Тагоми после долгой паузы.

— Понимаю, сэр. — Чилдэн угрюмо разглядывал залитые теплым солнцем вывески учреждений на противоположной стороне улицы.

— Ну что ж, вы можете предложить какую-нибудь замену, мистер Чилдан? — Тагоми намеренно исказил его фамилию, это было оскорблением в вежливой форме. Чилдэн покраснел до корней волос. Вот она, горькая участь его и его соотечественников! Одно язвительное слово — и в душе Роберта Чилдэна просыпаются легионы чувств: страх, мука, сдерживаемые страсти — и обуревают его, мешая думать, не позволяя говорить. Он переступил с ноги на ногу и судорожно сжал телефонную трубку. В магазине все было по-прежнему: пахло ноготками, тихо звучала музыка — но ему казалось, будто он тонет в открытом море.

— Да… — с трудом произнес Чилдэн. — Маслобойку. А также аппарат для приготовления мороженого, выпущенный в тысяча девятисотом году, или около того… — мысли путались. Если бы он мог забыть обо всем, если бы он мог стать полным идиотом! Ему было тридцать восемь, он помнил иные, довоенные времена, Франклина Рузвельта, Всемирную выставку — короче говоря, старый добрый мир. — Если не возражаете, я доставлю кое-какие вещицы к вам на работу.

Тагоми назначил встречу на два часа. Вешая трубку, Чилдэн с досадой подумал, что магазин придется закрыть. Но выбора не было — такими клиентами, как Тагоми, не разбрасываются.

Пока Чилдэн говорил по телефону, в магазин вошли юноша и девушка. Красивые, хорошо одетые — идеальные покупатели. Он улыбнулся и направился к ним профессионально-бодрой походкой. Посетители рассматривали сквозь стекло прилавка изящную пепельницу. «Молодожены, — решил он, — наверное, живут в Городе Клубящихся Туманов, в одной из очень дорогих квартир Скайлайна с видом на Белмонт».

— Доброе утро, — поклонился он.

В улыбках этих людей не было превосходства — только приветливость. Его товары — а лучшего выбора не было ни у кого на всем побережье — привели посетителей в восхищение. Чилдэн был доволен, и это не укрылось от них.

— У вас отличные вещи, сэр, — сказал молодой человек.

Чилдэн вновь поклонился.

Во взглядах молодых людей он заметил не только нежность друг к другу, но и благоговение перед выставленными здесь произведениями искусства. Это благодаря его трудам они могли взять с прилавка то или иное изделие и повертеть в руках, даже если не собирались ничего покупать.

«Да, они понимают, где находятся, — подумал Чилдэн. — Здесь им не пытаются всучить какой-нибудь мусор, наподобие дощечек с надписью «вереск, округ Марин, ТША», дурацкого значка, девичьего колечка или открытки с видом Моста. Какие необыкновенные глаза у девушки — огромные, темные… Черные волосы, уложенные в модную прическу, маникюр, в ушах — продолговатые медные сережки ручной работы… С какой легкостью я бы влюбился в такую красавицу! И какой тяжелой стала бы моя жизнь, и без того не сладкая».

— Скажите, вы не здесь покупали серьги? — спросил он.

— Нет, — ответила она. — Дома.

Чилдэн кивнул. Да, в его магазине никогда не выставлялись современные изделия, только предметы старины.

— Надолго к нам в Сан-Франциско? — поинтересовался он.

— Пока не знаю, — ответил мужчина. — Как решит Плановая комиссия по повышению жизненного уровня отсталых районов.

«Гордится своей работой. Он не военный — ничего общего с жадными мужланами в форме, которые шляются по Маркет-стрит, жуют жвачку, перебираются из тира на порнофильмы, из кино в дешевый ночной клуб, таращатся на фотоснимки увядших блондинок, которые морщинистыми пальцами приподнимают груди за соски… Сколько таких притонов среди трущоб нижних кварталов Фриско и в бараках, сколоченных из гнилых досок и ржавой жести, еще до того, как упала последняя бомба… Нет, этот парень из элиты, воспитанный, образованный. Рядом с ним даже Тагоми покажется простолюдином, а ведь он — высокопоставленный чиновник Торгового представительства на Тихоокеанском побережье. Но Тагоми стар, его взгляды сформировались еще в годы правления Военного Кабинета».

— Если хотите выбрать что-нибудь в подарок, могу предложить несколько раритетов, изготовленных представителями этнических меньшинств, сказал Чилдэн. — А может быть, вы подбираете обстановку для квартиры? — От этой мысли в нем проснулся азарт.

— Вы угадали, — подтвердила девушка. — Мы хотим украсить нашу новую квартиру, но не совсем представляем, как. Не могли бы вы нам помочь?

— К вашим услугам, — поклонился Чилдэн. — Если желаете, я подберу вам кое-что, и мы вместе посмотрим, подойдет ли это к интерьеру вашей квартиры. — Он опустил глаза, чтобы не выдать волнения — тут пахло тысячами. — Со дня на день к нам должен поступить стол из Новой Англии — кленовый, на шипах, без единого гвоздя — красивейшая, скажу вам, вещь! А еще французское зеркало поры наполеоновских войн. Кроме того,