Да – тогда и сейчас - Мэри Бет Кин

Домик оказался совсем маленьким, но милым. На кустах и карнизах лежал снег, в окнах горел теплый желтый свет. Зато подъездная дорожка была вся в выбоинах. Энн оглядывалась по сторонам, спеша запечатлеть в памяти то, что видел ее сын, когда выходил на крыльцо по утрам. Заглушив двигатель, она пыталась приметить хоть что-то принадлежащее Питеру – вдруг он оставил во дворе свой старый велосипед? Скоро она увидела в окне первого этажа Кейт. Занавески были отдернуты, люстра освещала ее, словно актрису на сцене. Сначала Энн решила, что в руках у Кейт ворох белья, но стоило ей подойти поближе к окну, стало ясно, что она прижимает к груди ребенка.

Лишь несколько мгновений спустя Энн осознала, что это и ребенок Питера тоже.

Она вышла из машины, встала в тени и продолжила наблюдать. Кейт Глисон держала на руках ее внука. Новенького человечка, с пылу с жару – вот его не было, а вот он есть. Питер рос очень быстро. Почти не ползал, а потом вдруг взял и встал. И буквально на следующий день пошел. И кажется, тут же выучил все слова, какие только надо знать человеку в этой жизни.

Мимо то и дело проезжали машины, заставляя Энн шарахаться от яркого света фар. Она клялась себе, что подойдет к Питеру, если тот приедет домой прямо сейчас. Теперь это было еще важнее, чем раньше. Впервые за долгие годы она подумала об отце. Он покинул этот мир до рождения внука, но не будь ее самой, не будь ее родителей и всех их предков от начала мира, на острове Лонг-Айленд в Соединенных Штатах Америки не появился бы этот крошечный человечек. Энн вспомнила вечно заляпанные грязью отцовские ботинки, его привычку сплевывать на землю во дворе. Вспомнила, как он вечно просыпал табак и как этот табак въедался в пол, если вовремя не подмести. Как, должно быть, одиноко стало ему и Бернадетт, когда Энн уехала в Англию, сообщив о своих планах в четверг и воплотив их в жизнь в субботу.

Энн подумала о матери, о том, что маленькому человеку досталось что-то и от нее. И похолодела от страха.

Питер не приехал, из дома никто не вышел, а потом зимнее небо окрасил рассвет.

Энн покидала Флорал-Парк с твердым намерением вернуться туда как можно скорее. Ходить к доктору Оливеру она уже не обязана. Работу можно найти поблизости. Она сможет заезжать посидеть с малышом, когда Кейт будет нужно в магазин. Вещей у нее всего ничего, собраться можно за час. Однако, добравшись до дома, поднявшись на свой этаж, открыв дверь и присев на край кровати, Энн поняла, что Кейт никогда не доверит ей ребенка – ее собственного внука. И вдруг наступило понимание – это правильно. Еще час назад Энн думала, что зайдет в квартиру, только чтобы упаковать вещи, и сразу же поедет к Питеру и Кейт, но теперь осознала, что ребенок все только усложнил. Конечно, время не стоит на месте, это она отлично понимала, но все равно надеялась, что сможет улучить удачный момент и снова войти в жизнь сына, начать с того места, где они остановились. Ну и что, что он женат, – это же всего-навсего Кейт Глисон. Но теперь появился ребенок, а это означало, что жизнь Питера стала слишком сложной для ее понимания. Энн посчитала в уме. Питеру исполнилось двадцать восемь лет. А что, если будут еще дети? Ей и до этого было больно, а теперь стало просто невыносимо.

Энн ездила во Флорал-Парк раз в несколько месяцев, но заметить Питера ей удалось всего один раз, да и то она, считай, ничего не увидела. Сын выволок из гаража мусорный бак и откатил на обочину. Выглядел Питер усталым, обеспокоенным. Запрокинул голову, чтобы посмотреть на крышу. Потер глаза. Достал из кармана связку ключей, сел в машину и уехал, оставив гараж нараспашку. Ее мальчик – в теле взрослого мужчины. Энн так стиснула руль, что, когда отпустила его, пальцы пронзила боль.

В другой раз она увидела одну Кейт. С подросшим ребенком. Мальчик с каштановыми кудряшками ерзал у нее на руках. А однажды – вскоре после того, как он начал ходить – Энн приехала и увидела, как Кейт торопится к машине, а на руках у нее – еще один ребенок. Даже в те дни, когда на дорожке стояли два автомобиля, а значит, Питер был где-то рядом, Энн удавалось заметить только Кейт – как она ходит по комнатам и что-то говорит.

– Это мои внуки, – повторяла Энн сама себе вслух.

Раньше, уезжая домой, Энн грустила, но не тревожилась: в конце концов, у сына все хорошо, есть работа, пускай и копом, есть жена, пускай даже Кейт Глисон. Но когда появился первый ребенок, к ней вернулся страх.

Дважды она заставала у них Джорджа, но он так изменился, что Энн узнала его лишь со второго раза. Он стал как будто выше и выглядел моложе своих лет, хотя как такое могло быть? Глядя, как брат ее бывшего мужа шагает к дому, Энн поняла, что он бывал здесь бессчетное число раз.

Думать обо всем этом было слишком тяжело, и она старалась находить себе дела. Работала волонтером в банке продовольствия. Гуляла с соседскими собаками, когда их хозяева уезжали в отпуск. Даже пыталась читать сказки детям в библиотеке, но дети оказались надоедливые, им было куда интереснее болтать о себе и своих домашних животных, братьях и дедушках, чем слушать истории из книжек. Энн старалась не забывать, сколько лет ее внукам, хотя не знала, когда у них день рождения. Стоило пропустить несколько месяцев, и, приехав во Флорал-Парк, она видела словно других детей. Иногда Энн слишком уставала, чтобы ехать домой, и ночевала в мотеле у поворота на Джерико. Как-то раз, когда она направлялась к дому Питера, он проехал ей навстречу. Солнце светило ему в глаза.

На кого были похожи дети? Точно не на Питера. И не на Кейт. Старшему должно было исполниться восемь, а его сестренке шесть. Весной малыши слой за слоем сбрасывали теплые одежки. На крыльце и живой изгороди вечно валялись свитеры и куртки. Летом они брызгались водой из шланга и в одних трусах играли на заднем дворе с соседскими ребятами. Кое-кого из них Энн запомнила в лицо. Интересно, встречались ли они с другой бабушкой и с дедушкой? Ну